благородным рыцарям-тамплиерам держать договор с презренными иудеями?
Снедаемая этими безрадостными мыслями, Ревекка впала в тяжелое забытье, даже не почувствовав, как в каморку вошли два дюжих стражника и, подхватив ее под руки, поволокли куда-то вглубь зловещего замка. Сознание милосердно покинуло измученную страданиями девушку.
Тем временем Исаак из последних сил брел по пыльной дороге прочь от проклятой прецептории, то и дело спотыкаясь и хватаясь за сердце. Ноги его подкашивались, в боку нещадно кололо, но старик упрямо переставлял ноги, твердя про себя слова молитвы. Он не имел права останавливаться, не мог позволить себе и минуты отдыха. Слишком многое сейчас зависело от него - судьба Ревекки, судьба манускрипта, а может, и судьба всего народа Израиля. Если он не добудет писание и не принесет его Буагильберу - даже страшно вообразить, что тогда будет.
Часть 3
Глава 23: Сбор сил
Солнце едва показалось над горизонтом, окрасив небо нежными персиковыми и розовыми красками, когда четверо всадников на взмыленных конях влетели на главную площадь Йорка. Путь от лесного лагеря занял у них большую часть ночи, но усталости на лицах прибывших не было и в помине - слишком уж важная цель привела их в древнюю столицу Северной Англии.
Первым, осадив могучего черного жеребца, спешился плечистый мужчина средних лет в темном одеянии священнослужителя. Хьюберт Уолтер, епископ Солсберийский и личный духовник короля Ричарда обратился к спутникам:
- Что ж, друзья мои, вот мы и прибыли. Отсюда начнется наша спасительная миссия. Робин, сын мой, ты обещал провести нас в еврейский квартал, к дому старого Исаака. Веди, не мешкая!
Стройный чернявый юноша в зеленом кафтане и с луком за спиной кивнул и с мальчишеской ловкостью соскочил наземь. То был не кто иной, как Робин Локсли, он же Робин Худ, грозный и неуловимый предводитель вольных стрелков Шервудского леса. Только сейчас лицо его, обычно озаренное лукавой усмешкой, было на редкость серьезно и сосредоточено. Робин махнул рукой остальным, приглашая следовать за ним, и решительно нырнул в лабиринт узких извилистых улочек. Хьюберт, бряцая шпорами, двинулся следом, на ходу бросая через плечо последние указания:
- Седрик, Уилфред, вы со мной! Нечего терять времени на болтовню. Будем надеяться, почтенный Исаак уже вернулся домой и сможет пролить свет на судьбу манускрипта.
Двое оставшихся спутников епископа - рослый пожилой тан с окладистой седой бородой и светловолосый юноша, бережно придерживающий здоровенный щит с гербом в виде вепря - согласно кивнули и поспешили вслед за Робином. Это были Седрик Ротервудский, славный саксонский витязь, и сын его Уилфред Айвенго, доблестный рыцарь и верный оруженосец короля Ричарда.
Петляя меж покосившихся деревянных лачуг и старых каменных построек, вся четверка вскоре добралась до еврейского квартала - унылого гетто на окраине Йорка, отделенного от остального города высокой глухой стеной. Робин уверенно подвел спутников к воротам одного из самых богатых домов - двухэтажного особняка из серого камня, с аккуратными стрельчатыми окнами и покатой черепичной крышей. Трижды стукнув в тяжелую дверь условным стуком, юный разбойник замер в ожидании. Спустя пару мгновений в узком смотровом окошке показалось встревоженное лицо привратника .
- Кто таковы будете? - с подозрением осведомился страж, разглядывая нежданных гостей. - Зачем пожаловали спозаранку к дому почтенного Исаака из Йорка?
- Не признал, что ли, старина Самуил? - расплылся в белозубой улыбке Робин. - Это же я, Реувен! Неужто запамятовал? Дело у нас важное, спешное. Сам Исаак как, дома?
Физиономия привратника просияла, он торопливо отодвинул засов и распахнул дверь, отвешивая поклоны.
- Ах, Реувен, дружище! Прости, не признал спросонья, да еще в такой честной компании! Заходи скорей, сам знаешь - тебе у нас всегда рады. Вот только Исаака-то как раз и нет дома. Ни его, ни красавицы Ревекки. Почитай, уже третью неделю пошла, как уехали они на турнир в Эшби, и с тех пор - ни слуху ни духу. Я уж извелся весь, места себе не нахожу...
Почтенные гости обеспокоенно переглянулись. Хмурая складка залегла меж бровей Хьюберта, рука невольно потянулась к эфесу меча. Первым нарушил молчание Седрик:
- Ну, коли так - тогда вдвойне надобно поспешать! Не ровен час, и впрямь стряслось что недоброе с Исааком да Ревеккой. А ну-ка, любезный Самуил, проводи нас в дом. Поглядим своим глазом, может, какую весточку али знак отыщем.
- Истинно так, - поддержал тана Уилфред, в волнении одергивая плащ и лязгая шпорами. - Да и манускрипт тот злополучный не мешало бы поискать, покуда Исаак в отлучке. Он ведь клялся и божился, что запрятал пергамент в надежное место. Авось не забрал с собой в дорогу...
Робин и епископ согласно закивали, и вся компания вереницей просочилась в калитку. Самуил засеменил впереди, путано бормоча себе под нос извинения вперемешку с жалобами на судьбу-злодейку. Поднявшись по скрипучей лестнице, друзья вошли в покои Исаака - просторную светлицу с низким потолком, уставленную резной дубовой мебелью и уютно освещенную множеством масляных ламп.
Несколько слуг, сгрудившись в углу, испуганно таращились на нежданных визитеров, не смея вымолвить и слова. Робин, на правах старого знакомого, принялся вполголоса втолковывать им суть дела, умоляя помочь с розысками пропавшей рукописи. Перепуганные евреи закивали и бросились обшаривать бесчисленные шкафы, комоды и сундуки.
Уилфред и Седрик подключились к поискам, на ходу перебрасываясь отрывистыми репликами с Хьюбертом. Епископ хранил мрачное молчание, изредка роняя отдельные фразы вроде: «Живее ищите, ребятки!» или «Ну, попадись мне этот пес Буагильбер!».
Увы, вскоре стало ясно, что все усилия тщетны. Ни в многочисленных тайниках, ни в потайных нишах, ни даже в подвале не нашлось и намека на загадочный манускрипт. Измотанные бесплодными поисками, растерянные друзья собрались вновь в гостиной, не зная, что предпринять дальше.
В этот миг двери с шумом распахнулись, и на пороге показался... Исаак собственной персоной! Бледный, осунувшийся, он едва держался на ногах, цепляясь за косяк. Изодранная, испачканная одежда и кровоподтеки на лице красноречиво свидетельствовали - старик пережил страшное потрясение.
- Исаак! Дядя! - закричал Робин, кидаясь навстречу. Подхватив пошатнувшегося еврея, он бережно усадил его в кресло и плеснул в кубок вина. - Живой, хвала Всевышнему! Да что с тобой стряслось, на тебе лица нет? Где Ревекка?
Исаак, стуча зубами о край кубка, залпом осушил вино. Обведя собравшихся мутным взором, он разразился судорожными рыданиями.
- Ох, горе мне! Такая беда приключилась, такая беда... Ревекку, доченьку мою единственную, злодей Буагильбер умыкнул! В полон увез, в застенки свои проклятые, и меня вослед поволок, ирод! Пытал, грозил страшным - мол, не расскажешь, где манускрипт тот спрятан - на куски дочку изрежу, псам скормлю...
Тут старик сорвался в отчаянный плач, раскачиваясь взад-вперед. Робин принялся утешать его, гладя по спине, а Хьюберт с Уилфредом и Седриком сгрудились подле, сочувственно охая и вполголоса шепча ругательства в адрес подлого тамплиера. Несчастный старик разрыдался, припадая к груди племянника. Утешая его, Робин бросил быстрый вопросительный взгляд на Хьюберта. Епископ, нахмурившись, поскреб подбородок и решительно шагнул вперед.
- Исаак, послушай меня внимательно! - произнес он, наклоняясь к самому уху еврея. - Знаю, тяжко тебе сейчас рассуждать здраво. Но пойми - ни в коем случае нельзя отдавать манускрипт Буагильберу! Слишком многое поставлено на карту. Речь идет не только о судьбе твоей дочери, но и о будущем всего христианского мира! Это писание несет в себе страшную угрозу, его обнародование погрузит страну в пучину раздора и братоубийства. Сам Папа Римский велел мне вернуть манускрипт и предать его огню. Поверь, я скорблю всем сердцем о Ревекке. Но жертва неизбежна, если мы хотим уберечь Англию и престол. Ты должен довериться мне!
Услышав эти слова, Исаак испустил страдальческий стон и рухнул на колени, раздирая на себе волосы.
- Что вы такое говорите, владыка?! Да как смеете рассуждать, чья жизнь важнее - моей кровиночки или ваших пергаментов поганых?! Плевать мне на Англию, на Папу, на весь ваш гнилой мир! Без Ревекки я и сам не жилец. Все, слышать ничего не желаю! Манускрипт ваш будь проклят, камнем ляжет он на вашу совесть!
- Тише, тише, Исаак! - вмешался Седрик, удерживая старика. - Не кричи. Владыка Хьюберт дело говорит. Да и не собираемся мы бросать Ревекку на произвол судьбы! Наоборот - как раз спасти хотим, и тебя в придачу.
- Истинно так! - подхватил Уилфред, опускаясь на одно колено и кладя руку на эфес меча. - Клянусь честью рода.
Робин присоединился к клятве Уилфреда, торжественно воздев руку:
- И я клянусь, дядюшка! Всеми силами буду биться за Ревекку, хоть самому Дьяволу в пекло сигану! Не будь я Робин Худ, коли не освобожу кузину из лап этого изверга. Но пойми, манускрипт ему отдавать никак нельзя! Затаился он у тебя в тайнике? Отдай его нам, епископу. А мы уж враз смекнем, как твою дочурку выручить.
Исаак, колеблясь, переводил взгляд с одного честного лица на другое. В глазах его все еще стояли слезы, но проблеск надежды уже зажегся в измученной душе. Наконец, тяжко вздохнув, он с трудом поднялся на ноги и, шатаясь, побрел к дальней стене. Отодвинув в сторону массивный резной комод, старик присел на корточки и начал что-то сосредоточенно ковырять шпилькой в едва заметной щели меж досок паркета.
Спустя минуту в его трясущихся руках уже был потертый кожаный футляр. Всхлипнув, Исаак откинул крышку и извлек небольшой сверток, завернутый в промасленную тряпицу. Не говоря ни слова, он протянул находку Уолтеру. Тот бережно принял подношение, быстро заглянул внутрь и удовлетворенно кивнул, убирая сверток за пазуху.
- Вот и славно. Поверь, Исаак, так будет лучше для всех. Даю слово - завтра же отправляемся в Темплстоу, в прецепторию тамплиеров. К вечеру будем на месте - и тогда берегись, подлый Буагильбер! Я лично поведу приступ и не успокоюсь, пока не верну Ревекку в родные стены. Ты только держись, старина. Все будет хорошо!