– Если хочешь, я могу задержать его для тебя, – сказала Лиза Ламм и дружелюбно кивнула Бекстрёму. – И пусть он сам выскажет те возражения, которые я сейчас слышала. Даже если мне придется выслушать нечто из этой оперы.
«Довольно приятная женщина, эта Лиза, – подумал Бек-стрём. – И далеко не глупа, хотя, по большому счету, впервые открыла рот за время всех встреч».
– Спасибо за предложение, – сказал он. – Если я смогу получить что-то новое за день или два, будет еще лучше. Я не хотел бы иметь в запасе только это, когда мы посадим его в кутузку.
– Я позабочусь об остальном, – предложила Надя.
– В определенных ситуациях не следует спешить, – назидательно произнес Бекстрём и на всякий случай вздохнул. – Такой, как Гарсия Гомез, никуда от нас не убежит. Если мы вытащим все, что у нас на него имеется, будет о чем разговаривать, когда мы засунем его за решетку. У него есть серебристый мерс, кстати?
– Нет, – ответила Надя и улыбнулась. – Это мы уже проверили. Ни у него, ни у его хорошего друга Фредрика Окаре, и это мы установили, сравнив список возможных преступников с перечнем возможных автомобилей. Как вы наверняка помните, Окаре оказался в поле нашего зрения, когда мы поговорили с товарищами по работе Эрикссона и на всякий случай вытащили из регистра нашей разведслужбы все относительно его окружения, и тогда наше внимание привлек Ангел Гарсия Гомез. Что касается транспорта, у нас сейчас осталось не более сотни машин, которые мы уже стали проверять вручную. Кроме того, мы также обратили внимание на финансы Эрикссона. Коллега Блад занимается данным вопросом.
– У нас есть что-то еще? – спросил Бекстрём.
– Все идет своим чередом, – ответила Анника Карлссон. – И я почти на сто процентов уверена, что Фредрик Окаре и Гарсия Гомез в курсе, как все обстоит с этим делом. Пусть у Гарсия Гомеза и есть так называемое алиби.
– Тем лучше вытащить на свет божий что-то более существенное для предъявления ему, – сказал Бекстрём, у которого уже возникло страстное желание свалить отсюда. Он мечтал скорее переключиться на обычный пятничный график, подкрепиться от души, попасть в объятия Мадам Пятницы и хорошо вздремнуть, прежде чем придет время поужинать с Гегуррой. Мечтал о достойном завершении недели, заполненной тяжелой полицейской работой.
«Хочется скорее оказаться в лучшем мире», – подумал он.
– Что мы делаем в выходные? – спросила Утка Карлссон.
– О чем это ты? – сказал Бекстрём. – Сам я собирался работать.
«Получила?» – подумал он.
– О нашей встрече.
– В следующий раз мы соберемся в понедельник, – объявил Бекстрём. – Если случится что-то, мы ведь можем созвониться и пересмотреть наши планы.
– В понедельник в девять? – предложила Анника. – Что ты думаешь об этом?
– Конечно. – Бекстрём пожал плечами. – Я не собираюсь мешать вам, если у вас есть желание вставать среди ночи. Однако я хочу, чтобы с одним делом вы разобрались сразу же. Речь идет о свидетеле, нашем таксисте. Притащите его сюда, снова покажите все фотографии и позаботьтесь, чтобы он наконец показал на Гарсия Гомеза.
– И с чего, по-твоему, он вдруг сделает это? – спросила Анника Карлссон. – Мы ведь уже разговаривали с ним четыре раза.
– Помогите ему передумать. Пожалуй, это будет не так трудно, памятуя о фотороботе, который он нам оставил. Понятно ведь, что он видел Гарсия Гомеза. Просто не осмеливается показать на него. Вот где собака зарыта.
– Я могу еще чем-то помочь? – спросила Лиза Ламм.
– Позвони судмедэксперту и поинтересуйся, чем он занимается, – сказал Бекстрём.
– Я уже сделала это, – ответила Лиза. – Он и его коллега по-прежнему корпят над тем же вопросом. Хотя его предварительное заключение остается неименным, пока по крайней мере. Эрикссон умер в результате воздействия другого лица и вследствие ударов, нанесенных ему тупым предметом по голове и шее. Поскольку у покойного хватает самых разных повреждений и среди них есть возникшие через несколько часов после смерти, нашему эскулапу потребовалось мнение его коллеги. Так все обстоит вкратце, и он обещает дать окончательное заключение после выходных. Пока никаких новостей по данному обстоятельству.
– Тогда так, – сказал Бекстрём и обвел взглядом собравшихся. – Чего вы ждете? Вперед и за работу.
«Вот ленивые, тупые дьяволы», – подумал он.
В то время как Бекстрём проводил встречу своей розыскной группы, Дан Андерссон сидел, погруженный в собственные дела. И прежде всего, он уменьшил слишком многословный документ Йенни Андерссон всего до половины страницы, оставив в нем лишь самое главное. А потом с задумчивой миной сравнивал присланный из полиции Сольны фоторобот их возможного преступника с фотографиями, сделанными коллегой Ковач. И пусть сам он настороженно относился к словесным портретам, все равно отметил для себя явное сходство, а затем позвонил коллеге Ковач на мобильный и спросил, нет ли у нее возможности заглянуть к нему. Желательно сразу же.
– Я нахожусь на пути в наше здание. Мне и коллеге надо поменять машину, поэтому я могу быть у тебя через полчаса, – сказала Ковач.
В ожидании своей сотрудницы он позвонил Йенни Рогерссон и поинтересовался, нет ли у них каких-либо новостей после последней встречи розыскной группы.
– Мы получили утром ответ из Главной криминалистической лаборатории, – сказала Рогерссон. – Он касается ДНК крови на двери лоджии Эрикссона, и она принадлежит человеку, который есть в нашей базе данных. Это Ангел Гарсия Гомез, и его генетический код в нашем случае привязывает сего господина к жилищу Эрикссона. Я пришлю все, что у нас есть на него. Ты получишь материалы через час.
– Очень мило с твоей стороны, – отметил Дан Андерссон. – Жду с нетерпением.
– Кстати, есть, конечно, и обычные сложности тоже.
– Я слушаю, продолжай, – предложил Андерссон.
Через пятнадцать минут он закончил разговор с Рогерссон, и в то самое мгновение, когда начал записывать рассказанное ею, Ковач постучала к нему в дверь. Две минуты спустя она уже покинула его кабинет – ей хватило короткого взгляда на фоторобот, который Дан Андерссон дал ей.
– Само собой, это Гарсия Гомез, – констатировала Сандра Ковач. – В чем проблема?
– Все как обычно, – ответил Андерссон и пожал плечами.
– Тогда ерунда, – сказала Ковач. – Справимся.
– Будем надеяться, – проворчал Андерссон и улыбнулся. – И спасибо за помощь.
– Не за что, – улыбнулась Ковач. – Хороших выходных.
Короткое резюме последней версии меморандума Дана Андерссона состояло из четырех пунктов, и он надеялся успеть встретиться с Лизой Маттей до появления каких-либо новых данных, чтобы ему не пришлось переписывать все еще раз.
В воскресенье 19 мая адвокат Томас Эрикссон пристает к барону Хансу Ульрику Комеру или даже избивает его. А через двенадцать дней, около десяти вечера в пятницу 31 мая, Ханс Ульрик фон Комер встречается с Гарсия Гомезом и Окаре у себя дома около дворца Дроттнингхольм. Еще через двое суток Эрикссона убивают в его доме в Бромме. Гарсия Гомез привязан к месту преступления – был там через несколько часов после убийства. Во-первых, это подтверджают свидетельские показания, во-вторых, анализ ДНК. Решение прокурора подождать с задержанием, как обычно, связано с внутренними интересами следствия, но с этим вопросом все равно каким-то образом требовалось разбираться, пусть здесь все уже лежало за пределами ответственности Дана Андерссона.
Потом он послал свой меморандум Лизе Маттей по электронной почте и попросил еще четверть часа ее драгоценного времени. И ответ («Ты можешь прийти сейчас. С уважением Л.М.») пришел через минуту после того, как он отправил в дорогу свое послание, а пять минут спустя он сидел на стуле для посетителей перед большим письменным столом Маттей.
Как только их совещание закончилось, Бекстрём скрылся в своей комнате. Приближался полдень, и требовалось разобраться еще с одним делом, прежде чем он покинет здание полиции и проведет остаток дня более приятным образом.
Сначала он передвинул горы бумаг на своем письменном столе. Затем разложил содержимое самой последней стопки на его поверхности перед стулом, на котором сидел. И, закончив с этим, кивнул довольно.
«Даже пятая колонна, которую полицейское руководство разместило у меня под носом, поймет, что здесь сидит невероятно занятой человек», – подумал Бекстрём и в этот самый момент услышал характерный стук в свою дверь, который мог означать только одно.
– Добро пожаловать, Анника, – сказал он, притворившись, будто погружен в чтение бумаг, и добавил: – Садись, пожалуйста, – хотя она уже успела расположиться на стуле для посетителей. – Чем я могу помочь?
– Наш свидетель, таксист, – сказала Анника Карлссон.
– И что там с ним?
– Мы охотимся за ним уже два дня. От него ни слуху, хотя он обещал Эку явиться на новый допрос. У меня дурные предчувствия, – подвела итог Анника Карлссон.
– Давай все по порядку, – предложил Бекстрём.
Двое суток назад Эк, а также другие сотрудники группы допросов пытались связаться с Арой Дорси. Звонили, по меньшей мере, дюжину раз на его мобильный телефон и столько же раз оставляли ему сообщения – и все без какого-либо результата. Тогда они позвонили ему на работу и узнали, что он сказался больным в тот же день, но обещал дать о себе знать после выходных, если почувствует облегчение. Если верить тому, что Ара сообщил своему работодателю, он сильно простудился и, проявляя заботу о себе самом и о клиентах, решил несколько дней посидеть дома.
– В чем проблема? – спросил Бекстрём и пожал плечами. – Судя по всему, он ведь жив. Был вчера, по крайней мере.
«Опять же, это вполне может быть правдой, если подумать обо всех идиотах вокруг, которые ходят на работу с кашлем и насморком, подвергая опасности здоровье окружающих и мое тоже», – подумал он.
– А проблема в том, что, как мне кажется, он сбежал, – сказала Анника Карлссон и зло уставилась на своего шефа.