«Как там моя несчастная Кло? — подумала Жанна, смахнув слезинку с длинных чёрных ресниц. — Да, я оставила ей деньги, но она такая непрактичная. Не пропадёт ли? Наверняка она скучает по своей госпоже и знает, что и я тоскую по ней».
Высморкавшись в батистовый платок, графиня положила его на стул и улеглась в кровать. Простыни не прогрелись, и от них исходил холод, но пуховое одеяло сразу окутало теплом, и Жанна не заметила, как задремала. Она не слышала, как Мария пыталась разбудить её, чтобы покормить ужином. Впервые за долгое время на душе было спокойно и легко, и женщина проспала до утра.
Глава 27
Жанна вскочила с постели, когда солнце вовсю светило в окошко её скромного жилища, золотя поверхность орехового стола.
«Боже мой, сколько же я проспала?» — ужаснулась женщина и кинулась в переднюю. Мария, такая же румяная и проворная, встречала её с улыбкой.
— Я рада, что вы отдохнули, госпожа. Не желаете ли выпить чашку чая или кофе? Думаю, граф придёт через три часа, и у вас будет время привести себя в порядок. Если вам понадобятся мои услуги, я с удовольствием помогу вам.
Служанка излучала спокойствие и благополучие. Её полное лицо светилось добротой, руки мирно лежали на животе.
— Спасибо тебе, дорогая. — Жанна даже прослезилась. — Но сейчас нужно поторопиться. Помоги мне надеть платье и сделай чашку шоколада. Будем готовиться к встрече графа.
Граф, как и все англичане, оказался пунктуальным. Уже с порога он, галантно поклонившись молодой женщине и поцеловав её руку (сегодня де Гаше задержал её в своей дольше положенного), потянул носом.
— О, какие вкусные запахи!
— Мы надеялись вас не разочаровать. — Жанна мило улыбалась, пока Мария помогала гостю снять накидку. — Не знаю, понравятся ли вам наши скромные кушанья, но мы очень старались.
Де Гаше потёр руки.
— Я уверен, всё прекрасно! — Он прошёл в гостиную к изящно накрытому столу и воскликнул: — Что я вижу! Настоящая французская кухня! Мои любимые перепёлки с чечевицей!
Перепёлки и вправду были хороши. Их румяные бока радовали глаз, а аромат, разносившийся по комнате, щекотал ноздри.
— М-м-м, и бутылка старого доброго бургундского!
Вино, которое Клотильда сунула впопыхах своей госпоже, оказалось очень кстати. Мария усадила графа во главе стола, и он, ловко орудуя ножом и вилкой, принялся разделывать перепёлку.
— Боже мой, как вкусно! — Он ел, не забывая нахваливать пищу. — Мария, вы замечательная кулинарка! Моему лентяю повару — кстати, выписанному из Парижа — до вас, право, далеко. Если бы я знал, что вы так здорово готовите, ни за что не пропустил бы ваши таланты! Впрочем… — Он поднял глаза на Жанну, собираясь сказать, что для такой красивой женщины, как графиня, ему ничего не жалко, но, увидев её бледное, напряжённое лицо и синеву под глазами, замер с поднятым бокалом. — Что с вами, графиня? Вам плохо?
— Да, — еле выговорила Жанна. — Извините меня, я ненадолго вас покину. — И, зажав рот, женщина выбежала в сад.
Рот наполнила жёлчь. Под раскидистым клёном её стошнило на жёлтые узорчатые листья, и она в ужасе закрыла лицо руками. Такое состояние было ей знакомо. Она испытывала его дважды во время своих беременностей. Это означало, что и сейчас женщина ждала ребёнка, которого понесла от Жозефа. Господи, как всё не вовремя! Что же делать? Её снова замутило, и граф де Гаше, беспокоившийся за состояние Жанны, а потому вышедший вслед за ней, с жалостью смотрел, как её сотрясают спазмы.
— Что с вами? — повторил он, приблизившись к женщине, которая вытирала рот шёлковым платком. Она потупилась и ничего не ответила.
— Вы беременны?
Графиня опустила голову и всхлипнула:
— Да.
Мужчина обнял её за трясущиеся плечи.
— Пойдёмте в дом. Здесь холодно. Вы вся дрожите. Вам нужно лечь в постель.
— Мне уже лучше, — еле выговорила Жанна. — Сейчас Мария сделает мне чай, но я, к сожалению, не смогу съесть ни кусочка.
— Боюсь, что вам ничего и не достанется, — пошутил де Гаше, бережно открывая перед ней дверь. — Еда замечательная. Вы ещё попробуете перепёлок, приготовленных Марией.
Они зашли в гостиную, и Гастон услал служанку на кухню.
— Давайте поговорим. — Он налил себе вина на две трети бокала и сделал маленький глоток. Де Ла Мотт видела, как мужчина немного подержал напиток во рту, наслаждаясь букетом, и проглотил. Вино ему явно нравилось. — Давно не пил настоящего бургундского, однако речь пойдёт не о нём. — Граф пристально посмотрел на Жанну, и она съёжилась под его взглядом. — Кто отец вашего ребёнка?
— Он никогда не узнает, что у него будет ребёнок, — призналась графиня. — Мы любили друг друга недолго и расстались навсегда.
— Вы уверены, что «навсегда»? — поинтересовался Гастон и покрутил бокал, словно присматриваясь к цвету напитка. — Отвечайте откровенно, пожалуйста. Для меня это очень важно.
— Я уверена, мы расстались навсегда, — твёрдо ответила Жанна.
Де Гаше поставил бокал на стол, встал и, приблизившись к бледной как полотно женщине, помог ей подняться.
— Может быть, вам трудно стоять, — начал он, — но я считаю это торжественным моментом, хотя вы, вероятно, сочтёте иначе.
— Но почему? — Жанна была заинтригована до такой степени, что на мгновение забыла о недомогании. — Давайте же, граф.
— Возможно, вы посчитаете меня старым чудаком… — Гастон старался говорить уверенно и твёрдо, но от волнения его голос срывался, — возможно, это так и есть. Видите, я даже не знаю, как лучше начать… — Он улыбнулся и развёл длинными худыми руками. — Когда я увидел вас, графиня, то был сражён вашей красотой, вашим умом и понял: именно такая женщина мне и нужна. Вам известно, что я давно вдовец, живу один и не имею родственников. Вот почему я обращаюсь к вам, дорогая Жанна, с предложением руки и сердца. Вступив в законный брак, вы возьмёте мою фамилию, и ваш ребёнок, который должен родиться, не станет носить клеймо незаконнорождённого. Я богат, у меня дома, имения, земли, и мне нужен наследник, чтобы передать своё имущество. Я с удовольствием напишу завещание на вашего сына или дочку. — Де Гаше мечтательно закатил глаза. — Надеюсь, это будет мальчик. Я много чему научил бы его.
— Но я не хочу рожать этого ребёнка, — призналась графиня. — Я не планировала его, он заявил о себе некстати. Вы же понимаете, в каком я сейчас положении. Ребёнок мне будет только мешать.
Гастон сжал её руку с такой силой, что Жанна вскрикнула.
— Вы делаете мне больно, граф!
— Не говорите такие страшные вещи! — попросил он. — Разве у вас есть дети?
— Мои дети умерли в младенчестве от голода и холода, — ответила графиня.
— Вот видите! — с укором заметил де Гаше. — А у этого ребёнка будет всё — и деньги, и титул, и няни. Он ещё порадует нас своими успехами!
Жанна молчала. Деликатный Гастон решил не давить на женщину.
— Впрочем, если я вам так противен, считайте, что мы не говорили на эту тему, — мягко произнёс он. — А если вам нужно время, чтобы принять решение… Что ж, я готов ждать. Сколько? Неделю? Две? Три? Лучше всё решить как можно скорее в интересах ребёнка. Ну, что вы мне ответите?
— Граф, — каждое слово давалось женщине с трудом, она волновалась не меньше, чем её собеседник. Давно уже никто из знатных особ не делал ей предложения. Когда-то возле ювелирного магазина в Париже молоденький жандарм Николя… Но всё это было в другой жизни. — Граф, я польщена. Для меня это великая честь, поверьте. Смущает лишь одно: вы совершенно не знаете меня. Неужели вы ничего обо мне не слышали? Не слышали об истории с ожерельем, прогремевшей на всю Францию, из-за которой я вынуждена скрываться в чужой стране? Светские сплетни разносятся быстро, и я не верю, чтобы они не докатились до наших соотечественников в Англии.
Гастон облегчённо вздохнул.
— Ах, вы боитесь этого! Уверяю вас, вам нечего опасаться. Я, разумеется, слышал и об ожерелье, и о том, как с вами поступила королевская семья, сделав виноватой в своих интригах. Ещё тогда мне захотелось найти и защитить слабую и ни в чём не повинную женщину, но мои возможности не простирались так далеко. На моё счастье, и другие люди думали так же, как я. Они помогли вам бежать и вместе со мной взяли ответственность за вашу судьбу.
— Спасибо вам за такие слова. — Жанна освободила руки и села. — Обещаю, я подумаю. Но, умоляю, не торопите меня! Замужество — это серьёзный шаг, тем более в моём положении.
Она увидела, как худое благородное лицо де Гаше озарилось радостью.
— Вы правы. — Он схватил шляпу и направился к двери. — Когда примете решение, вам стоит только прислать Марию с запиской в мой особняк. И тогда… о, тогда наступят самые счастливые дни в моей жизни!
Жанна обхватила голову руками и погрузилась в серьёзные раздумья. Она даже не проводила гостя, не слышала, как хлопнула входная дверь. Её заботило совсем другое. Женщина уже знала, что откажет новому поклоннику, но искала деликатные способы. Гастон сказал: «Если только я вам не противен». Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы граф подумал именно так. А противен ли он ей в самом деле? Сможет ли она когда-нибудь полюбить этого человека? На поставленный вопрос следовало отвечать другим вопросом: сможет ли Жанна вообще кого-нибудь полюбить?
Только сейчас женщина поняла, что ещё не изведала этого чувства. К первому мужу, Николя, она испытывала симпатию и желание получить графский титул, который давал ей право блистать на королевских балах. В объятия Жозефа её толкнула страсть и долгое отсутствие близости с мужчиной. Сейчас, когда её возлюбленного не было рядом, графиня очень редко вспоминала о нём. Значит, и это была не любовь. Если в молодости она смогла жить с нелюбимым, даже не задумываясь о чувствах, то теперь ей это просто не нужно. Нет, разумеется, Гастон ей не противен, но на данный момент муж ей не требуется, как и ребёнок. Она не хотела связать себя брачными узами с кем бы то ни было. Жить с человеком, свято верящим в её непогрешимость, и выполнять все его требования, ибо, как сказано в Священном Писании, жена всецело принадлежит мужу — это не входило в её планы.