– Хорошо, до завтра я нарисую полноценные эскизы и закажу образцы тканей из Сиднея. Зайдете завтра после уроков к Глори? Тогда мы все решим окончательно и снимем мерки.
Перед уходом Блэйр не могла не думать о том, сколько удовольствия принес ей этот вечер. К горлу подступил комок. Ей нравилось проводить время с девочками, но теперь оно подходило к концу…
Неужели она действительно хочет отказаться от возможности завести собственных детей?
Вопрос застал ее врасплох. Мысли путались, неуверенность одолевала ее. Сглотнув, она собрала вещи, повернулась…
И увидела в дверях Ника.
– Привет, – сглотнув, сказала она.
– Привет.
Он не смотрел ей в глаза, и Блэйр рассердилась.
– Как ты?
– Хорошо. – Он не сдвинулся с места. Но чаю тоже не предложил.
– Я… э-э… мы с девочками только что закончили.
Ник ничего не ответил. Он хотел от нее избавиться!
– Я уже ухожу. – На подкашивающихся ногах она обогнула его, преодолела коридор и выскользнула за дверь. С чего бы ему хотеть, чтобы она осталась? Он признался в любви, а она… Она не сказала, что тоже его любит.
Блэйр остановилась. Папка и журналы посыпались из внезапно ослабевших рук на землю.
Она любит Ника. Ник любит ее.
Но если она его правда любит…
Сердце у нее колотилось, пальцы дрожали. Дышать было трудно.
Если она действительно любит Ника, то может рискнуть. Ради него.
Вскочив на ноги, она бросилась обратно к калитке, чуть не падая в спешке. Дернула запоры, заработав занозу. И вдруг остановилась.
Она не хотела причинять боль Нику – но причинила. После всех ее усилий держать его на расстоянии – почему он должен ей довериться теперь? Зачем ему рисковать снова быть отвергнутым?
Слов будет недостаточно. Нужно найти способ доказать ему свою любовь.
Очень медленно она повернулась и пошла обратно. Собрала журналы и пошла домой, погруженная в свои мысли.
Ник бессильно сидел и наблюдал за движением стрелки кухонных часов. Время от времени он заглядывал в свою чашку. Она была пуста.
Как и его душа.
Он со стуком поставил чашку на место. Хватит себя жалеть!
Поднявшись, он сделал себе еще кофе. Стиви и Поппи вернутся с занятия у Блэйр не раньше чем через четверть часа.
Последнего занятия у Блэйр. В субботу она возвращается в город.
Он плюхнулся обратно на свое место и принялся пить кофе, которого не хотел. Это была третья кружка за час. Сегодня сон ему не грозит.
По крайней мере, подумал он, усмехнувшись, у него будет отговорка, почему он не спит, а ворочается.
Ему так хотелось пойти к Блэйр, заставить ее… сделать что? Слишком поспешным глотком Ник обжег язык. Заставить его выслушать? Она уже выслушала, но это ничего не изменило.
Заставить ее остаться?
Как будто это поможет. Демоны Блэйр были слишком страшны, и сражаться с ними – ее задача, не его. Однако ему все равно хотелось найти ее, упасть в ноги и умолять остаться.
Он отставил кружку и опустил голову на руки. Ему было не так больно, даже когда ушла Соня. Он помнил гнев и панику, но не такую мучительную боль в глубине души, не чувство, что ничто в жизни больше не вызовет у него улыбку.
Выругавшись вполголоса, он вскочил на ноги и вылил кофе в раковину. Надо было взять себя в руки. Хотя бы ради Стиви.
Словно в ответ на его мысли, в кухне появились Стиви и Поппи. Ник настолько погрузился в свои мысли, что не слышал, как хлопнула входная дверь.
– Привет! – Он постарался говорить с теплом и энтузиазмом. Но судя по тому, с какими лицами девочки уселись за стол, с энтузиазмом получилось не очень.
– Привет, па.
– Здрасте, мистер Конвей.
Один взгляд на их лица – и Ник поставил греться молоко для горячего шоколада.
Он ждал девочек не потому, что ждал проблем, но потому, что хотел услышать их рассказ про Блэйр. После ее визита во вторник они говорили про нее безостановочно. И вчера, после того как ходили снимать мерки. Он надеялся, что сегодня будет то же самое.
– Как занятие? – спросил он.
– Замечательно, – прошептала Поппи.
– Просто супер, – так же глухо подтвердила Стиви.
– Тогда почему вы такие кислые?
– Мы не кислые! – встрепенулась Стиви. Ник выгнул бровь. – Просто…
– Мы сегодня обсуждали очень серьезную тему… – подхватила Поппи, но тоже осеклась.
– Серьезную? – Обе девочки кивнули. – Расскажете?
Лицо Стиви внезапно приобрело мягкое, задумчивое выражение, стало очень юным, и Ника охватила волна любви. Он взглянул на Поппи – и другая волна прокатилась по душе.
– Папа, можно нам сначала горячего шоколада?
Им было нужно утешение, тепло и безопасность.
Это он мог обеспечить. Ник сделал горячий шоколад и бросил в чашки по три зефиринки. Поставил перед девочками их чашки, взял свою и присоединился к ним за столом.
– Значит, сегодня занятие было потрясающее, но серьезное? – начал он.
– Блэйр с нами говорила про рак груди.
Ник успел поставить кружку прежде, чем уронил.
– Ты знаешь, что в западном мире рак груди развивается у одной женщины из трех и что это вторая по частоте причина смерти женщин в Австралии после сердечных заболеваний?
Ник знал. Потому что после того, как Блэйр ему рассказала о своей болезни, он почитал подробности. Однако девочкам он об этом не сказал. Они явно хотели высказаться.
– Правда?
– Ты знал, что у Блэйр был рак груди?
Его рот наполнился горечью.
– Да.
– Ты не говорил.
– Я не скрывал от вас ничего, но рассказывать или нет об этом – решение Блэйр.
Стиви секунду подумала и кивнула.
– Она научила нас делать самоосмотр… – сказала Поппи.
Ник знал, что в школе девочкам про это тоже рассказывают, но урок Блэйр наверняка запомнился лучше.
– Она такая смелая, – вздохнула Поппи.
– Она сняла парик, чтобы показать, насколько отросли волосы после химиотерапии.
– И показала накладные ресницы и брови. Так круто.
– И как протез помещается в специальный бюстгальтер.
– И сказала, что теперь она хочет создавать одежду для обычных женщин, не только для моделей.
– Сказала, что жизнь слишком коротка, чтобы не делать все возможное. Что мы должны воплощать свои мечты в жизнь.
– Потому что, даже если не получится, по крайней мере, мы попытались, и это главное.
Нику не с чем было поспорить.
– А еще она сказала, что надо всегда говорить тем, кого любишь, о своей любви. Я люблю тебя, папа…
– И я тоже, мистер Конвей.
Нику пришлось сглотнуть, прежде чем голос к нему вернулся. Он поднялся и сгреб обеих девочек в крепкие объятия.
– Я люблю тебя, Стиви. И тебя, Поппи. – Он поцеловал их в макушку по очереди.
Сердце у него застучало сильнее. Эта лекция, эта доза позитивного отношения – что это значит? Может, Блэйр прислушалась к его словам и собирается что-то поменять?
Он еще раз стиснул девочек и отпустил:
– Похоже, сегодня было особенное занятие.
– О да!
– Мне стоит завтра зайти к Блэйр и поблагодарить ее…
– Не получится, – сказала Стиви, взявшись за кружку.
– Сегодня она возвращается в Сидней, – пояснила Поппи. – Можно, мы пойдем допивать в гостиную?
Ник кивнул, едва слыша ее слова. В опустевшей кухне он рухнул обратно на стул.
Блэйр возвращается в Сидней.
Возвращается к своей жизни, к мечтам, которые она советовала воплощать девочкам.
И ему в этих мечтах места не было.
Ник заставил себя подняться, вымыл кружку и пошел в кровать. Больше делать было нечего.
Глава 11
Толчком бедра открыв дверь в свою квартиру в Сиднее, Блэйр бросила портфель и все папки, занимавшие руки, на кофейный столик посреди гостиной и с широкой улыбкой упала в мягкое кресло. Все шло по плану!
Ее заместительница в «Блэйр Мак» была в восторге от предложения стать партнером в компании. У Конни были идеи и желание вести компанию в будущее, освобождая Блэйр для того, чтобы…
Следовать зову сердца.
Быстро в душ, а потом отметить удачу бокалом вина. Вскочив на ноги, Блэйр направилась в спальню. Аккуратно сняв парик с головы, она надела его на стойку… и остановилась, глядя в ростовое зеркало. Ее волосы отросли почти на дюйм. Теперь они были темнее… и гуще.
Она приподняла подбородок и выпрямилась, вспоминая, какие смелые наряды Стиви и Поппи выбрали для конкурса. Стрижка под ежик? Она повернула голову так и эдак, изучая себя в зеркале. Ее черты позволяли ей носить такие стрижки. Некоторые считали их сексуальными.
Понравилось бы Нику?
Она сгребла парик и засунула в нижний ящик комода. Если бы Дана ее видела, то откусила бы голову за такое обращение. Но Блэйр было все равно. С этого дня с париками покончено. Ее коллекция шляп и шарфов защитит голову зимой. Они остались со времен до болезни.
Не глядя больше в зеркало, она расстегнула блузку, сбросила туфли и аккуратно сняла бюстгальтер и протез.
«Пока ты не примешь себя такой, какая есть…»
Она замерла. Пальцы дрожали. Сглотнув, она заставила себя повернуться к зеркалу. Сделала три шага навстречу своему отражению, пока не встала лицом к лицу с ним. От вида красного шрама на месте одной груди она вздрогнула. Это ее тело. Это увидел бы Ник, если бы ей хватило смелости перед ним раздеться.
И она хотела… очень хотела. Но… От одной мысли о том, как она выглядит теперь, Адам сбежал в ужасе.
У Блэйр дрожали руки. Это тело было незнакомым, выглядело настолько иначе, чем то, что она помнила, словно чужое, неправильное… Она содрогнулась всем телом. Это было невыносимо. Она не могла не отвернуться.
Трусиха!
Досчитав до трех, она заставила себя посмотреть снова. Здоровая левая грудь. А правой нет. Здоровая левая грудь. Большой красный шрам. Блэйр закрыла лицо руками и перегнулась пополам от боли в душе; отступила и рухнула на кровать. Схватила подушку, зарылась в нее лицом и поддалась рыданиям, которые сотрясали ее тело.