Глава 25: Правосудие и разоблачение
Утро в прецептории Темплстоу выдалось хмурым и тревожным. Тяжелые свинцовые тучи нависали над древними каменными стенами, предвещая скорую грозу. Во дворе царило непривычное оживление - слуги и оруженосцы сновали туда-сюда, готовясь к необычному событию.
В это самое время в покоях Великого Магистра ордена Храма происходил напряженный разговор. Робер де Сабле, облаченный в свои лучшие одеяния, мерил шагами богато убранную комнату. Его мощная фигура излучала силу и решительность, но в глазах мелькали тревожные огоньки. Напротив него стоял Бриан де Буагильбер, бледный и взволнованный.
- Брат Бриан,- обратился к нему Великий Магистр, пронизывая того тяжелым взглядом. - Прибыл ли Исаак из Йорка с манускриптом, который мы ждем?
Бриан сглотнул и отрицательно покачал головой. - Нет, Великий Магистр. О нем нет никаких вестей.
Робер де Сабле нахмурился. Его рука невольно потянулась к массивному мечу на поясе.
- Плохо, - процедил он сквозь зубы. - Очень плохо. Мы не можем больше ждать. Божий суд над этой еврейкой должен состояться сегодня, как я и обещал. Мы не можем показать слабость перед лицом своих врагов и критиков.
Бриан де Буагильбер сделал шаг вперед. В его глазах мелькнуло отчаяние.
- Великий Магистр, прошу вас, - взмолился он. - Дайте мне еще один день. Всего один день, чтобы найти этот манускрипт и спасти Ревекку. Я уверен, что Исаак не подведет нас.
Но Робер де Сабле был неумолим. Он резко развернулся к своему подчиненному, и его голос зазвучал жестко и холодно:
- Ты уже достаточно навредил нашему делу своей глупостью и неосмотрительностью, брат Бриан. Я не могу больше потакать твоим прихотям. Суд состоится сегодня, как и было объявлено. Но так и быть, я подожду с окончательным приговором до захода солнца. Если до этого времени защитник еврейки не явится, она будет признана виновной и предана огню, как ведьма и соблазнительница. А теперь иди и готовься.
С этими словами Великий Магистр величественно удалился, оставив Буагильбера наедине с его мрачными мыслями.
Храмовник стоял, словно громом пораженный. Его мощные плечи поникли под тяжестью свалившейся на него ноши. В его душе бушевала буря противоречивых чувств - страх за судьбу любимой женщины, гнев на несправедливость происходящего, стыд за свое бессилие. Он знал, что должен что-то предпринять, чтобы спасти Ревекку от страшной участи. Но что он мог сделать, опутанный клятвами и обязательствами перед своим орденом? Как мог он пойти против воли своего грозного повелителя и духовного отца? В глазах Бриана де Буагильбера мелькнула тоска обреченного человека, смирившегося со своей горькой долей.
Тем временем во внутреннем дворе прецептории уже вовсю кипела работа. Плотники и каменщики возводили помост для совершения Божьего суда. В центре помоста возвышался мрачный столб, к которому должны были привязать обвиняемую. Вокруг столба уже громоздились вязанки хвороста, готовые вспыхнуть жарким пламенем костра. Рядом с помостом расставляли скамьи для судей и знатных гостей. Все было готово для жестокого и неправедного действа.
Ревекку, измученную ночью в холодном и сыром подземелье, вывели из ее темницы и под конвоем вооруженных храмовников повели к месту ее последнего испытания. Гордая дочь Сиона шла, высоко подняв голову, и ее прекрасное лицо не выдавало того смятения и ужаса, которые сжимали ее сердце. Она была одета в простое темное платье, а ее роскошные черные волосы струились по плечам подобно траурному покрывалу. На ее бледных щеках горел лихорадочный румянец, а в огромных темных глазах застыли слезы. Несмотря на весь свой страх, Ревекка не теряла надежды на спасение и продолжала мысленно молиться своему невидимому, но всемогущему Богу.
Когда процессия вступила во двор, вокруг помоста уже собралась внушительная толпа рыцарей Храма в их белоснежных плащах и туниках с нашитыми алыми крестами. Они стояли молча и неподвижно, словно изваяния, и только их глаза пристально следили за приближающейся осужденной, выискивая в ней малейшие признаки колдовства и порока. Сам Великий Магистр в окружении старших братьев ордена восседал на высоком помосте, и его суровый взгляд не предвещал ничего хорошего.
Бриан де Буагильбер, облаченный в полные боевые доспехи с алым плащом храмовника, уже ждал возле помоста. Его мрачное лицо было непроницаемо, словно высеченное из камня, но внутри у него все клокотало от боли и гнева. Он знал, что должен сейчас обвинить Ревекку, женщину, которую продолжал любить вопреки всему, в ужасных грехах и преступлениях. И он ненавидел себя за это, ненавидел ту клятву, которая принуждала его совершить этот подлый и жестокий поступок.
Когда Ревекку подвели к помосту, Бриан де Буагильбер выступил вперед. Его громкий голос эхом разнесся по двору:
- Я, Бриан де Буагильбер, рыцарь святого ордена Храма, обвиняю эту женщину, Ревекку, дочь Исаака из Йорка, в колдовстве, ереси и блуде! Я утверждаю, что она, пользуясь своими дьявольскими чарами, совратила меня и попыталась навести порчу на наш священный орден! Я требую для нее сурового, но справедливого наказания - испытания огнем, дабы сама природа явила нам ее истинную сущность! Если она невиновна, Господь защитит ее от пламени. Если же виновна - огонь очистит ее грешную душу и избавит мир от зла!
С этими словами Бриан де Буагильбер обнажил свой массивный меч и с лязгом воткнул его в землю у подножия помоста, словно в знак обвинения. Ревекка слушала его страстную речь, и слезы катились по ее прекрасному лицу. Она знала, что Бриан любит ее и мучается своим долгом. Но даже сейчас она не держала на него зла - только бесконечную жалость и сострадание.
Великий Магистр поднял руку, призывая собравшихся к тишине. Затем он повернулся к Ревекке и пророкотал:
- Ревекка, дочь Исаака! Ты слышала обвинения, выдвинутые против тебя. Еще раз вопрошаю - признаешь ли ты свою вину перед лицом Господа и людей его?
Ревекка гордо выпрямилась. Ее звонкий голос разнесся над притихшим двором:
- Я отвергаю эти лживые обвинения! Я невиновна перед Богом и людьми! Я требую Божьего суда поединком, дабы доказать свою невиновность силой оружия!
Ее слова вызвали ропот среди собравшихся храмовников. Божий суд поединком считался привилегией рыцарства, и мало кто верил, что какой-нибудь благородный воин согласится сражаться за презренную еврейку.
Великий Магистр скривил губы в жестокой усмешке.
- Что ж, да будет так. Если до захода солнца явится рыцарь, готовый сразиться за твою честь, мы устроим поединок. Но если никто не придет к тебе на помощь, это будет неопровержимым свидетельством твоей вины! Тогда ты взойдешь на костер, и очистительное пламя избавит мир от твоего колдовства и порока!
С этими словами Ревекку грубо схватили и потащили к столбу на помосте. Она не сопротивлялась, только подняла глаза к небу и тихо прошептала молитву на древнем языке своих предков.
В этот миг со стороны раскрытых настежь для прохода окрестного народа на Божий Суд ворот прецептории послышался шум и лязг оружия. Немногочисленные привратники что-то кричали, тщетно пытаясь кого-то остановить. Толпа рыцарей Храма заволновалась и обернулась на нежданных пришельцев.
И вот во двор прецептории, окруженный отрядом вооруженных воинов, въехал величественный всадник. Это был Хьюберт Уолтер, епископ Солсберийский и личный посланник Папы Римского. Рядом с ним на боевых конях восседали Уилфред Айвенго, гордый потомок саксонских танов, и его отец, почтенный тан Седрик Ротервудский. А за ними следовал целый отряд вольных стрелков во главе с легендарным разбойником Робин Худом, грозой всех богатых и власть имущих.
Воцарилась напряженная тишина. Великий Магистр поднялся со своего места, всем своим видом выражая негодование и возмущение.
- Что это значит, сэр Хьюберт? - вопросил он, сразу узнав хорошо знакомого епископа и пытаясь сохранить достоинство. - Как вы посмели явиться сюда во главе вооруженного отряда и прерывать наш священный суд?
Епископ Уолтер спешился и шагнул вперед. В его руке был пергамент с печатью Святого Престола.
- Я прибыл сюда по воле Его Святейшества Папы Римского! - громогласно объявил он. - Мне поручено расследовать преступления и злоупотребления некоторых членов вашего ордена!
С этими словами Хьюберт протянул Великому Магистру папскую буллу. Тот побледнел, но взял ее и пробежал глазами. Он понимал, что бессилен противостоять воле Рима.
В этот миг отряд вольных стрелков в зеленых плащах с луками наготове окружил помост. Робин Худ, статный юноша с орлиным взором, в котором читались отвага и благородство, вышел вперед.
- Довольно лжи и притворства! - воскликнул он. - Все мы знаем, что храмовники злоупотребили своей властью и нарушили законы Божеские и человеческие! Эта девушка невиновна, и мы не позволим свершиться над ней несправедливости!
Робин Худ и его люди держали храмовников под прицелом своих стрел, готовые в любой миг пустить их в ход. Рыцари Храма, растерянные и испуганные, медленно отступали, не решаясь оказать сопротивление.
Великий Магистр стоял, словно громом пораженный. Он понимал, что проиграл эту битву. Медленно, словно во сне, он произнес:
- Хорошо, сэр Хьюберт. Мы подчинимся воле Святого Престола. Делайте, что должно.
Хьюберт Уолтер кивнул. Затем он повернулся к Бриану де Буагильберу и произнес:
- Бриан де Буагильбер! Именем Папы Римского и короля Ричарда я заключаю вас под арест! Вы обвиняетесь в преступном сговоре, богохульстве и злоупотреблении властью. Вы предстанете перед судом Церкви и Короны, и да смилостивится над вами Господь!
Бриан попытался было сопротивляться, но воины епископа окружили его и быстро обезоружили. Гордый храмовник стоял, опустив голову, не в силах поверить в происходящее. Его мечты о власти и величии рухнули в одночасье, и теперь его ждала лишь неизвестность.
Тут сквозь толпу пробился Исаак из Йорка. Старый еврей был бледен и измучен дорогой, но в его глазах светилась безмерная радость.