Первую важную экспедицию на материк возглавил Луис Каррильо (свояк королевского секретаря, Лопе де Кончильоса). Будучи неопытным, Педрариас дал ему в помощь Франсиско Писарро, почти никому не известного. Они выступили с шестьюдесятью спутниками в южном направлении, основали на реке Анадес поселение, которое назвали Фонсека-Давила. Но они не нашли столько золота, как рассказывал Бальбоа, – добыча составила всего каких-то 1000 песо, хотя они и захватили много рабов. Экспедиция Каррильо вернулась в Дарьен. Педрариас был разгневан ее беспомощностью, но, возможно, из-за родства Каррильо и королевского секретаря не стал никого наказывать{1332}.
Вторая важная энтрада на запад была предпринята под командованием Хуана де Айоры, с которым ушли четыреста человек. Целью ее, согласно Овьедо, было продолжение дела Бальбоа – поиск самого узкого места Панамского перешейка и построение фортов вдоль него. И губернатор, и епископ дали Айоре краткие инструкции о том, чтобы тот был терпим с индейцами{1333}.
Айора разделил свой отряд на три группы: одна под командованием Хуана де Сориты, численностью в пятьдесят человек, двинулась в Покорису, а другая, возглавляемая Франсиско де Авилой, численностью в 150 человек, направилась к Тихому океану. Третья группа, под командованием самого Айоры, отправилась исследовать земли индейцев куэва.
Получив теплый прием в Комагреме и завоевав доверие индейцев, Айора и его люди атаковали гостеприимных хозяев, желая золота и рабов, пытая и травя их собаками. Однако вождь индейцев Тубанамы спасся и сумел, в свою очередь, атаковать испанцев. В октябре Айора вернулся в Дарьен, сославшись на болезнь и оставив вместо себя лейтенанта Эрнана Переса де Менесеса, – который основал Лос-Анадес в заливе Сан-Блас. Этот новый город был вскоре уничтожен, а много испанцев перебиты разъяренными индейцами. Мария де Агилар, любовница Айоры, которая храбро поехала со своим мужчиной, была захвачена касиком, который сделал ее своей наложницей. Впрочем, ее скоро убили другие жены касика. Затем Франсиско де Авила пытался основать город в Тумака (возможно, на месте нынешней Панамы) – но, заболев, оставил эту затею.
Во время этих походов Хуан де Айора обращался со встреченными касиками с такой жестокостью, что те стали непримиримыми врагами испанцев. Доведенные до крайности, они убивали испанцев порой в открытую, порой устраивая им ловушки. В тех местах, где во времена Бальбоа шла более-менее нормальная торговля, а касики были дружелюбны, теперь приходилось сражаться. Зато Айора, награбив таким путем достаточно золота, решил сбежать в Испанию. Похоже, Педрариас закрывал на это глаза{1334}.
К этому времени прибыли две каравеллы, доставив королевское послание о назначении Бальбоа на должность аделантадо, а также с новыми поселенцами на борту. Педрариас хотел перехватить эти письма, чтобы они не попали к Бальбоа. Но и Кеведо, и Бальбоа уже слышали о них, и Педрариасу пришлось собрать местный совет. Епископ Кеведо обвинил Педрариаса в нарушении распоряжений Короны, но Диего Маркес и Алонсо де ла Пуэнте решили, что эти письма не следует передавать Бальбоа, пока не будет закончена инспекция по его делу. В конце концов письма были переданы ему по настоянию епископа Кеведо. С этого момента Бальбоа действительно стали именовать аделантадо. Это лишь усугубило проблемы: Педрариас был в том возрасте, когда назначение значит все, и он чувствовал себя оскорбленным, поскольку это назначение явно угрожало его положению. Педрариас написал домой, жалуясь на то, что Бальбоа не исследовал тот регион, губернатором которого был назначен.
Тем временем закончилась резиденсия по делу Бальбоа. Несмотря на свое растущее восхищение его работой, Эспиноса нашел свидетельства нарушения субординации в отношении Короны, что стоило Бальбоа 1 565 000 мараведи, после чего он остался почти без денег. Тогда он написал несколько писем королю. Одно из них сохранилось – это письмо от 26 октября 1515 года, в котором Бальбоа требовал расследования событий в Дарьене. Ибо, писал он, касики и индейцы, которые были подобны агнцам, «обратились в диких львов, что стало плохой услугой Господу»{1335}. Что до губернатора, то, может быть, он и почтенный человек, но «он очень стар для такой роли и весьма страдает от тяжкого недуга, который не оставляет его с того дня, как он прибыл». Он, считал Бальбоа, «человек весьма способный перегнуть палку»{1336}. Он «никогда не наказывал тех, кто понес урон в различных энтрадах».
Бальбоа и Педрариас также конфликтовали по поводу нового указа, который позволял торговать рабами, захваченными в глубине островов. Бальбоа был против, но Педрариас сказал, что сейчас «лучше смириться с этим, поскольку людям есть чем заняться». Андагойя заметил, что в те дни «никто не желал заниматься миротворчеством или развитием поселения. Всех интересовала лишь добыча золота и рабов».
Последовала очередная entrada – теперь к Тихому океану. Возглавил этот поход Гаспар де Моралес. Он выступил вместе с Писарро и захватил очаровательный прибрежный остров Терарекуи, богатый жемчугом. Именно тогда Писарро услышал о богатой земле на юге, которой оказалась Перу. Для испанцев это была выгодная экспедиция. Они нашли одну необыкновенную жемчужину: La Peregrina или La Huerfana, весом в 31 карат. Моралес продал ее Педро дель Пуэрто, купцу, который вскоре, опасаясь владеть ею, продал ее Исабель де Бобадилье, от которой она вскоре перешла к супруге Карла V, императрице Изабелле, за 900 000 мараведи{1337}.
Моралес прошел через территорию новых племен, таких, как тутибра, чичама, гарачина и биру. Его люди вели себя чрезвычайно жестоко и захватили много рабов. Их сородичи-индейцы пытались их освободить, случилась жестокая битва, в ходе которой Моралес намеренно перебил всех своих пленных. Затем он вернулся в Дарьен и с благодарностью принял разрешение вернуться домой в Испанию.
Бальбоа тоже направился в новую экспедицию на поиски волшебного царства Дабеиба в предгорьях Анд, которое он описывал как полное золота и дворцов. Он выступил в поход с Луисом Каррильо и примерно двумя сотнями человек. Экспедиция оказалась неудачной. Бальбоа чуть не умер от стрелы, попавшей ему в голову, а Каррильо скончался от ран.
В марте 1515 года в поход на запад с сорока солдатами отправился Гонсало де Бадахос. Он дошел до колумбова мыса Грасиас-а-Диос, где ему не удалось подкупить или убедить касиков помочь ему. Там к нему присоединился Луис де Маркадо с пятнадцатью солдатами. Они решили пересечь горы и взять под испанскую власть Южное море. По дороге они зашли в Явана, откуда касик сбежал, захватив с собой все добро. Однако испанцы захватили несколько любопытно заклейменных рабов. Также они нашли изрядное количество золота и навестили касиков Тотонго и Таракуру и брата последнего Пананоме, а также других, по имени Аната, Скотия и Париза{1338}. Затем Бадахос вернулся в Дарьен.
Все эти предприятия были плохо спланированными попытками обогатиться. Их командиров мало интересовали открытия, интереса к спасению душ туземцев тоже замечено не было, в итоге предводителям досталось мало славы.
Наконец Педрариас отправился в собственное путешествие. Не проявляя активности с момента своего прибытия из-за постоянного недомогания, 28 ноября 1515 года он наконец-то выступил с 250 солдатами и двенадцатью каравеллами. Отряд направился на запад, в сторону залива Ураба, целью были поиски «конкистадора» Габриэля Бесерры, который умер там восемь месяцев назад. Была и еще одна цель – карательная, поскольку весь регион восстал против испанцев.
Педрариас и его люди высадились в Агуаде, двинулись внутрь континента к Агиле, затем к Акле, известной как «Huesos Humanos» (человеческие кости), поскольку там в прошлом развернулось сражение между касиком Картеа и его братом Чимой. Там Педрариас устроил пир, вино лилось рекой, и там он основал порт, который считал защищенным от корабельного червя. Оттуда, утверждал он, легко пешком дойти до Тихого океана. Это место, вероятно, находится недалеко от нынешнего города Колон.
Но Педрариас снова занемог (на сей раз, похоже, это был гепатит), и ему пришлось вернуться в Антигуа. Он прибыл туда 26 января 1517 года, оставив вместо себя опытного Лопе де Олано с приказом достроить порт; командиром остатка экспедиции был назначен Эспиноса. Свою энтраду он считал успешной: были добыты 45 миллионов мараведи и две тысячи рабов для продажи на Эспаньоле. Однако Лопе де Олано и члены его немногочисленного отряда вскоре умерли или были перебиты, и территория осталась под контролем индейцев.
Бальбоа втайне послал своего друга, Андреса де Гарабито, на Кубу, чтобы набрать людей для очередной экспедиции к Южному морю. Он оставил надежду найти добровольцев среди участников экспедиции Педрариаса, которые стали бы подчиняться ему, – пусть он формально и являлся аделантадо. Гарабито нашел шестьдесят добровольцев на Кубе и в Санто-Доминго. Они приехали тихо, ночью, но Педрариас их обнаружил. В бешенстве он арестовал Бальбоа и посадил в деревянную клетку у себя в доме.
Епископ Кеведо снова выступил в его защиту. Кеведо понимал, что единственным выходом для колонии является мир, и предложил Бальбоа жениться на одной из дочерей Педрариаса. Жена Педрариаса, Исабель де Бобадилья, согласилась, и в апреле 1516 года Бальбоа по доверенности женился на юной Марии. Его невеста находилась в то время в монастыре в Испании, откуда она так и не вышла. Через несколько месяцев освобожденный из заточения Бальбоа отправился вместе со своими людьми восстанавливать Аклу прежде, чем двинуться к Южному морю.