— А ваш любовник де Витт получит высокую должность, — вздохнула Жанна и покачала головой. — Нет, дорогая моя, в таких играх я больше не участвую. Вам известно, сколько мне лет? Господь или Дьявол и так дали мне пожить на этом свете. Золото, бриллианты, слава, почести меня больше не интересуют. Поэтому я и забилась в белый дом, на который несколько лет назад смотрела бы с ужасом.
Полька хитро усмехнулась.
— Только не надо врать, что вы вели примерный, тихий образ жизни! Я следила за вами и прекрасно знаю о ваших контрабандных делах. Вас не схватили только потому, что я этого не захотела. Ну что, станем работать вместе?
— Нет, — повторила Жанна более решительно. — Шкатулка, о которой вы говорите, у меня, действительно, имеется, но мне доверили её на сохранение, и ни одна живая душа не узнает о письмах императрицы. Я глубоко уважала эту женщину и исполню её последнюю волю. Так что, — она встала, давая понять, что разговор окончен, — вы обратились не по адресу.
Собаньская тоже встала, красная от гнева.
— Тогда, милая моя, последние дни своей жизни вы проведёте в тюрьме! Если через неделю вы не свяжетесь со мной через Анну и не дадите своё согласие, я попрошу аудиенции Николая I, и он сгноит вас в казематах! Наверное, вы ещё не знаете, за что его прозвали Палкиным? Чем-чем, а милосердием он пока не успел отличиться.
Прямая как аршин, она гордо вышла из домика. Графиня обняла Зару, притаившуюся в кухоньке, и горько сказала:
— Мы снова переезжаем. Мне придётся принять предложение господина Боде. — Смахнув слезу, графиня неожиданно улыбнулась. — Впрочем, жить в саду и питаться его плодами гораздо лучше, чем прозябать в тюрьме. Каролина права в одном: последние годы жизни я должна провести в комфорте. Собирайся! Мы немедленно едем к Голицыной.
Глава 66
Анна Сергеевна не удивилась вторичному визиту графини де Гаше. К счастью, Александр Карлович ещё гостил в доме княгини и с радостью встретил гостью. Будучи очень проницательным, он сразу понял, зачем эта дама явилась в имение.
— Меня заинтересовало ваше предложение, — сказала ему Жанна. — Однако я покупаю дом и сад с одним условием: ни одна живая душа не должна знать об этом. Княгиня, прошу и вас не распространяться на эту тему. Вчера в мой дом явилась известная вам особа, и вот я снова меняю место жительства. К подножию Аю-Дага я не вернусь никогда.
Голицына закусила губу.
— Этой чертовке если что-нибудь взбредёт в голову… — пробормотала она и оборвала фразу. — Но вы не волнуйтесь. О вашей новой обители не узнает ни одна живая душа.
— Я верю вам. — Жанна с чувством обняла её и посмотрела на Боде. — Не могли бы мы оказаться там как можно раньше?
— Да какие разговоры, милая графиня! — обрадовался Александр Карлович. — Мы поедем прямо сейчас и к утру будем на месте.
— Одну минутку. — Де Гаше взяла Анну под руку, и они вышли во двор. Ухоженный Рябчик, запряжённый в повозку, бил копытом.
— Глядя на этого коня, я всегда вспоминала вашу доброту, — сказала Жанна. — Но, к сожалению, сейчас я вынуждена вернуть его. Сложились такие обстоятельства, что я не смогу ездить верхом даже по саду господина Боде. Придётся или сидеть в доме, или прятаться за деревьями. Конь зачахнет, а мне бы этого не хотелось. У вас он получит хороший уход, и моя душа будет за него спокойна.
Анна Сергеевна вздохнула.
— Что ж, вы правы, графиня. В память о нашей дружбе, да-да, именно дружбе, которая начиналась с вражды, я стану ухаживать за этим конём лучше, чем за другими лошадьми. И вы, прошу вас, вспоминайте обо мне и молитесь, хотя вы и не верите в Господа.
Она собиралась ещё что-то добавить, но на пороге появился Боде с дорожной сумкой в руках.
— Вы готовы, моя дорогая?
— Да, Александр Карлович. — Жанна махнула Заре, и та понесла поклажу в экипаж мужчины.
Княгиня быстро перекрестила подругу.
— Храни вас Бог!
Боде галантно поцеловал руку Анны Сергеевны.
— Жду вас у себя в гостях. Я уже присмотрел прекрасное имение в Судаке. Благодаря графине я смогу приобрести его. Уверяю вас, там божественно, не хуже, чем у вас в Кореизе!
— Охотно верю и обязательно вас навещу, — отозвалась на прощанье княгиня.
Барон помог Жанне сесть в экипаж, сам взгромоздился рядом, и карета покатила по вымощенной дороге. Пока Александр Карлович рассказывал о виноделии и разных сортах винограда, графиня любовалась морем, словно прощалась с ним. Что-то подсказывало: она больше никогда не увидит этой аквамариновой глади, не услышит крики чаек, не вдохнёт солоноватого ветерка, напоённого морской свежестью. От этого становилось грустно, и Жанна всеми силами старалась не выказывать настроения. В конце концов, разве плохо жить в роскошном саду? Разве плохо дышать горным воздухом? Разве плохо умереть в Крыму, этом благословенном крае? Женщина не заметила, как задремала, и барон заботливо укрыл её пледом, несмотря на то, что августовская жара не спадала. Но пожилых людей лихорадит даже в жару. Об этом он знал по себе.
Имение Боде действительно понравилось Жанне. Огромный роскошный сад в несколько десятин, в котором росли плодовые деревья, экзотические кустарники и был разбит большой виноградник, у любого вызвал бы восхищение. Дом из серого камня, одноэтажный, но в пять комнат, тоже не шёл ни в какое сравнение с её жилищем на берегу моря. Горный воздух приветливо обвевал лицо. От восхищения графиня глубоко вздохнула. Александр Карлович наблюдал за ней с удовольствием.
— Вижу, вам здесь понравилось, — с довольной улыбкой сказал он.
— О да! — с пафосом ответила гостья. — Я и не ожидала, что здесь так прекрасно. Но сколько вы хотите за эту красоту?
Боде наморщил лоб.
— Видите ли, моя дорогая, имение, которое я присмотрел в Судаке, стоит три с половиной тысячи рублей и ни копейкой меньше. Возможно, я и отдал бы вам дом и сад немного дешевле, но обстоятельства требуют…
У графини были деньги, заработанные контрабандой, она могла спокойно рассчитаться с бароном и ещё пожить безбедно, не продавая бриллианты, но женщина рассудила иначе. Зачем идти на поводу у пожилого аристократа и вот так, сразу отдавать ему часть заработанного таким трудом и опасностью?
— Мне очень жаль, Александр Карлович, но больше двух с половиной тысяч я не смогу заплатить, — произнесла она, глядя в серые глаза Боде. Барон опустил голову, подумав, как опрометчиво он пообещал подруге Голицыной свои владения. Эта женщина жила на Южном берегу, питаясь бог ведает чем, и наверняка растратила большую половину сбережений, которые привезла из Франции. Разумеется, он мог отказать ей, но благородство и данное слово не позволяли это сделать.
— Хорошо, пусть будет две с половиной, — кивнул он, надеясь занять недостающую сумму у Анны Сергеевны, которая никогда не отказывала в ссуде. Де Ла Мотт сделала пару шагов по саду и потрогала деревянную дверь домика, местами выщербленную.
— Извините, барон, но я считаю, что и две с половиной за это много, — строго сказала она. — Я плачу полторы — и ни копейки больше.
Он замотал головой.
— Прошу меня простить, но на это я никак не смогу согласиться. Мне очень жаль, графиня, но деньги крайне необходимы, и потому я подыщу другого покупателя.
— Это разумно с вашей стороны, — отозвалась Жанна. — Но у меня к вам единственная просьба. Конечно, я сама виновата, что в Кореизе не осведомилась о цене, но, раз уж я здесь, позвольте мне пожить в вашем домике и встречать покупателей. Как только появится человек, готовый заплатить три с половиной, я тотчас дам вам знать и в тот же день уеду.
Почесав седоватый затылок, барон заметил, что это разумно. Судак находился неблизко, и у него не было возможности каждый день ездить сюда и встречаться с покупателями. Почему бы не доверить этой женщине продажу имущества?
— Если вы привлечёте человека, который будет готов заплатить немного больше, — начал Александр Карлович, — получите комиссионные. В таком случае каждый из нас будет доволен друг другом. Как только появится стоящий покупатель, дайте мне знать курьером. А пока живите и пользуйтесь садом. На дворе осень, всё равно скоро придётся собрать весь урожай.
Они попрощались как хорошие друзья, и Жанна с Зарой сразу же затеяли уборку в доме. Мебель им не требовалась. Шикарные кровати, покрытые чистыми батистовыми простынями, великолепные гардины, стол, кресла, софа, шкафчики с резьбой — всё это было в их распоряжении, как и сад, полный спелых фруктов. Неподалёку, на маленьком рынке, татары продавали свежее мясо, молоко, масло, творог, и Зара каждый день готовила прекрасные обеды и ужины. Графиня не обманула барона. Она действительно занималась покупателями, которых оказалось довольно много: кто откажется от прекрасного сада и хорошего дома по приемлемой цене? Она добросовестно принимала их, но дальше калитки не пускала, уверяя, что дом уже куплен ею. Александр Карлович, беспокоясь, писал ей почти каждый день, но она убедительно отвечала: мол, желающих приобрести его владения мало, да и те дают не больше тысячи. Расстроенный Боде через три месяца сам приехал в свои владения, поразился, что за весь день не пришёл ни один покупатель, и снова предложил графине, которая прочно обосновалась здесь, купить сад.
— Теперь я могу предложить вам всего пятьсот рублей, — отвечала де Ла Мотт, и на её лице не дрогнул ни один мускул. Тонкая рука с утолщёнными пальцами вытащила бумажку и подала её барону. — Поверьте, больше вы уже не получите. Не представляю, что не так в вашем имении, но его никто не хочет покупать за большие деньги.
Барона затрясло.
— Пятьсот рублей?! — выдохнул он. — Да вы соображаете, что говорите?
— Я соображаю, потому что три месяца честно пыталась добыть для вас нужную сумму, — буркнула графиня. — Берите пятьсот и давайте будем считать, что сделка состоялась.
Дрожащими руками барон взял деньги.
— Нет, мы будем считать, что вы платите за своё проживание, — зло буркнул он. — А покупателей я начинаю искать сам. Как только они появятся, прошу вас срочно уехать! И предупреждаю сразу: ваши слёзы ни к чему не приведут. Я презираю мошенников. Прошу больше не писать мне. Я не желаю с вами общаться!