— Предполагаю, что оружие жутко индивидуально. Без хозяина, будет проблематично пуляться огненными шарами. Хотя, кто его знает…
В одну из ночей Грогу снился сон про то, как он крадётся по лесу шаров. С другой стороны крались Руди с Эллимой, держа в руках «Черный посох власти», а заплечный ранец несла Сюзи. Ламуна летела над лесом, шелестя прозрачными крыльями. Её задачей являлось координирования огня. Ада настолько законспирировалась, что заблудилась… Что сильнее бабахнуло: посох или лес шаров — та к и осталось невыясненным…
Глава пятнадцатаяНочные серенады
Караван медленно двигался в сторону «Мёртвого берега», где среди погибших кораблей, их ждала погрузочная площадка. Справа на траверзе лежали величественные горы, среди которых располагались «Пагоды», в которых розовощёкие монахи вели трезвый образ жизни. Без забот, без хлопот, они мирно предавались безделью, прикрываясь благородным предлогом уединения. Тщательно избегая всевозможных потрясений внешнего мира, монахи прозябали на «Полуострове Плача», в полной безвестности. Цивилизованный мир сотрясали катаклизмы, врываясь в него войнами, эпидемиями и государственными переворотами, а в этом мирке жизнь текла неторопливо. Рясы приходилось регулярно распарывать, добавляя по бокам лишний аршин рубища, так как размер животов не стоял на месте. Постоянно совершенствуясь в приёме пищи, послушники добились впечатляющих результатов.
У подножия гор, в долинах — лежали яблоневые сады. Кое у кого, это вызвало сомнение в том, что плоды идут исключительно в пищу, а не на производства сидора. Показавшиеся виноградники, тянущиеся по каменистым склонам, только укрепили его в этом убеждении. Пахло жасмином, но, это к делу не относилось. Путь каравана проходил совсем близко от берега. Несколько монахов бежало в их сторону, отчаянно размахивая руками и что-то крича.
— Кажется, они взывают о помощи, — равнодушно сказал Борн, смотря на то, как послушники, спотыкаясь и путаясь в рясах, со всех ног несутся к ним наперерез. В это время, один монах обернулся в сторону гор, что-то там высматривая.
— Бежим скорее! — крикнул ему другой.
Прыгнув в воду, монахи вплавь добрались до плота. Забравшись на него, они дико озирались по сторонам, до сих пор не веря в своё спасение. «Как вши при обработке дихлофосом», — подумал Авантюрист, смотря на то, как монахи суетятся.
— Что случилось? — лениво спросил варвар, с удивлением разглядывая беглецов.
Один монах отдышался и возбуждённо пояснил:
— По ущелью, с огромной скоростью, движется селевой поток!
Перед глазами разворачивалась картина катаклизма. Выворачивая деревья с корнем, по горам неслась вонючая жижа. Тяжёлые камни поток с лёгкостью увлекал за собой. Чуть ли не целые скальные образования подпрыгивали на несколько метров от земли, подгоняемые серо-чёрной жидкой массой. Её консистенция дурно пахла, сильно напоминая известный бесконтрольный процесс… Запах достиг побережья, делая жизнь её обитателей невыносимой, во всяком случае — на ближайшее время. В общем — вонища стояла страшная.
— Никогда здесь не видел такого селя! — воскликнул один монах.
— Это не сель, а тролль, — возразил другой.
— При чём тут тролль?! — сердито крикнул первый.
— Опять, скотина, кислых яблок обожрался! А ты молодец — оперативно из подвала выскочил…
— Да ладно тебе! Как он яблоки собирает? Они же маленькие…
— Нечего их собирать! — сердито возразил второй монах. — Тролль жрёт плоды вместе с яблоней. Только пеньки остаются…
— Кажется, арбузные семечки проплыли, — растерянно сказала Эллима, тыча пальцем в поток, уже потерявший свою силу.
— Как ты их там разглядела? — спросил её Грог.
Эльфийка молча показала ему подзорную трубу. Грог с подозрением посмотрел на свой карман, но, ничего не сказал.
— Мстит, наверное, тролль-то — усмехнулся Борн, переключаясь на принятие горячительного — для снятия стресса, как он сам пояснил.
Авантюрист скептически оглядел фигуры монахов, мокрых, с ног до головы и поинтересовался их дальнейшими действиями:
— Куда вы теперь? Назад — в «Пагоды»?
— Нет больше «Пагод», — грустно ответил один из послушников.
— Переждём катастрофу в «Коровяке», — поделился планами один из самых активных монахов. — Уйдёт тролль — вернёмся. Придётся заново отстраиваться…
— Причём — в другом месте, — ехидно прорычал Дроут, смачно отрыгнув послевкусие «Нефилимского отстоя».
— Ну а что? — успокоил монахов Грог. — Если всё не погибло, то, виноград будет размером с яблоки.
Пьяных монахов сгрузили в «Коровяке». Они порывались вернуться, чтобы идти бить морду троллю, но, их отговорили от этой затеи. Во всяком случае, посоветовали до утра никаких военных действий не предпринимать.
— Не пьём, не пьём, — беззлобно иронизировал Борн, укладывая очередного пострадавшего на свободное место возле телеги.
Утром, рабочие зала занимались своим привычным делом. Завсегдатая заведения, считавшего доспехи уже своими, вытряхнули: сначала из лат, а уж затем из ресторации. Закончив, как обычно, освобождать расписное железо от узника совести, стремившегося на защиту своей родины, они обнаружили остальные доспехи тоже занятыми, потому что храп не прекратился с изгнанием пьяного паладина. Уборщики пребывали в растерянности. Один осторожно подошёл к другому комплекту лат и приподнял забрало. Розовощёкая пьяная морда почти ничего не выражала, а на физиономии застыла лёгкая улыбочка. В остальных доспехах было то же самое. На кирасе одного рыцаря кто-то написал углём короткое иностранное слово…
Друзья спешили в город «Нос», где на рейде их ждала шхуна «Люська». Грог очень надеялся на то, что она никуда не делась. В противном случае, за душевное здоровье Пинка он бы не поручился. «Чёрный Посох» трясся в телеге, не прикрытый ничем и от этого, телега выглядела танком, пятившимся назад. Или тачанкой, с вот таким пулемётом… Он намекнул гному на упущение и тот накрыл находку попоной. Авантюристу пришла в голову шальная мысль: ему захотелось развернуть агрегат в сторону «Гиблых Болот» и провести ирригацию всей территории, а заодно, и стерилизацию, освободив местность от злобной живности. «Вопрос в том, что неясно, как он работает, — размышлял Грог. — Не испортился ли посох за то время, пока находился в воде?» Пока он пребывал в раздумьях, караван подошёл к стенам «Носа».
Вопреки опасениям, «Люська» стояла на якоре, единственным крупным судном эксплуатируя городской рейд. Команда на корабле оживилась и подкованные башмаки затопали по палубе, снимая корабль с якоря. Ещё через полчаса, шхуна заняла место у стенки, готовая принять в трюм сухопутные транспортные средства. Грог поднялся на борт, где его встретил капитан Стив. Обменявшись приветствиями, Авантюрист спросил:
— Ну, как вы тут без нас? Наверное все кабаки излазили?
— Да что ты! — испуганно ответил капитан. — Пока вас не было, вокруг корабля, каждую ночь, какой-то усатый тип на байдарке рассекал — серенады пел. Раз восемь перевернулся…
— А чего он хотел? — удивился Борн.
— Я же говорю — песни горланил. Спать не давал — всё какую-то ламунду звал. Почти требовал… Плотник Карл, на всякий случай, свою в три парусины закатал и столярным клеем замазал. Он не знал точно, что имел ввиду усач. А вдруг это она и есть?
Грог засмеялся, а Дроут заржал так, что мачты затряслись, вибрацией передаваясь на такелаж.
— А как же теперь Карл? — побеспокоился Пинк, начиная догадываться о причинах бурного веселья.
— Теперь из-под бушприта не вылезает, — пояснил Стив. — Так и торчит в гальюне…
— Откуда здесь взялся усатый прелюбодей? — удивился Борн. — Отсюда до «Коровяка» — о-го-го!
— Да — любовь преодолевает и не такие расстояния, — неожиданно, для всех, высказался Борис, поправляя покрывало, чем немало смутил матросов.
— Что-то я сомневаюсь, насчёт любви! — сердито возразил Пинк.
Матросы так не считали, проведя бессонные ночи в усиленном карауле. К тому же появление Бориса вызвало некоторое смятение в неокрепших умах. Психический шок удалось предотвратить, выдав матросам праздничную порцию спиртного, в честь возвращения экспедиции. На палубе появился корабельный врач Бальк и с ходу заявил:
— Опять у команды вши завелись!
— В море? — удивился Грог. — Может быть, в одежде кто пронёс?
— Она же у них новая, — не согласился доктор.
— Так и купались они, в чемеричной воде, после того, как переоделись, — вспомнил Авантюрист. — Вшивая команда! Наверное, у кого-то вошка впала в анабиоз и вот — проснулась…
— Ну так что — опять ванны принимать? С чемерицей…
— Нет, мля — с шампанским! Конечно с чемерицей! Не хватало, чтобы мы все чесались, как шелудивые! Форму перегладить горячим утюгом.
— А если утюг не поможет? — осторожно спросил Бальк.
— Поможет! — резко возразил Грог. — Это смотря как гладить…. Ну не шёлковую же одежду им заказывать? Вши категорически не переносят этой ткани…
— Я слышал, что из какой-то тли отличный краситель делают, кажется красный, — вмешался Пинк. — А из вшей нельзя?
— А-а-а! — отмахнулся Авантюрист. — Тебе-то это зачем, Пинкертон? У тебя любимый цвет в тон баклажану.
Руди, прислушиваясь к разговору, спросила:
— Грог, а почему ты Пинка, иногда Пинкертоном называешь? Это что — его полное имя?
— Не знаю… Просто хотелось низкорослому гному приятное сделать. Придать, хоть какую-то, степень солидности, повышающую его в глазах окружающих, да и в его собственных. А то он, бедный, извёлся весь, из-за своих комплексов: ростом мал, борода клочьями…
— Зато я петь и плясать умею! — раздался обиженный голос.
— И пить! — весело добавил Борн.
Рэндор, довольный успехами экспедиции, неспешно прогуливался по палубе корабля. Он обратил внимание на одну странность: все матросы занимались своими делами внизу и только один сидел на марсовой площадке, в обнимку с мачтой. Он спросил пробегавшего мимо кока Пудинга, о причине столь странного поведения моряка: