нести ей пользу, а не просто показать, какой он решительный и смелый. Я убеждён, что и сейчас, несмотря на свой возраст, он также прекрасно исполнит свой долг перед Родиной, как исполнял во время Великой Отечественной войны. А если будет нужно — он пожертвует собой ради Родины мгновенно. Его внутреннее состояние всё в глазах, во взгляде. Я его писал просто как горного орла — с вдохновением!»
Ну что ж, теперь Ботяна узнают в лицо тысячи и тысячи человек…
«Его в обыденной жизни не отличишь, не заметишь, — рассуждал Валентин Иванович. — Ну, идёт себе старичок — кто на него внимание обратит? А если бы знали, какой у него сильный стержень внутри! Что это за человек удивительный!»
И ещё в одном очень прав народный художник. Однажды, когда мы в очередной раз разговаривали с Алексеем Николаевичем, он сказал так: «В жизни у меня было всё, и всё было нормально… Жизнь сложная была, но я на неё обижаться не могу. Я честным был, никого зря не обидел, никому не завидовал — это самое главное. Я никогда не терял веру: думал, что всё хорошо будет! Так и было. Сегодня у меня никакой перспективы жизненной нет, так что я спокойно могу участвовать в любых острых мероприятиях. Если нужно — готов уничтожить какого-нибудь негодяя, предателя. Рука у меня не дрогнет. Если придётся защищать Родину — я снова готов!»
И ясно, что это вовсе не громкие слова…
Ботян остаётся в строю!