— Конечно!
— А бабу! Ну, жену угонщика, с какой Макарыч отметился? Шурку?
— Припоминаю…
— Так вот этот роман с продолжением получился. Макарыч обещал той бабе навещать ее! И слово сдержал.
— Видно, понравилась?
— Ох и не говори! Не столько она ему, сколько он ей. Мужика довела совсем. Он после того случая через три недели в петлю сам влез. А баба не скучала по нем. Едва мы нагрянули, сама на шее Макарыча повисла. Тот не промах… Не растерялся. И теперь, как говорят водилы, у той бабенки всякую неделю отмечается. Деньгами засыпал, подарками, харчами.
— Может, женится? Остепенится?
— Ее брата взял водителем на фуру. Он с Макарычем неразлучно. И, как говорят, доволен всем.
— Ну и дела! — рассмеялся Николай, вспомнив поспешный отъезд Макарыча.
— Охомутала его баба! Прибрала к рукам. Он и рад! Сам слышал, как говорил, что пусть и чужие дети, а уже отцом его зовут. И любят, как родного. А и ему есть теперь о ком заботиться. Мол, впервой в жизни узнал, что такое быть нужным в семье. А ведь это — здорово!
— Ну, дай ему Бог! — порадовался Николай за человека. А в память внезапно и непрошено ворвались звонкоголосые петухи Варвары.
«Я тоже был нужен! Мог иметь семью. Ведь любили! Зачем уехал? Зачем променял домашнее тепло на стужу и коченелую кочевую жизнь?» — укорил самого себя.
Николай смотрел на машины, мчавшиеся по улицам города.
«Вот так бы сесть в какую-нибудь и укатить туда навсегда! В глушь, в тепло. А что мешает? Кто держит? Сам виноват. Думал, нужен семье? Как бы не так! Давно забыли! Вон Макарыч, старик почти, а и тот семьей обзавелся. Детей имеет. Тылы обеспечил под финиш».
Вспомнились Ленка и Любка. Эти умели и рассмешить, и согреть. Они уже совсем привыкли к нему. И ждали. Помогали. Просили рассказать сказку. Мыли его сапоги. Уговаривали пить молоко, есть пироги.
Варвара, прощаясь, плакала, звала вернуться хоть когда-нибудь…
«Арпик не заплачет. Лишь вздохнет с облегчением, поверив, что расстается навсегда. Не было тепла в ее душе к нему. А большего — не взыщи! На что надеялся, на что рассчитывал, дурак!» — чертыхнул Николай самого себя.
— А знаешь, я тоже решил: последний год поработаю у Макарыча и баста! Уйду домой, к своим! К семье! Всех денег не заберешь. А дети должны со мной расти! Да и жена, покуда совсем не отвыкла и от рук не отбилась. Надоели кочевки. И здоровье не вечное!
Колька смотрел, слушал с пониманием.
«Этому есть куда вернуться. А меня станут ли ждать? — вспомнилась Варвара. — Дождется, если доживет! Она, конечно! А я дотяну до порога? Или вытряхнет душу какой-нибудь рэкетир, опередив мечту?» — вздохнул невесело.
Но уже через три дня позвонил Павлу, предупредив, что работы ему осталось всего на два дня и он уедет вместе с водителем из Красноярска далеко и надолго.
— Как насчет встречи? — напомнил сыну.
— Ой, извини. Совсем замотался с документами. Ты же знаешь, я уволился. Потому на работе не появляюсь. Беготня измучила. Все на ушах стоим. Помимо документов, сборы отнимают много времени. Квартиры продали. Тоже бумаг куча. Сейчас все живем у матери. Настоящим табором. Повернуться негде. Спим на полу, вповалку. Сюда я на минуту заскочил. Ты меня застал чудом. А там — у матери — не протолкнуться. Три семьи — в одну. Шум, гам стоит. Поговорить не дадут. Только ночью отдыхаем. Но времени мало. Устаем, — жаловался сын.
— Я понял. Встречи не будет.
— Ну почему? Конечно! Но не так, как хотелось. Без торжеств. Наспех. Но, думаю, поймешь и не осудишь, — извинялся заранее.
— Давай завтра. Устраивает?
— Только вечером. После работы.
— Хорошо! Яприеду за тобой на склад, — предложил Павел.
Николай заранее купил конфет внукам, цветы — женщинам, коньяк и шампанское за счастливый путь.
«Все ж последняя встреча. Больше не увидимся и не к кому станет спешить в Красноярск. Чужим он станет мне. Ни одной родной души. А впрочем, так и было всю жизнь. Пустые иллюзии питал, как дитя, верил в сказку. За то и наказан. Значит, это будет прощание с памятью, с пустотой. Тем лучше. Надо рвать по-мужски! Без сожалений!» — убедил себя. А вечером, увидев Павла, спокойно сел в такси и, не дрогнув, вошел в квартиру, где ждали его как гостя, но не более…
Николая встретили здесь настороженно. Стихли голоса, оборвался смех. Дети, робко поздоровавшись, поспешили уйти с глаз в спальню. Даже конфеты забыли, не прикоснулись к ним. Невестка наспех запихнула цветы в банку. Забыв поблагодарить, скрылась на кухне. Наташка накрывала на стол. Арпик села напротив Николая, задавала скучные вопросы:
— Как устроился? Где?
— На прежнее место вернулся.
— Опять бродягой будешь? Подумай о своем возрасте! Пора бы и поспокойнее место подыскать.
— Теперь не до выбора! Устроился там, где платят. Сама так советовала.
— Где остановился?
— Как всегда. В гостинице…
— Чего ж сюда не вернулся?
— Самим тесно. Куда мне приткнуться? В прихожей — на полу? — усмехнулся криво.
— Потеснились бы…
— Зачем?
— Ну, тебе виднее, — не знала о чем спросить еще.
И, стараясь не испортить встречу, избегала щекотливых вопросов.
Невестка с Наташкой уже накрыли стол.
— А где внуки? Почему они отдельно?
— Яих уже покормила. Пусть там, в спальне побудут. От их шума голова болит. Посидим спокойно, сами, — позвала к столу Павла.
Тот откупорил шампанское:
— За что выпьем? Предложи, отец!
— За отъезд! Пусть светлым будет ваш путь! — поднял стакан. И выпил до дна.
— Спасибо вам! — повернулась невестка к Николаю и чмокнула в щеку.
Калягин заметил в приоткрытой двери спальни два любопытных глаза. Они зорко следили за взрослыми, не выпуская из виду ничего.
— Внукам разрешите побыть с нами!
— Не надо. Дети должны воспитываться правильно и знать свое место! Нечего им скакать тут! — огрызнулась Арпик и добавила, строго глянув на дверь спальни: — За рубежом считается неприличным сажать детей к столу вместе с гостями!
— Эх, Арпик! Ты забыла главное! Они мои внуки. Як ним пришел, — увидел, как снова приоткрылась дверь спальни.
— Когда мы поговорим, разрешим им пообщаться с тобой. Но не теперь, когда за столом взрослые. Так принято за рубежом. И мы заранее приучили своих к порядку.
— Уменя времени немного. К одиннадцати нужно вернуться в гостиницу, — напомнил Николай, тяготясь занудливостью и скукой за столом.
— Ты снова спешишь! А ведь эта встреча, возможно, последняя! — напомнила Арпик.
— Именно потому прошу…
— Скажи, ты когда-нибудь любил меня и сына? Почему же теперь тебе нечего нам сказать?
— Я говорил с Павлом. Больше добавить нечего. Все сказано.
— Отец! Скажи, у тебя есть адрес, куда тебе писать? Куда сообщить, как мы устроимся, обживемся на новом месте! Ведь нам нужно поддерживать отношения, если ты не против, — предложил Павел.
— Адрес? Нет его у меня! Разве на «до востребования»? Но в какой город? Я свои дороги не могу предположить заранее! — ответил с грустью.
— Отец! Конечно, не очень хорошо с моей стороны, я не купил тебе квартиру, как обещал. Некогда было.
— Зачем она мне? Я в Красноярске, может, никогда не побываю. Аи в других городах тоже нет смысла, — отмахнулся Николай.
— Тогда возьми деньги!
— Зачем?
— Не будешь колесить до смерти. Придет время, где-то остановишься. Будет на что приобрести свой угол!
Николай смолчал. На душе стало больно. Еще недавно говорил сын, что постарается вытащить его к себе. Теперь запамятовал. Лишь писать обещает. Да и то, пока за одним столом сидит. Откупиться решил…
— Не нужно мне денег. — Увидел злые глаза Арпик, настороженность невестки, испуг в лице Наташки и заставил Павла положить портмоне обратно в карман.
Услышал невольный вздох облегчения жены. Та сразу потеплела, подвинулаближемиску с пельменями:
— Ешь. Домашние. Когда придется такие поесть? Да и придется ли? — Навалила в тарелку щедро. А у Николая горло перехватило. Ком застрял.
«Да разве за это ценят семью? Выходит, возьми он деньги, не то пельменей, за стол не посадили б! Домашние? Но почему колом в горле стоят? Застряли от колючего намека, скрытых упреков? Но кто виноват?» — отодвинул тарелку подальше.
— Я ужинал! — соврал не сморгнув.
— Отец! Я забрал тебя прямо с работы. Ты не успел поесть. Почему отказываешься? — не понял Павел.
— Не хочу! Отвык от домашних. Привыкать заново нет смысла! Да и в них ли радость?
— Николай, не стесняйся! Ешь! — не поняла Арпик.
— Так куда писать тебе? — напомнил Павел.
— Есть один адрес. Правда, одна беда, не знаю, когда там появлюсь? Но обязательно приеду! Если напишешь, получу. Там не пропадет, — продиктовал адрес Варвары. — Она меня спасла от смерти. Я должен ей хотя бы «спасибо» сказать. Когда-нибудь заверну туда. И получу ваши письма.
Арпик не поверила. Сидела бледная, поджав губы. Ярость кипела. Она едва сдерживалась, чтобы не закатить последний, громкий скандал. Сдерживало присутствие детей, невестки. Но хватило бы малой искры, чтоб взорвать тишину прощания.
— Хорошо, отец! Я напишу тебе! Как только определимся на новом месте! — пообещал Павел, строго глянув на мать.
— И фотографии пришлем вам на память! — подала голос невестка.
— А вы будете писать нам? — спросила Наташка.