– Конец смены. – Повернулся и направился обратно к себе в кабинет.
Лили набрала эсэмэску Чарли: “МАЙК ВИДЕЛ СОФИ С ЛИМОНОМ В МЫСОВОМ ФОРТЕ”.
27. Мысовый форт
Одри выкопала у себя из сумочки бумажник, пока подходила к медсестринскому посту. Впервые с тех пор, как вернулась из Азии, она жалела, что не носит монашеского облачения. Наготове у нее имелись три или четыре карточки с ее полным именем и титулом, равно как и водительские права, способные подтвердить, что она и есть та другая личность на карточках. Такое с нею впервые, но отчаянные времена…[73]
– Здравствуйте, я достопочтенная Амитабха Одри Уокер Ринпоче, глава буддистского центра “Три драгоценности”. – Щелк, щелк, щелк, легли на стол карточки. – Я духовный наставник мистера Свежа. Наша вера требует, чтобы я оставалась с его телом все время – помочь его духу перебраться через бардо, от жизни к смерти. Мне нужно быть с мистером Свежем.
Медсестра скептически поглядела на нее поверх очков для чтения. К счастью, это была не та сестра, которой Ривера представил ее как художника-криминалиста, но некоторое время за стойкой она уже провела. Видела, как все они ходят туда-сюда, как странно выражают они свою скорбь и радость, – но она привыкла иметь дело с людьми часто в самые острые мгновения их жизни, и люди не всегда реагируют рационально, если все идет наперекосяк.
– Он же говорил, что его священник – блядовитая с виду школьница.
Одри понимала, что у нее тут есть простор для маневра, поскольку про буддизм большинство американцев знали из телесериала сорокалетней давности, чья звезда случайно повесился, дроча в гостиничном шкафу[74], поэтому маловероятно, что ее поймают на натяжках в изложении истинного учения.
– Так и есть, но у нее иное послушание. Для тех, кто практикует нашу веру, внешние проявления – это иллюзия, отвлечение от истинной природы нашей дхармы. – “Погоди, пусть впитается. Никто не знает, что такое дхарма. Погоди. Погоди. Подействует”.
– Он вписал ее как ближайшую родственницу.
– Все люди нашей веры считаются родней. – “Нет, это прозвучало сектантски”. А ей хотелось звучать мило, а не сектантски.
– И вам нужно быть с телом сколько?
– Пока душа не отлетит. Обычно меньше суток.
– Вы б не могли сюда зайти? – Медсестра шагнула в ту часть стойки, что располагалась за стеклянной перегородкой, и подождала, пока Одри соберет все свои ксивы и последует за нею. – Послушайте, мисс Уокер, тело мистера Свежа мы через несколько минут будем спускать в морг. Позволят они вам с ним там остаться или нет, зависит только от них. Можете побыть с ним, покуда они за ним не придут, и я могу за вас поручиться перед санитаром, который станет его перевозить, но как только вы окажетесь внизу, вам придется им тоже объяснять, почему вы здесь. Разрешат они или нет – дело другое.
– А если я им скажу, что я из полиции? Вы же видели – мы были с инспектором Риверой.
Очки медсестры опять соскользнули.
– Вы – буддистский священник и полицейская в придачу?
– Под прикрытием. А говоря технически, я монахиня.
– Я б посмотрела такой сериал, – произнесла медсестра. – Не верила б ничему, но смотрела бы с наслаждением.
– Прошу прощения?
– Идите и будьте с мистером Свежем. Но оставайтесь с ним. Никаких блужданий и никакой детективщины, пока окучиваете его душу. – Медсестре было непонятно, почему люди никак не могут вычислить, что как только добьешься своего, можно перестать врать. Ее так и подмывало отмотать назад и отозвать то разрешение, которое только что дала.
– Спасибо, – сказала ей Одри. – Благословляю.
Через полчаса Одри стояла в коридоре у каталки, на которой лежало тело Мятника Свежа, когда его глаза открылись.
– Привет, – произнесла она.
И тут же нажала на кнопку “отправить” в своем телефоне, посылая сообщение, которое набрала заблаговременно: “ОН ЖИВ”.
Глаза его распахнулись широко, заметались, будто он пытался вспомнить, как разговаривать.
– Вы были мертвы чуть меньше часа, – сказала она. – Считайте, просто немного подремали. Чарли сказал мне, что вы вернетесь. – Одри наблюдала, как во взгляде дылды, казалось, оседает смятение. Все это было ей в новин-ку, но она присутствовала, когда оживал Беличий Народец, получив человечью душу, – те всегда бывали растеряны и, похоже, вынуждены были себе напоминать о пределах действительности, поскольку для них действительность только что запихнули в банку и хорошенько встряхнули. Для некоторых она осела погодя, а кое для кого, судя по всему, не осела совсем. – Возможно, вам сейчас холодно. Брюки с вас срезали, и я не знаю, что стало с вашей рубашкой. Я вам принесла вот это. – Она подняла повыше зеленую больничную пижаму, которую выудила из ларя, когда санитар катил тело Мятника Свежа по коридору в подвале. – Но у меня ваши пальто и обувь. Полочка под каталкой. На одной кроссовке кровь. Извините.
Глаза Мятника перестали метаться. Возникло такое ощущение, что какая бы часть его ни искала действительности, она ее наконец обрела.
– Они срезали с меня сшитые на заказ кожаные штаны, ебена мать?
– Ну поглядите на себя – весь живенький и вообще кум королю, – произнесла она. Наверное, – следовало сказать что-нибудь поглубже – что-то из Сутры – сердца: “Пустота неотлична от формы, форма неотлична от пу-стоты”[75], – но вместо этого она произнесла: – Да кому нужны штаны? Вы живы.
– Говорит тот, кто жив и на ком штаны.
Одри кинула ему больничную пижаму.
– Я отвернусь и за коридором послежу.
Дылда сел, повернувшись боком на каталке, и принялся втискиваться в робу.
– Вы же руководили смертью многих людей, когда были монашкой, верно?
– Я провела через бардо сто пятьдесят три души.
– И как моя кончина была?
– Недурно. На крепкую семерочку. Сильно выше среднего.
– Все плакали?
– Ну, большинство слёз лилось, когда еще пытались вас спасти. Лили пришлось круче всего. Я не была в палате, когда вы на самом деле скончались, но совсем скоро после этого Чарли сказал, что вы вернетесь, поэтому все приободрились. Мне кажется, Лили даже сказала “йиппиии”, когда выходила.
– А почему Чарли тут нет? Он же вам сказал, полагаю, куда отправился?
– Да, но ваш сородич Лимон забрал Софи.
– Блядь.
– Призрак с моста сообщил Лили, что Лимон держит Софи в Мысовом форте под мостом.
– Оделся, – произнес он. Роба была экстракрупного размера, но не роста, поэтому приходилась ему как раз в бедрах и плечах. А вот штаны заканчивались сразу под коленями, рубашка – на середине талии. Он выглядел помесью хорошо сохранившегося выжившего в кораблекрушении и очень большого марокканского мальчика-слуги. – Кто-нибудь ранен?
– Нет. Он просто заявился к ним домой и забрал ее. Джейн и Кэсси никак не смогли ему помешать.
– А русская старушка – у нее порядок?
– Поправится, говорят.
– А вы? Мой брательник вам баки заколачивал, когда вы у него были? Делал вам больно?
– Нет. Вообще-то он не дал Морриган сделать мне больно.
– Почему это?
– Что почему? Вы о чем?
– В смысле – почему он не сделал вам больно? Почему старушка не умерла? Почему он забрал Софи? Она же просто маленькая девочка теперь, верно? Если он такой гад, как вышло, что вы все живы?
– Может, он просто хочет новый порядок установить, как и говорил.
– Плевать мне на то, что он хочет, – сказал Мятник Свеж. – Я желаю знать, что он может. Как он проник в дом к Ашеру, там же столько охранных систем?
– Этого они не сказали. Там все действительно всегда заперто.
– Значит, у Лимона есть способ перемещаться, и способ этот – не “бьюик” 50-го года. У вас машина есть?
– В подземном гараже.
– Ведите, – произнес Мятный. Поочередно попрыгал, суя ноги в свои черные кроссовки, затем схватил с полочки под каталкой кожаное полупальто. – Едем в Мысовый форт.
На ходу Одри отправила Чарли эсэмэску: “ЕДЕМ В МЫС ФОРТ”.
– Мысовый форт? – переспросил Ривера. – Чарли, не знаю, смогу ли я нас туда привезти. Это национальный парк. После 9/11 им управляет Национальная безопасность[76]. Там охрана с винтовками “М4”; даже парковые смотрители вооружены. После того, что мы отмочили в тоннеле Форта-Мейсона, управление нипочем меня не поддержит, если им позвонят за подтверждениями. – Они сидели в “форде” Риверы и только что проехали мимо Форта-Мейсона и “Безопасного способа”[77] в Марине на пути к Мысовому форту.
Чарли произнес:
– Все нормально, меня пропустят.
– С чего бы им вас пропускать?
Чарли вытащил из кармана свое удостоверение, выписанное Администрацией моста, и показал.
– Потому что я тут работаю. Им нужно, чтобы я нашел себе другую должность в парке, чтобы я больше не совался на мост, поэтому если позвонят перепроверять, кто-нибудь им подтвердит. Тут все знают историю Майка Салливэна. Скажу, что мне хочется все разведать, пока нет туристов.
– Нас нипочем не пропустят с таким оружием, – сказал Ривера.
– Анубис говорил, что оружие никакой пользы нам не принесет. Он для такого неуязвим.
– Ну, тогда я вообще не понимаю, какой там от нас прок.
– Нам нужно быть здесь. Он забрал мою дочь. А она просто маленький ребенок.
– Вообще-то, вероятно, нет.
– Что это значит – “вообще-то, вероятно, нет”?
– С чего бы этой штуке – божеству этому – возвращаться и похищать маленького ребенка? Какая польза ему от случайного ребенка? Нам бы выпала передышка, если б он ее не похитил.
– Я про это никогда не думал. Считаете, он до сих пор считает ее Люминатусом?
– Он про все это больше меня знает – и он