– Не сейчас, брательник. Дай я до этого доберусь.
– Лимон, я тебе жопу порву, как только дотянусь до тебя, – произнес Мятник и добавил себе под нос: – Анубис, если даешь мне какой-то волшбы – сейчас самое время.
Лимон перешел прямо к Софи и навис над нею. Та завизжала. Он повернулся к мосту, воздев в приглашении руки.
– Давайте все туточки. Давайте сюда все.
Духи моста роились и клубились, свет их теперь отходил прочь от всей конструкции – потоки призраков струились к Лимону.
– Давайте, деточки. Папа возьмет вас домой.
– Я сжег твой “бьюик”, – произнес Ривера снизу, со двора.
Лимон постарался удержаться, но не смог – глянул через плечо на полицейского.
– Что ты сказал?
– Сегодня утром. После того как все ушли из тон-неля в Форте-Мейсоне, я опять туда зашел и кинул дорожный фальшфейер на заднее сиденье.
– Да ну нет, – ответил Лимон.
– Оставьте его в покое, – произнесла Одри. – Он пытается освободить все эти души.
– Сам я выбрался оттуда, пока он еще не взорвался, но он взорвался. Там прямо домна получилась, – продолжал Ривера. – У меня из-за этого немножко неприятностей, но есть и хорошие новости: от твоего “бьюика” теперь остались только рама да теплые зажимные гайки.
– Ты – мертвый лягаш, – сказал Лимон. Он повернулся к Ривере и растерял всю сосредоточенность на мосте, что у него была. Духи возобновили свое неистовое странствие вверх по металлической раме и тросам. Лимон воздел руку, словно стараясь закрутить бейсбольную подачу, но не успел опустить ее, как у него за спиной возникла темная фигура.
– ААЙЙЙИИИИИИИЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕ! – заверещала банши и тронула электрошокером загривок Лимона.
– ЗЗЗЗЗЗЗТ! – сказал электрошокер.
Лимон развернулся лицом к этой атаке, но банши поднырнула ему под руку, схватила Софи за руку и оттащила от него подальше.
– Привет, голубушка, – произнесла она, затягивая ребенка куда-то себе меж юбок.
– От тебя пахнет барбекю, – сказала Софи.
Лимон потер себе шею, точно его туда укусил ка-кой-то особо приставучий комар: электрошокер для него был всего лишь мелким источником раздражения.
– Больше не станешь так делать, – произнес он. Голос его звучал теперь иначе – не как у обходительного и забавного Лимона.
– “Бьюик” был в тоннеле? – спросил у Риверы Мятник Свеж. – Как “бьюик” попал в тоннель?
– Так же, как оттуда выбрались Морриган, наверное, – ответил инспектор.
– Ох, да ради всего ёба, псоглав дурогонский, – чего ждешь? – вопросила банши.
Лимон повернулся к ней и заморозил ее на месте, по-ка она пятилась от него вместе с Софи.
– Ты тоже, банши, обожди, пока я тут не закончу, – проговорил Лимон отчетливо не-Лимоновым голосом. Снова воздел руки и опять принялся стягивать духов с моста – их свет дугой вытянулся к нему. А сверху на стальной арке стояла одинокая фигура в комбинезоне маляра.
– Пускай делает свое дело, – сказала Одри. – Яма – хранитель. Он установит новый порядок.
– Да никакой он не Яма, дурилка, – проговорила банши. – Это ж чертов Сет, повелитель тьмы, предательства и общей ебатории, нет? Никаких душ он не освобождает, чтоб они стали частью окаянного этого мироздания, – он пытается их в себя впитать. Они вольются в его огромное мудацкое эго – и тогда пиши пропало.
– Ой-ёй, – промолвила Одри.
Лимон развернулся к банши и попробовал ее стукнуть, но его рука прошла прямо сквозь нее.
– АХХИИИИИИИЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕ! – заверещала на него она.
– “Бьюик” стоял в тоннеле, – произнес Мятник. – Ой. Понятно.
– Да, голубок, – сказала банши. – Сет открывал порталы в Преисподнюю, чтобы перемещаться, как и положено любому уважающему себя полубогу. Тебе схему начертить?
– Так и знал, что схема нам понадобится, – сказал Чарли. – Кнопки и бечевка, так?
Теперь глаза Мятника Свежа затлели, как и у Лимона, и он улыбнулся.
В тоннеле под Фортом-Мейсоном открылся портал, и из него возникли адские псы. Тварями они были из – пламени и силы, и запах добычи стоял у них в ноздрях – и в мир наверху ворвались они с разбегу. Их лапы расшвыряли куски сожженного “бьюика”, и они проломились сквозь деревянный барьер в конце тоннеля среди града щепы – и направились к Мысовому форту. На парковке в такой час народу было немного, но те, кто видел их, сочли это игрой света – тенями, которые, видать, отбрасывал прожектор Алькатраса, потому что ничто живое не могло перемещаться так быстро так далеко от дороги.
Они не отходили далеко от береговой линии – перепрыгивали заборы или припаркованные машины при необходимости, прорывались сквозь живые изгороди, словно пушечные ядра сквозь кружевные зана-вески. Мимо луга Марины, где днем детвора запускала воздушных змеев и играла в футбол, мимо поля Крисси, где тысячи людей обычно собирались поглазеть на фейерверк или регату, мимо Яхт-клуба имени святого Франциска, старых крепостных пакгаузов, где нынче располагались конторы и предприятия, по старой батарейной тропе, – из-под их лап гравий летел назад с такой силой, что мог пробить ветровое стекло. Стекла “форда” Риверы все пошли снежинками, целой метелью, когда псы пронеслись по парковке Мысового форта.
А еще были они существами воодушевленными и возбужденными, и пусть даже не видели его больше года, но запах его знали, знали саму его суть, хоть он сейчас и носил иное тело. В ворота форта ворвались они игриво, как ягнята, распустив слюни и подвывая от великой собачьей радости, проскакали вверх по лестницам и, накинувшись на Чарли, промочили его насквозь адскими собачьими слюнями.
– Гавы! – позвала Софи, рассмеявшись йодлем маленькой девочки.
Примороженный к месту магией Лимона, Чарли – вытерпел нежность громадных псов, как мог, изгибаясь туда и сюда, пока они вытирали об него свои – морды, облизывали его и в конце концов превратили в центральную фигуру громадной двухсобачьей ногодрочки в честь возвращения домой – могучей черной пирамиды барбосьего восторга, и красные ракеты кабздошьих куканов тыкались в него, как скользкие копья.
– Гавам нравится с папулей плясать, – как бы между прочим сообщила Софи Лимону, чьи глаза округлились при виде громадных псов. – Они по нему соскучились.
– На помощь! – кричал Чарли. – Помогите, меня сейчас до смерти захерачат!
– Так и есть, милок, – отозвалась банши. – Но это сухая дрочка.
– Не его, – проговорил Мятник Свеж, и голос его теперь наполняли раскатистые отзвуки Анубиса.
– Нельзя, гавы! – скомандовала Софи. – Фу! Лежать!
Адские псы глянули на Софи, бросили Чарли как обслюнявленный теннисный мячик и подскочили к ней. Лимон уже совершенно забыл, что делал, забыл, что подтягивал к себе силу тысячи душ, забыл, что когда завершит это, то станет править царствами и света, и тьмы, – и повернулся бежать. Поток духов, который он стягивал с моста, гуттаперчево отщелкнул наверх.
Лимон развел руки, словно расталкивал мыльную пену на поверхности посудной мойки, и посреди крепостного двора разверзся портал, мерцающий, словно черное зеркало. Лимон сделал шаг назад, чтобы получше разбежаться перед прыжком с высоты четвертого этажа, и тут челюсти Элвина сомкнулись на его руке и отдернули его назад, как тряпичную куклу. Желтый хомбург слетел с головы и скрылся в Преисподней.
Элвин дважды встряхнул его, и только после этого за другую руку Лимона поймал Мохаммед.
– Держать, – проговорил Мятник Свеж, который был Анубисом. Адские псы замерли, держа Лимона и рыча, словно “феррари” на холостом ходу. Мятник сошел с того места, к какому его накрепко приморозило, и встал перед Лимоном, который был Сетом, некогда – египетским повелителем Преисподней. – Эй, Лимон, как тебе нравятся гавы? – Теперь Мятник говорил своим обычным голосом.
– Врать не стану, брательник, – ответил Лимон. – Не люблю я их.
– Тебе тут конец. Ты ж сам это знаешь, так?
Лимон вяло повис меж двух псов, на миг побежденный, но затем ухмыльнулся.
– Но вот это стало б до жопы здоровенным сознанием, как только я бы стал Люминатусом. Это была б воля, ебена мать, сжигающая мир.
– Ага, и такого никогда не случится. А будет вот что. Эти гавы отведут тебя к провалу, где твою нежную попочку уже тысячи лет дожидается Амат. Знаю я, знаю, что покончить с тобой она не сможет, зато пожует тебя да высрет по кусочку. А если ты говнишко-то свое вообще когда еще соберешь воедино, потому что так с нашим народом случается, эти два адских пса будут тебя дожидаться, Лимон. Тебе по силам их задержать, но не остановить совсем. Они дойдут за тобой до краев света и концов Преисподней – они никогда не сдадутся и никогда не умрут. Ты не сможешь ими управлять, их нельзя убить, а “к ноге” им скомандовать может всего один человек, и она стоит прямо вот тут. – Мятник показал.
– Чё? – спросила Софи.
– Для этих эбанаматов не существует криптонита, Лимон, сечешь?
– Жесткий ты человек, Мятник Свеж, – проговорил Лимон.
– Вперед! – скомандовал Мятный.
Адские псы прыгнули с аркады с Лимоном между собой и рухнули с высоты четвертого этажа в портал в Преисподнюю. И тот закрылся за ними, чпокнув, как перегоревшая лампочка.
– Пока, гавы, – произнесла Софи.
Мятник Свеж поднял голову и посмотрел на одинокую фигуру на мосту над ними. Та стояла в вихре призраков, и Мятник помахал ей. Майк Салливэн помахал в ответ и растворился в потоке.
29. Так это было
– Кризисный центр, это Лили. Как вас зовут?
– Лили, это Майк.
– Майк, что происходит? Ашер сказал, что все закончилось. Что закончилось?
– Я выяснил, Лили. Выяснил, почему слушал все эти истории – и что я тут делаю. Я должен их вести. Я Вор Духов.
– Это здорово, Майк, я понятия не имею, что это означает.
– Я должен вывести их всех с моста, показать им, куда они должны податься. Все души, застрявшие здесь с неразрешенными жизнями, – им просто нужно прожить еще одну жизнь, выучить урок. Вот что должен был делать Вор Духов. Красть духов с моста.