Влияние тетки Карла имело большой вес до 1515 года. Маргарита Австрийская, родившаяся 10 января 1480 года, была названа в честь своей крестной, Маргариты Йоркской, последней жены Карла Смелого. В результате Арраского соглашения между Францией и бюргерами Гента от декабря 1482 года, она, «мадам Маргарита», стала «мадам ла Дофин» – предполагаемой невестой дофина Карла, будущего французского короля Карла VIII, который был на девять лет старше ее. Ее приданное было внушительным: Артуа, Франш-Конте, Макон, Осер, Бар-сюр-Сен и Нуайон. Она отправилась во Францию в трехлетнем возрасте. Французы приняли ее в Эдене, назвав «La Marguerite des Marguerites». Она была помолвлена с Карлом и до 1491 года оставалась во Франции, в Амбуазе, в качестве дофины, а затем, после смерти Людовика XI, считалась почти королевой. Ее советницей была мадам де Боже, дочь короля (Madame ma Bonne Tante). В те счастливые дни королевского детства у девочки был питомец – зеленый попугай. Однако в 1491 году молодой, но уже черствый Карл VIII женился на Анне Бретонской, дабы заполучить это герцогство для Франции. Маргарита покинула Амбуаз, некоторое время оставаясь в полу-заключении в Мелене, однако в июне 1493 года она вернулась в Мехелен{1368}.
Следующая глава крестного пути принцессы открылась два года спустя. 5 ноября 1496 года она вышла замуж за любимого наследника короля Фердинанда и королевы Изабеллы, инфанта Хуана. Проведя несколько дней со своим братом Филиппом (который еще не был женат на ее будущей золовке) в аббатстве Миддельбург, 22 января 1497 года Маргарита отправилась в Испанию, остановившись в Англии в Саутгемптоне, дабы переждать шторм. Она достигла Сантандера и встретилась с инфантом. Они вместе отправились в Бургос и вновь узаконили брак 3 апреля 1497 в монастыре Святой Троицы. Медовый месяц перед венчанием они провели в монастыре. Петер Мартир писал: «Если вы видели ее, считайте, что вы созерцали саму Венеру». Также Мартир вспоминал, что «наш принц сгорал от любви» и упросил своих родителей «временно отказаться от протокола, дабы он смог получить желанные объятия» до церемонии. Однако 13 июня Мартир отметил, что принц был каким-то грустным. Он умер 4 октября. «Вот и умерла надежда Испании», – добавлял Мартир. Возможно, он действительно умер, наевшись салата из плохо промытых овощей во время празднования в Саламанке. Однако Габсбурги всегда утверждали, что он слишком часто занимался любовью со своей женой.
Маргарита была беременна, однако родила дочь преждевременно. Девочка вскоре умерла, и Маргарита снова вернулась в Нидерланды.
В сентябре 1501 года молодая вдова вновь была обручена с герцогом Филибером Савойским. Она вновь направилась во Францию, в Доль, где был заключен брак по доверенности. «Великий Бастард», брат Филибера, был его доверенным лицом. Затем она направилась на юг и в монастыре неподалеку от Женевы встретила Филибера. Вскоре она перехитрила всю остальную семью и фактически взяла герцогство под свой контроль, правя из замка в Пон д’Эн.
Однако, к сожалению, вскоре вновь произошла трагедия – Филибер погиб во время охоты на вепря в сентябре 1504 года, почти так же, как Филипп, муж Хуаны, который напился холодной воды после физических упражнений. Маргарита отдала свой лучший жемчуг, дабы ему устроили растирания и сделали самое лучшее лекарство, однако все было безуспешно. Она утешила себя тем, что построила прелестный памятник в церквушке в Бру, выполнив обещание своей давно умершей свекрови, Маргариты де Бурбон. Однако она потеряла Савойю.
Брат Маргариты, Филипп, хотел сделать ее королевой Англии. Был даже составлен брачный договор для свадьбы с будущим Генрихом VIII, подписанный в марте 1506 года. Маргарита мудро отказалась от этой партии – хотя и могла принести Англии пользу, если бы она приняла предложение. Максимилиан сделал ее регентшей Нидерландов. Она покинула герцогство Савойское и 18 марта 1507 года официально приняла бразды правления одной из самых богатых территорий. С собой она взяла множество жителей Савойи – в частности, трудолюбивого итальянца Меркурио де Гаттинара. Она также стала приемной матерью инфанта Карла и обосновалась в Мехелене – там, где спокойно дожила до смерти в 1594 году Маргарита Йоркская. Эрцгерцогиня окружила себя поэтами, музыкантами и художниками. Ее библиотека стала знаменитой. Она играла в шахматы с савойцами и в триктрак с Шьевром.
Вскоре Маргарита углубилась в высокую дипломатию, триумфом которой стала Камбрейская лига, – знаменитый альянс против Венеции. Она была настроена и против Франции, вела проанглийскую, несколько агрессивную политику – в отличие от осторожного Шьевра, который станет ее наследником в качестве главного формирователя политической стратегии. Ей пришлось оставить бразды правления после опрометчивого ареста в 1513 году Хуана Мануэля, представителя испанского двора во Фландрии, который также оказался рыцарем Золотого Руна. Ей пришлось оправдываться перед советом этого ордена. Однако вступление на престол французского короля Франциска I изменило ситуацию в пользу Маргариты. Ее девизом было: «Неудача, как и добрая удача, делает нас сильнее».
Однако главное влияние на Карла к 1516 году оказывал Шьевр, который к тому времени стал верховным канцлером Бургундии. Это был рафинированный аристократ, который в свое время являлся послом во Франции. Он был губернатором Фландрии в 1505 году, в то время, пока Филипп находился в Испании. С 1509 года он был верховным советником Карла V. «По правде говоря, пока монсеньор де Шьевр был жив, он управлял мной», – сказал однажды сам Карл. Шьевр спал в одной комнате с Карлом и таким образом мог присматривать за ним днем и ночью. Позднее Карл рассказывал венецианскому послу Гаспару Кантарини, будущему кардиналу и эссеисту, что он очень быстро понял ценность Шьевра и некоторое время подчинялся ему. Шьевр был умен, наблюдателен и куртуазен, что делало его достойным противовесом Маргарите, хотя он часто бывал «высокомерен, амбициозен и аморален»{1369}. Когда французский посол Жанли спросил у него в 1515 году, зачем он заставляет принца так усердно трудиться, он ответил: «Кузен, я хранитель и страж его детства. Когда я умру, я хочу, чтобы он был способен действовать самостоятельно – но он должен знать, что ему нужно делать, и он должен уметь работать»{1370}.
Шьевр был главой правительства Фландрии в период между 1515 и 1520 годами. В отличие от Маргариты он был настроен решительно профранцузски, и триумфом его политики стал Нуайонский мирный договор от 13 августа 1516 года между Карлом V и Франциском I. Этот договор покончил с эрой вражды с Францией и должен был закрепить вечную дружбу двух королей и разрешить проблемы Неаполя и Наварры. Шестнадцатилетний Карл пообещал жениться на Луизе, дочери Франциска I (в то время еще годовалой), а приданым должно было стать снятие всех притязаний французской стороны на Неаполь. Карл также выслушал жалобы старой королевской семьи Наварры, Альбрэ{1371}. Максимилиан придерживался этого соглашения в своем Брюссельском договоре от 3 декабря 1516 года{1372}.
Четвертый советник Карла, Адриан Утрехтский, был настоятелем церкви Святого Петра в Лувене, а позднее – епископом Утрехта. При рождении его звали Адриан Флоренсзоон Буйенс ван Утрехт, родился он в Утрехте в 1459 году и был сыном простого плотника. Он являлся членом монашеского ордена, известного как Братство общей жизни. В 1491 году он получил в университете Лувена докторскую степень по теологии, а позднее, в 1497 году, стал ректором этого университета. Будучи назначен Максимилианом в качестве наставника Карла в 1507 году, он отправился к эрцгерцогине Маргарите в качестве посла Фландрии в Испании в 1515 году, когда Фердинанд подумывал, чтобы назначить своего второго внука, инфанта Фердинанда, наследником. Адриан оказал на Фердинанда успокаивающее воздействие: «осторожный кормчий великого корабля, уверенно идущего по морю», как его описывал Мартир{1373}. Он, пусть и в качестве «посла», был привлечен Сиснеросом в правительство Испании, на что Адриан (а позднее и Карл, когда он узнал о завещании своего деда) согласился. Однако он был довольно скромным советником, поскольку знал мало об Испании и испанцах. Но он знал латынь и мог общаться с клириками и образованными людьми, понимавшими этот язык, – как и Бартоломе де лас Касас, неплохо владевший этим языком.
Сиснерос, которому к тому времени исполнилось восемьдесят лет, получил дружелюбное письмо от Карла в конце февраля 1517 года (первое со смерти Фердинанда){1374}. 9 марта он отправил письмо с распоряжениями по поводу налогов в Индии. Письмо было подписано им самим и епископом Адрианом от имени Хуаны. Никакого упоминания о Карле не было. Похоже, все было спокойно. Сиснерос эффективно брал правление в свои руки. 4 марта Совет королевства написал Карлу письмо, в котором говорилось, что «пока жива королева – наша госпожа и Ваша мать, – нет никакой необходимости Вам принимать на себя бремя королевской власти, поскольку это уменьшит те почести и преклонение, которые ей полагаются Божеским и человеческим законом… и поскольку после смерти католического короля, Вашего деда, Вы еще не получили больше прав, чем раньше, поскольку это королевство ему не принадлежало»{1375}.
Регент Арагона, архиепископ Алонсо, послал своему племяннику Карлу гораздо более теплое письмо со словами поддержки, говоря, что он часто уговаривал старого короля пригласить Карла в Испанию. В то же время 8 марта Алонсо Манрике де Лара, епископ Бадахоса и один из людей, оказывавших Карлу поддержку во Фландрии, послал Сиснеросу письмо с разъяснением обстановки в Брюсселе: «Нрав у Карла добрый, однако он едва ли знает что-то об Испании и совершенно не знает испанского. Фламандские советники дергают его за ниточки, особенно Шьевр». Епископ особенно подчеркивал жадность фламандцев. Он также говорил, что в Брюсселе есть некоторые испанцы, которые критикуют инквизицию, «да таким образом, что люди начинают задаваться вопросом, не стоит ли вообще прекратить деятельность инквизиции». Он осуждал слишком уважительное отношение к Франции, что наверняка было результатом деятельности Шьевра