Любовь правит миром. Кому-то она приносит счастье, кого-то сводит с ума.
— От любви у меня в голове такой сумбур, — сказала Эффи, пока они с Бернадеттой расставляли столы во дворе коттеджа. Было раннее утро пятницы, и они готовились к распродаже. — Казалось бы, наконец-то я встретила мужчину моей мечты. Он хочет быть со мной, любить меня, а я на его пути воздвигаю массу барьеров, и он исчезает.
Берн посмотрела в сторону коттеджа Паркера.
— Он вернется. Сказал, что приедет сегодня.
Об этом он сообщил, когда звонил накануне. Паркер не знал, что Эффи как раз в это время не было в коттедже, а она решила, что он позвонил Берн, потому что избегал ее, Эффи.
— Даже если он вернется, это не имеет значения. Особенно после всего, что я наговорила ему в среду.
— Ты была возбуждена и…
— Нет, я понимала, что все, сказанное мною, было правдой. Он привязан к своим магазинам. Это подтверждает и его вчерашний звонок. У него отпуск, а где он сейчас? В магазине. Занят какими-то компьютерными системами.
— Потому что у них проблема со сканерами. Пока я не возьмусь за дело и не наведу у них порядок, у них постоянно будут возникать всякие проблемы. Этому надо положить конец.
Эффи не была уверена, что все изменится, как только Берн станет генеральным управляющим.
— Страсть к работе у него врожденная. Разве ты не помнишь, что именно эту мысль его родители постоянно внушали ему? Меня удивило, как это он решился уехать в Нью-Йорк. Для родителей это было ударом. Знаю, мои слова могут показаться жестокими, но порой мне приходила в голову мысль, что Морган старший умер, чтобы вернуть Паркера.
Берн сердито взглянула на Эффи, и та тотчас пояснила:
— Знаю, я схожу с ума. И все-таки истина заключается в том, что его отец хотел заставить Паркера управлять магазинами. Все его разговоры с сыном сводились к одному: работа, магазины, бизнес. Я ведь слышала.
— Только ведь его родители говорили об этом и со мной, — заметила Берн, расставляя на столе кухонные принадлежности. — Меня эти разговоры приводили в восхищение.
— Тебе-то, конечно, они нравились. — Эффи находила их скучными. — Поэтому я всегда думала, что ты и Паркер идеально подходите друг другу.
— О чем ты говоришь, Эффи? Тебя не интересует Паркер? Послушать тебя, у него ничего другого не остается, как утопиться в озере.
— Я говорю…
Эффи бросила взгляд на коттедж Паркера. Весь вечер в среду и все последующие дни и вечера она постоянно смотрела в эту сторону, надеясь увидеть Паркера. Из-за ее необдуманных слов он избегал ее, но и она многое потеряла.
— Я говорю, что ничего у нас с ним не получится. — И это была горькая правда. — «Универсальные магазины Моргана» всегда будут стоять между нами.
— Эффи, для того он и собирается взять меня на работу, чтобы постепенно отойти от дел. Он пытается найти выход, чтобы сбросить с себя все бремя забот. Но не жди, что он окончательно порвет с делом, которым его семья занималась на протяжении трех поколений.
— Смогу ли я смириться с этим? — Эффи удрученно покачала головой. — Он сказал, что я до сих пор не повзрослела. Возможно, моя проблема — в этом. Возможно, я никогда не повзрослею.
Бернадетта погладила рукой костюм клоуна, лежавший на столе.
— Ты собираешься распроститься с мечтой своего детства?
— А что лучше: распроститься или бежать от мечты?
Берн взяла зеленую коробку, в которой Эффи хранила клоунский грим, и вопросительно взглянула на сестру.
— Это, конечно, можно продать, но не лучше ли подождать? Возможно, через несколько недель у тебя изменится отношение, и ты передумаешь?
Внутри коробки лежали краски, тушь, помада, блестки, накладные ресницы, парик и большой красный накладной нос. Полный набор для камуфляжа. Все для того, чтобы спрятать Эффи Сандерс под личиной Искрометной Эффи. Спрятать от страданий и одиночества, от боли в душе. Искрометная Эффи смеялась, и весь мир смеялся с ней.
Что ж, больше смеяться она не могла.
— Продам. Все продам.
На перекрестке Марш-роуд и Ингленд-драйв висело объявление о распродаже со стрелкой, указывавшей дорогу к коттеджу Сандерсов. Чуть дальше на заборе висело еще одно объявление и связка разноцветных надувных шаров — знак того, что распродажа проходила именно здесь. Две незнакомые машины были припаркованы у коттеджа Сандерсов: новая модель «Чеви» и старый разбитый джип. Две женщины и двое подростков бродили между столами с выставленными на продажу вещами, которые Берн и Эффи разместили на небольшой поляне между дорогой и коттеджем.
Паркер остановил машину перед своим коттеджем и неторопливо вышел из машины. Берн стояла у одного из столов, разговаривая с женщинами, а Эффи находилась у заднего крыльца коттеджа. Она пристально смотрела на него. Он не знал, что делать. Улыбнуться? Помахать рукой?
Ни того, ни другого он не сделал. Два дня прошло с тех пор, как он видел Эффи. Три дня с той ночи, когда они занимались любовью. В среду, когда он вышел из ее магазина, он сказал себе, что забыть ее будет легко. Так же легко, как он забывал женщин, с которыми спал последние тринадцать лет.
Но он ошибся. Он не забыл ее. Не мог избавиться от мыслей о ней. Днем и ночью эти мысли преследовали его. Каждый услышанный смех будил воспоминания о ее смехе. Улыбки женщин напоминали ему улыбки Эффи, ямочки на ее щеках. Ему не терпелось прикоснуться к ней, почувствовать ее запах, аромат женского тела. Он страстно желал прижать ее к себе. Говорить с ней. Заниматься с ней любовью. От одного взгляда на нее внутри у него все сжималось и наполнялось томительным желанием близости с ней.
Он не знал, что делать. Но если он все же решится ради нее продать свои магазины, Джин Хилл сорвет на этом изрядный куш.
Эффи отвела взгляд, и у него перехватило дыхание. От того, что он скажет ей через несколько минут, зависело, вернется ли она в его объятия или уйдет от него навсегда. Все его тело было напряжено, сердце бешено колотилось. Он заставил себя дышать глубже. Он должен был подойти и поговорить с ней, если даже это грозило ему сердечным приступом.
С того самого момента, как двое подростков вышли из своего джипа, Эффи внимательно следила за ними. Они обменивались хитрыми взглядами и как-то странно улыбались, от этого на душе у нее было неспокойно. Но увидев подъезжавшего на машине Паркера, она все внимание переключила на него.
Она старалась не глядеть в его сторону, но чувствовала, что он приближался к ней. Она готовилась дать ему отпор, но при этом ей ужасно хотелось броситься ему в объятия, приветствуя его возвращение. Только одну ночь и утро она полностью принадлежала ему, вкусила его любовь. Несколько последующих минут решат, испытает ли она вновь силу его любви.
— Как идут дела? — спросил он, подходя.
Она посмотрела на него спокойным, усталым взглядом.
— Неплохо. Мы продали уже довольно много вещей.
— Ты разобрался с проблемой в магазине? — крикнула ему Берн.
— Все в порядке, — ответил он. — Просидели вчера допоздна, чтобы найти причину. — Он перевел взгляд на Эффи. — Я звонил вчера.
— Берн мне сказала.
— Ты была в магазине?
Он задал ей вопрос. Что ж, она ответит.
— Покупала фломастеры, чтобы написать объявления.
— Нам надо поговорить, — сказал Паркер, понизив голос.
В коттедже зазвонил телефон. Берн посмотрела на них и улыбнулась.
— Я подойду к телефону.
Сестра давала им возможность побыть вместе, и Эффи оценила ее деликатность. Но место для серьезного разговора было неподходящее. Слишком много людей было вокруг. Она отошла от Паркера к столу, на котором были разложены ее клоунские атрибуты.
Он тоже подошел к столу и взял штаны, расшитые блестками.
— Ты собираешься продать их?
— Что толку хранить это. — Блестки ярко вспыхнули на солнце, и она отвела глаза. — Не могу надевать их, чтобы при этом не вспомнить, что я сделала… Вернее, чего я не сделала.
— Ты знаешь, я думаю, твоя бабушка разочаровалась бы в тебе.
— Мне кажется, что я многих разочаровываю.
Он положил штаны на стол.
— Мы делаем это с тобой на пару, не так ли?
Прозвучавшая в его голосе боль поразила ее. Она ожидала услышать злость или безразличие. Она не шелохнулась, когда он рукой коснулся ее щеки и погладил. От этой ласки на глаза у Эффи неожиданно навернулись слезы и в горле появился комок.
— Я хочу тебя, — прошептал он, чтобы его не услышали стоявшие поблизости подростки.
— Эффи! — Голос Берн заставил ее очнуться и справиться с охватившими ее чувствами. — Звонит Синди. Хочет поговорить с тобой.
Не спуская глаз с Паркера, она крикнула в ответ:
— Я позвоню ей попозже.
— Она в больнице, в Гранд-Рэпидс. Она в истерике. Говорит, что Мэнди собираются оперировать, но она отказывается и все время плачет. Врачи боятся, что в таком состоянии она может не перенести операцию. Синди говорит, что только ты можешь помочь.
— Я? Но как?
— Не знаю. — Берн махнула рукой, подзывая ее. — Иди, поговори с ней.
Эффи продолжала смотреть на Паркера. По выражению его глаз она поняла, что он чувствовал сейчас, о чем думал. Он ждал, что она поговорит с Синди. Догадываясь, о чем Синди ее попросит, она повернулась и направилась к дому.
— Не могу, — ответила Эффи на мольбу Синди и закрыла глаза.
Она чувствовала, как тяжело Синди. Та говорила сбивчиво, невнятно, перемежая слова рыданиями, но главная мысль была ясна. Ее дочь умрет, если делать операцию в ее нынешнем угнетенном состоянии. Аманда Нельсон утратила волю к жизни.
Синди хваталась за соломинку, искала чуда, чтобы спасти дочь. Эффи не чувствовала себя способной совершить чудо.
— Ты не представляешь, как она восхищается клоунами.
Голос Паркера привлек внимание Эффи к тому, что происходило на кухне. Он рассказывал, что подростки уехали, ничего не купив, а одна из женщин интересовалась, по какой цене они продавали стол.
— Я займусь ею, — сказала Берн и вышла.