Фестивальная зона…
Конкурс «Мисс Шоугерл»?
Ник подавил стон и опустил голову на руль на мгновение, а потом решительно вышел из машины.
– Стиви?
Девочка обернулась, мрачнея на глазах. Как в мультиках. Но подбородок у нее поднялся ему навстречу.
– Привет, пап, – сказала она как ни в чем не бывало. Но Ник чувствовал, что она готова защищаться, и сжал кулаки. Она же сама ему солгала!
– Что ты тут делаешь? – Он старался не повышать голос, но знал, что его подозрения вот-вот подтвердятся, и от этого говорить спокойно было тяжело. – Ты сказала, что весь день будешь у Поппи.
Она со скучающим видом пожала плечами. Ник сжал кулаки крепче. Куда делась его сумасбродная, смешливая, веселая дочка? Когда она превратилась в эту замкнутую упрямую девочку?
Он даже не посмотрел на женщину, которая с ней разговаривала. Ее это не касалось.
– Итак? – Он топнул, хотя это не избавляло от напряжения. – Стиви?
Стиви мотнула головой; в ее глазах на мгновение мелькнуло что-то знакомое, но тут же сменилось выражением обиды.
– Я только что записалась на конкурс «Мисс Шоугерл».
Вот и подтверждение! Ник набрал воздуха в грудь:
– Я же говорил, что не дам разрешения на твое участие!
У Стиви сверкнули глаза, но Ник стоял на своем. Его Стиви в глупом конкурсе красоты? Только через его труп! Он отвечал за ее воспитание и не собирался позволять ей ввязываться в глупое шоу, которое учило девочек, что красота важнее всего. Он уже видел, что одержимость внешностью сделала с Соней, и не собирался навязывать такие ценности Стиви. Семья, преданность, будущее – вот что важно в жизни.
– Иди и немедленно отмени регистрацию! Прямо сейчас! В этом конкурсе ты участвовать не будешь!
– Нет.
От ее тона Ника пробрало холодом. Он моргнул.
Стиви никогда раньше с ним открыто не спорила.
– Мне шестнадцать. – Она уперлась руками в бока. – Через два года я смогу голосовать. Я имею право принимать решения! И это решение я приняла сама, нравится тебе это или нет. Поддерживаешь ты меня или нет.
Несколько мгновений Ник не мог думать. Хотя в глубине души признавал, что она права. Но Стиви продолжила:
– Ты можешь думать что хочешь, но Блэйр Макинтайр считает, что у меня есть шанс!
С этими словами она развернулась и побежала домой.
Блэйр Макинтайр? От одного этого имени Ник замер как вкопанный. Он мечтал, чтобы эта женщина не появлялась на свет. Или хотя бы не появлялась в Дангоге. Он никогда ее не встречал, но ее имя безостановочно звучало на протяжении всего его брака с Соней. Вот Блэйр Макинтайр на обложке какого-то глянцевого журнала. Вот Блэйр Макинтайр на подиуме в Париже. Или в Лондоне, или в Нью-Йорке… какая разница!
Если Блэйр Макинтайр может, то могу и я!
И Соня делала все, что могла. Но мир ее уничтожил. Ник не мог позволить, чтобы со Стиви произошло то же самое. Он все сделает, чтобы защитить свою малышку.
Его вернул в реальность звук прочищаемого горла. Черт, он совсем забыл о женщине.
– Извините, я Николас Конвей… – начал он, оборачиваясь, и тут же осекся, увидев ее лицо. Внутри у него все сжалось. Он грубо выругался, и тут же рассмеялся, невесело, горько: – Блэйр Макинтайр, правильно?
Соня совала ему под нос достаточно фотографий, чтобы Ник мог ее узнать. Она была великолепна. Идеальна. Как с обложки журнала. Но Ник знал, что это ложь: ни одна настоящая женщина не может так выглядеть. Такие, как она, наполняют головы подростков нереалистичными требованиями к себе и своему телу. Как будто у всех должны быть такие вот пухлые губы, длинные густые ресницы, идеально выгнутые брови и золотые локоны.
Нику тридцать четыре; ей не меньше тридцати шести. Но она выглядела ни на день не старше двадцати пяти. Еще одна ложь.
Однако, к его ужасу, тело отзывалось на все это совершенство. Раскаленные язычки желания лизали его изнутри, нервы вспыхивали жаром и голодом. По коже прокатилось тепло. У него буквально заныли пальцы от желания прикоснуться к ее щеке, проверить, действительно ли кожа такая шелковистая, как выглядит. Какая она на вкус? Каково ее обнимать? Или даже…
Он решительно прогнал возникающие в голове картины. Он взрослый, опытный человек. Если Блэйр может так манипулировать им, что она делает с впечатлительными шестнадцатилетними девочками?
Она неожиданно скривилась:
– Дайте угадаю. Я ничуть не изменилась?
Ее низкий голос как будто ласкал кожу. Блэйр выгнула одну идеальную бровь, и тело Ника отозвалось жаром. Но вслух он ответил гневом:
– О чем вы говорите, черт возьми?
Почему-то она от этого просветлела. Невозможная женщина! Но ее удовольствие растаяло в следующую секунду, когда Ник подался вперед и рявкнул:
– Держитесь подальше от моей дочери!
Глава 2
Глаза у этой женщины были такими синими, что за них можно было продать душу, и под их взглядом Нику хотелось чего-то, чему он не мог найти названия. Блэйр поджала соблазнительные губы, и он неожиданно осознал, каким громким, грубым и совершенно неразумным ей кажется.
Но он и вел себя громко, грубо и совершенно неразумно! «Возьми себя в руки, Ник». Он сжал пальцами переносицу и отступил на шаг, чтобы не нависать над женщиной. Были времена, когда он излучал бы обаяние и остроумие, но это осталось в прошлом.
Когда его мир перевернулся?
Когда Стиви стала тратить все карманные деньги на макияж и глянцевые журналы, часами разглядывать витрины с одеждой… вот тогда все и изменилось. Она хотела проколоть уши! Хотела, чтобы ее тело соответствовало модным стандартам. Ник ничего не мог понять.
Но все это чересчур напоминало ему Соню.
Блэйр выпрямилась во весь рост. У Ника рост был метр девяносто; у нее примерно метр восемьдесят. Как у Сони.
Хватит. Это не Соня. Она не бросала семью, не выкачивала из них все деньги. Не садилась на дизайнерские наркотики. Даже если она и была воплощением ненавистного мира моды – мира, который уничтожил Соню, – это не значит, что она заслуживала его грубость и раздражение.
Ник открыл рот, чтобы извиниться, объяснить, почему кричит как безумный. Но Блэйр не просто выпрямилась, но и скрестила руки на груди, натянув ткань футболки. На него снова накатили жар и голод. Горло пересохло.
Он заставил себя смотреть ей в глаза и обнаружил, что женщина его изучает с заметным сочувствием.
– Это вы отец, который не верит в свою дочь? – Она слегка покачала головой.
Ник не сразу понял, о чем она говорит.
– Мистер Конвей, я знаю, что это не мое дело, но… Думаю, ваша дочь неправильно поняла ваше нежелание, чтобы она участвовала в конкурсе, как то, что она в ваших глазах недостаточно хороша.
Ник замер.
– В шестнадцать лет девочки ужасно уязвимы, их уверенность в себе легко пошатнуть. Хотя я ни на секунду не сомневаюсь, что вы не хотели этого делать, но получилось именно так.
Что за чушь! Наоборот, Ник защищает дочь. Вся его сдержанность мгновенно испарилась.
– Не указывайте мне, как воспитывать дочь!
– Я и не думала, – моргнула Блэйр. – Просто…
– Нечего тут говорить! – Он рассек ладонью воздух между ними. – Что вы знаете о подростках?
– Я была одной из них. – Блэйр вздернула подбородок.
– У вас есть дети?
Она сглотнула:
– Нет.
– Тогда не говорите мне, как растить свою дочь. Если я считаю, что ей не стоит участвовать в конкурсе красоты…
– Это не просто конкурс красоты! – вспыхнула Блэйр. – Это для благотворительности и возможность для девочек…
– Не морочьте мне голову! Я не хочу, чтобы Стиви ввязывалась в жалкий конкурс красоты, так что держитесь от нее подальше. Слышите?
– Слышу. И соседи тоже.
Ник поморщился. Придется извиняться. Спокойствию эта мысль не способствовала. Он был почти готов просить прощения, но когда открыл рот…
– Вы знаете, Стиви уверена, что вы считаете ее некрасивой.
Воздух покинул его легкие. Стиви красивая, уникальная. Она свет его жизни. Она не может этого не знать. Некрасивая? Да она может выиграть конкурс даже не стараясь. Она самая красивая, самая умная…
Ник оборвал свои мысли в раздражении. Он поговорит со Стиви, как только вернется домой.
– Нам не о чем разговаривать.
Женщине хватило наглости закатить глаза.
– Городская зазнайка, – пробормотал Ник себе под нос, не удержавшись.
– Деревенщина, – отозвалась Блэйр.
Он едва не подавился. Она его услышала?
Пожав одним изящным плечиком, она развернулась и удалилась. Ник провожал ее взглядом, пока она не исчезла за углом.
Ник потер лицо, глотая ругательства. Он неприлично грубил. Позволил своему раздражению вырваться. Этого уже давно не случалось; что на него нашло?
Он пнул камень и зашагал обратно к машине. Что делать со Стиви и конкурсом – непонятно. А вот перед Блэйр Макинтайр ему придется извиниться.
– Что ты ей сказал?
Ник сглотнул, пораженный тоном Стиви. Ее голос никогда так не отдавался эхом от стен. Но он все равно упрямо расправил плечи:
– Ты же знаешь, я не хочу, чтобы ты участвовала в конкурсе красоты, этой поверхностной ерунде. Тебе нельзя отвлекаться от учебы. Если хочешь стать юристом, нужны хорошие оценки.
Стиви запустила пальцы себе в волосы:
– Все дело в маме, да?
– Нет, в тебе… – Ник оттянул пальцем ворот футболки.
– Я просто хочу хорошо выглядеть, а ты думаешь, что я как мама. Что я начну принимать наркотики!
– Глупости. – Ник всеми силами старался защитить Стиви от правды о смерти ее матери, но об этом писали все газеты страны. Теперь Стиви отступила, бледнея от гнева.
– Ты мне не доверяешь.
У нее в глазах блестели слезы. От ее боли у Ника сжалось сердце.
– Я хочу, чтобы ты сосредоточилась на важном, не отвлекалась на ерунду…
Он не потеряет еще одну женщину в своей жизни из-за безжалостного, бессердечного мира моды. Не позволит Стиви голодать ради фигуры, делать операции, выворачивать себя наизнанку, чтобы воплотить нереалистичный идеал перед камерами.