— Говорящая древесина не попадается?
— Нет! — категорически возразил Пинк. — Тут деревья обычные, но, поговаривают, случается так, что рубят хищные растения — плотоядные. Они по объёму, такие же большие… Да я и не проверяю содержания плота — брёвна, как брёвна. Что ещё нужно? Правда, просочились сведения, о якобы, поступающих жалобах от потребителей. Они рассказывают совсем уж неправдоподобные сведения об изделиях, из древесины Козлотопья: то комод, на кого-то странно посматривает, то табуретка, Будто бы укусила, усевшегося на неё…
Дроут криво улыбнулся, Борн сиял не меньше приятеля и только Борис подал, вполне разумную идею:
— В печку её, и всего делов-то…
— За неё деньги плачены! — несколько возбуждённо, возразил Пинк.
Вернувшись на корабль, товарищи пересказали барышням последние новости, которые удалось выудить в мутном потоке сплетен, коих, в любой забегаловке наслушаешься, на всю оставшуюся жизнь. Они в корне не отличаются, друг от друга, разнясь незначительными подробностями и дополненные, иногда, несущественными деталями, не способными кардинально изменить суть байки.
Утро встретило путешественников, каждого, в своей каюте. У матросов был общий кубрик, что значительно облегчало задачу по общению, с себе подобными: игры в кости, испокон века были самыми популярными, среди различных категорий людей, жаждущих быстрейшего обогащения, в том числе, и за счёт ближнего своего. Всё гениальное просто, а главное — думать не надо! Только трясти… Кто-то уже получил пару раз, по лицу — за шельмовство, хоть в этой игре, когда кубики трясутся в деревянной кружке, трудно представить себе такую виртуозную тактику обмана. В ладонях перемешивать кости — другое дело. Мастера тебе любые цифры выбросят, как по заказу.
Авантюрист вышел на палубу, оглядывая горизонт и, в него утекающую, реку, подёрнутую лёгкой пеленой тумана. Золотистая лента солнечного отражения прорезала чёрную воду, возвещая начало нового дня. На пирсе уже тушили факелы, которые не успели погаснуть сами, а чуть поодаль, проходила смена караула. Ночные стражники, расходились по домам, у кого он был, а тот, кто не успел обзавестись собственным углом, шёл спать в караулку, на ходу отхлёбывая из бутылки. Звёздное скопление галактического рукава, подсвеченное поднимающимся солнцем, оставляло неизгладимое впечатление, а чёрная вода, простирающаяся до самого горизонта, только подчёркивала живописность пейзажа. Утро нового дня зарождалось не спеша, как торжественный подъём корабельного флага, в день королевского праздника, сопровождающееся тошнотворными запахами из камбуза. Кок Пудинг долбил в медный таз, призывая команду на завтрак. Грог понюхал воздух и тихо скал:
— Чтоб ты этим тазом накрылся…
Медь была, практически, красного цвета, с лёгким желтоватым оттенком и местами начинала зеленеть. «Будет чем заняться залётчикам», — подумал Грог, глядя на посуду для орка, в которой ему в самый раз подавать маленькую порцию пельменей. В кают-компании, среди собравшихся на призыв, возникла затяжная пауза. Эллима взглянула на жуткое варево и сглотнула слюну.
— Что, аппетитно? — посочувствовал Грог. — Знаю, что вкусно!
Дроут принюхался и, по-видимому, что-то в его подсознании, напомнило орку далёкое родное стойбище, потому что он, без обиняков, спросил кока:
— Ты, когда его варил, носки забыл снять, что ли?
Борн вздохнул и добавил, к сказанному:
— Сегодня выдай морякам по две порции и скажи — праздник у нас.
— Какой? — не понял кулинар.
— Придумай сам, что-нибудь, — отмахнулся варвар. — К примеру — за переход таможни…
Повернувшись к друзьям, он решительно скомандовал:
— Поехали в трактир!
Баркас опять подтянули к борту и всей толпой, исключая, разумеется, команду — отправились завтракать в таверну. Жора с Люськой, также увязались следом, не желая жевать прошлогоднее сено, которое Пинк приобрёл, по-случаю — неизвестно у кого. Единорог с подругой рассчитывали полакомиться свежей травкой на обочине и не хотели упустить такого случая. Вообще-то, к зелёной травке Жора не стремился, в отличие от Люськи. Его привлекала возможность полакомиться цветами, а особенно — первоцветом шиповника. Если повезёт, то можно наткнуться на медовую сыть. И роса… Сейчас, как раз было утро и она должна лежать на траве. Потом солнце высушит её, поднявшись, над горизонтом, выше.
Сойдя на пирс, компания столкнулась с указателем, которого вчера не заметили. С левой стороны к городу вела «Грифонья Дорога», а направо уходил «Сатирский Тракт». Как раз на нём, неожиданно, появился странный фургон, мчащийся с такой скоростью, что пыль клубилась выше деревьев, стоящих на обочине. Ядовито-зелёного цвета, он резко затормозил перед путниками и мгновенно распахнул ставни. Продавец в парике из бледно-жёлтого мочала, сильно кого-то напоминал. Он радостно поприветствовал потенциальных клиентов, заорав:
— Здорово, друзья! Перед вами разъездной трактир!
— То ли навязчивый сервис, то ли, такого же статуса — мираж, — усмехнулся Авантюрист.
Трактирщик, словно не замечая насмешки, выраженной в циничном высказывании, продолжал:
— Портвейн, бутерброды; имеется всё для вампиров!
— А холодное пиво, — сурово спросил Грог, — под цвет их глаз?
— Уверяю вас — в трактире не лучше, чем у меня! — не отставал Мираж, к которому мгновенно прилипло это прозвище и, настоящим именем, больше никто у него не интересовался. За его будкой, так же, пожизненно закрепили название «Навязчивый мираж».
— А кроме портвейна, у тебя ещё чего-нибудь есть? — поинтересовался Рэндор, не привыкший к таким напиткам, которых не отведаешь на королевских приёмах.
— Конечно! Просто у меня, это — дежурная фраза. Я же в основном доходяг обслуживаю!
Барышни покраснели, а Мираж попытался исправиться:
— Вы не подумайте ничего плохого, но я же говорю, ничего при этом не думая — контингент здесь такой бродит.
Жора с Люськой остались у дороги общипывать зелёную траву и цветочки, а остальные, кое-как разместились за столиками в фургоне. В этот момент Авантюриста осенило:
— Давайте столы со стульями на свежий воздух вытащим. Что там париться, в будке?
Сказано — сделано и уже ведётся неспешный разговор. Грог, как всегда, пользуясь ситуацией, решил не оттягивать дело в долгий ящик, а немедленно расспросить трактирщика о близлежащей местности:
— А что тут есть интересного поблизости?
— Впереди и левее, от Сатира, Торговая Пустошь, — поведал Мираж, лениво посматривая в ту сторону, где, по его мнению, шли неправедные торги. — Кто-то называет пустошь Блошиным рынком. И то верно — туда тащат всё, что сумели отодрать, у зазевавшегося соседа. Стражники неоднократно проводят рейды, но, всё безрезультатно. Скупка краденного, в наших местах, никого не удивляет и молчаливо поощряется, как продавцами, так и покупателями. Замкнутый круг: сегодня ты спёр у соседа и продал на рынке, а он пошёл эту вещь покупать. Затем он у тебя, что-нибудь сопрёт, и вот уже ты топаешь на рынок. Обогащаются только скупщики. В этой части страны держите ухо востро! И то сказать — парнокопытные! И непарнокопытные…
Мираж запутался в определениях, но быстро взял себя в руки, и, не давая слушателям опомниться, продолжил:
— За торговой поляной находится деревня «Обдираловка». Ну, вы уже поняли, что вам там делать нечего, к тому же — там ничего нет. Деревня… От неё до Сатира идёт «Короткая Дорога», а за ней сады, но говорят загадочные — сам я, там, ни разу не был. Захотите узнать, придётся идти в Обдираловку, но, я бы не советовал… На север от нас «Нефилимская Дорога», идущая от Сатира до Нефилимска, а слева от неё «Гоблинский Полигон». Пересказывать весь географический атлас не имеет смысла, вы его всё равно не запомните. Лучше всего, купите в Кентавре карту — в библиотеке.
Если кого-то отговаривать от посещения запретного места, то это желание становится маниакально-навязчивым. Бориса с Пинком немедленно отправили готовить аэростат к полёту, отведя ему сегодня чисто разведывательную функцию. Не прошло и получаса, как над ютом бригантины поднялась оболочка воздушного шара, повергая в смятение команду корабля, которая кроме мусорных куч Приозёрска, почти ничего не видела, а когда аэростат поднялся в воздух — на корабле поднялась паника. После того, как кто-то крикнул, что это спасательное средство, а бригантина вот-вот взорвётся — команда попрыгала за борт. Пришлось Грогу навестить пирс и прочитать лекцию деморализованным матросам, а Пинку, на баркасе, отвезти их назад — к месту несения службы. Набившись в гондолу, как сельди в бочку, компания молча наблюдала за проплывающими внизу полями и деревьями, пока не приземлилась в деревне. Памятуя о сказанном и во избежание воровства, в корзине оставили Жору с Люськой, да ещё Бориса, который, в связи со своим мумифицированным состоянием, страдал отсутствием аппетита. Остальные же отправились в местный трактир, так как у Миража, кроме заплесневелых бутербродов, в меню больше ничего не оказалось. Деревня располагалась на торговом пути, развилкой расходящейся к разным городам, поэтому звуки волынки были слышны, ещё на подлёте. Трактир назывался «Три Шкуры» и Авантюрист сразу же провёл параллели, между наименованием кабака и названием деревни. Интерьер помещения разнообразием не баловал. Грог про себя отметил, что сходство убранства с Повальскими тавернами, просто поразительное. Вначале, нужно было осмотреться и, заняв стол в углу, товарищи молча разглядывали посетителей, среди которых, попадались торговцы восточного типа, и слишком восточного, по меткому замечанию Борна. Женщины зевали от скуки, привлекая внимание упомянутых торговцев, но огромная масса Дроута, облачённая в тролличьи доспехи, неизменно остужала пыл, даже самых горячих восточных голов. Заказав, наконец-то, приличный обед, можно было расспросить трактирщика о судьбе деревни и откуда прилипло такое название. Трактирщика звали Скорняк, вероятно намекая, всё на те же шкуры и способ их обработки, совместно с карманами клиентов.