».
«Вот тут уже я вынужден решительно возразить, — вмешался Корнилов. — Чтобы надеяться обмануть нашу охранную систему, нужно быть магом разве что не девятого ранга! Но вздумай злодей такого масштаба погубить несчастную госпожу Иванову — уверяю, она была бы уже гарантированно мертва!»
«К тому же, фигуры подобной величины в Империи наперечет, — задумчиво заметила Поклонская. — И что-то не припомню среди них ни одного Мастера големов. Разве что про опального Сергея Огинского что-то такое болтали…»
«Не знаешь, как объяснить — вали все на Огинского, — хохотнул жандарм. — О, прошу прощения! — проговорил он внезапно. И тут же сухо продолжил: — Слушаю!»
— Ротмистр ответил на телефонный вызов, — пояснила нам Муравьева — должно быть, по подсказке своего фамильяра. — Что ему там в ухо говорят, Оши не слышит.
«Принято, — буркнул между тем — очевидно, в трубку — Петров-Боширов. Продолжайте работу!»
«Какие-то новости по нашему делу?» — поинтересовался Корнилов — очевидно, поняв, что телефонный разговор завершен.
«Верно, — подтвердил жандарм. — И, похоже, версию с Мастером големов покамест можно отмести».
«Следы злодея обнаружены в подсобке?» — предположила Поклонская.
«Не в подсобке… Как, должно быть, известно всем присутствующим, голова голема, срубленная бравым самураем Ясухару, рассыпалась почти что в прах. Свитка среди останков обнаружено не было, из чего последовал предварительный вывод, что ежели тот и существовал, то погиб при разрушении голема. Однако я поручил своим людям поискать тщательнее — и вот сейчас мне сообщили, что на месте происшествия найден маленький фрагмент пергамента. И даже со следами чернил. А значит, как вы, вероятно, понимаете, можно доподлинно установить, кто именно водил пером — что только что и сделал наш эксперт».
«И кто же сей злодей?!» — нетерпеливо воскликнул Чуб.
«В самом деле, господин ротмистр, не тяните мимикра из астрала! — поддержал поручика Корнилов. — На кого указал ваш эксперт?»
«Чернила на пергамент нанесены молодой графиней Воронцовой», — выдержав театральную паузу, торжественно сообщил собеседникам — и нам заодно — Петров-Боширов.
— Надеюсь, все понимают, что я тут ни при чем? — неспешно обведя нас тяжелым взглядом, выговорила через губу Милана.
— Но откуда там взялся заполненный тобой пергамент?! — воскликнула Маша.
— Может, это фрагмент твоей классной работы? — предположил я.
Такая же версия, судя по всему, одновременно возникла и в кабинете Корнилова.
«Пергаменты все здесь! — судя по звуку, Поклонская от души хлопнула по столу пачкой ученических работ. — Вот тот, что сдала молодая графиня, — продолжила она через четверть минуты. — Хм… Никаких повреждений!»
— А черновики? — напомнил я Милане.
— Перед уходом из зала я лично их уничтожила, — буркнула Воронцова. — Правда… — она задумалась.
— Что? — быстро спросил я.
— Помнится, я спешила: и так всех сильно задержала. Могла второпях недоглядеть и оставить кусочек…
— А злоумышленник его подобрал — и подбросил жандармам! — закончила за нее Тереза. — Все логично!
— Наверняка так сие и было, — проговорил Ясухару, подойдя к Милане и заглядывая той в глаза. — Я тебе верю!
— Спасибо, — благодарно кивнула та.
А вот офицеры на совещании, похоже, не все были настроены столь же благодушно.
«Таким образом, преступник изобличен?!» — радостно воскликнул Чуб.
«Я бы все же не спешил с окончательными выводами, — возразил ему, впрочем, Петров-Боширов. — Подождем, пока эксперты восстановят из обрывка полный документ. Сами понимаете, какая сложная тут нужна магия, так что дело сие отнюдь не нескольких минут — и даже не пары часов. Придется подождать».
«Неужели и впрямь Воронцова? — задалась между тем вслух вопросом Поклонская. — Вот уж последняя, кого я бы в данном случае заподозрила!»
«А по-моему, напротив: сие вполне в ее духе! — выдал духов поручик. — Вспомните, что она учудила летом с Огинским-Зотовым! Меня здесь, правда, тогда еще не было, но земля слухами полнится! Сие теперь они с молодым князем как ни в чем не бывало приятельствуют, а могло ведь все закончиться Пустотой! Запросто могло! А та история с госпожой Жербиной? Оная даже еще показательнее!»
— Что еще за Жербина? — отвлекшись от «трансляции», повернулся я с вопросом к Милане.
— Да была тут одна не в меру наглая особа — летом, когда мы поступали, — небрежно отмахнулась уже явно полностью взявшая себя в руки Воронцова. — Пришлось ее слегка проучить. Вот уж не думала, что это когда-нибудь всплывет… Если что, там все живы остались…
«…не вижу мотива!» — донесся тем временем до моего слуха конец очередной реплики Поклонской.
«Что там видеть — наверняка все дело в Стара-Загорской пещере! — с апломбом заявил Чуб. — Семье Воронцовых оная — как кость в горле! Сие прекрасно осознавал покойный граф Анатолий — должна понимать и девица. А связь с пещерой так называемой госпожи Ивановой всем же предельна ясна?»
«Связь-то ясна, — заметила Ирина Викторовна. — А вот как гибель госпожи Ивановой может здесь что-то изменить — мягко говоря, не очевидно. И еще позволю себе напомнить, что осенью молодая графиня лично защищала Стара-Загорскую пещеру от атаки турок!»
«И чем там у нее закончилось дело? — голос поручика буквально сочился сарказмом. — Бездарно сданной врагу боевой позицией!»
— Да как он смеет?! — ахнул Ясухару.
«Заслуги молодой графини в осенней кампании высочайше отмечены», — веско вмешался между тем в перепалку преподавателей Корнилов.
«Что отнюдь не должно рассматриваться в качестве этакой охранной грамоты! — надменно заявил Чуб. — Я к тому, что не вижу причин ждать результатов какой-то там экспертизы, — пояснил он. — Следуетпросканировать ауру подозреваемой — и все сомнения отпадут сами собой! С учетом подлинной личности пострадавшей девицы, сие — дело государственное! Так по проблеме и средства!»
«Увы, молодой человек, — вздохнул жандарм. — Похоже, вы не в курсе: именно в отношении молодой графини ваше смелое предложение совершенно бессмысленно…»
«Сие почему же?» — ощетинился поручик.
«Милана Воронцова носит на пальце Слепок духа, — ответил за ротмистра Корнилов. — И весьма мощный. Он позволяет замаскировать любую технику, используемую молодой графиней — при наличии на то ее желания, разумеется».
«И кто же ей сие разрешил?!» — взвился Чуб.
«Фамильная реликвия, сударь мой, — снова взял слово Петров-Боширов. — Древний род, старинные привилегии…»
«Безобразие! — буркнул Чуб. — Какие-то дремучие пережитки средневековья!»
«И снова адресуйте ваши претензии нашему Государю Императору, — насмешливо хмыкнул жандарм. — Пока же в интересах розыска настоятельно прошу сохранять все здесь прозвучавшее в строжайшей тайне. Как от молодой графини, так и от любых третьих лиц!»
«Разумеется, господин ротмистр», — опередив поручика, обещал за остальных офицеров Корнилов.
«И за сим, позвольте откланяться, — незамедлительно заявил Петров-Боширов. — Господин есаул… Госпожа штабс-ротмистр… Господин поручик… Честь имею!»
На этом, как я понял, жандарм кабинет заместителя начальника корпуса и покинул.
Интерлюдия 1
в которой упоминаются некие немаловажные обстоятельства —
увы, не для моих ушей
В отличие от закончившегося несколько часов назад совещания у Корнилова, никакой возможности подослать фамильяра на эту встречу у Муравьевой не было — хотя бы потому, что Маша о ней понятия не имела. Оно и к лучшему: сунься сюда Оши — угодила бы прямиком в ловушку-духоловку, а то и что похуже могло случиться.
Так что, увы, подслушать приведенную ниже беседу ни мне, ни моим друзьям было не суждено. А окажись иначе — многое в этой истории могло бы сложиться совсем по-другому…
— В самом деле? — хмыкнул ротмистр Петров-Боширов, возвращая пачку прочитанных документов столичному визитеру. — Мир-донор? И давно нам о сем известно? — поинтересовался он, согнав с лица растерянную улыбку.
— Вам — должно быть, минут шесть как, — усмехнулся его собеседник, есаул Собственного Его Императорского Величества Конвоя Семенов. — Мне — еще с лета, после той громкой эпопеи с Романовым и Огинским.
— Понятно, — несколько раз подряд коротко кивнул шеф московских жандармов. — И сейчас вы скажете, что почти полгода у меня под носом трется иномирник — не особо даже маскируясь, кстати — а я об оном ни сном ни духом?
— Ну а коли бы сказал, что вы ответите? — прищурился на него есаул.
— Скажу: виноват, прошляпил, — вздохнув, широко развел руками ротмистр.
— Сие вслух, — прокомментировал Семенов. — Но про себя при том подумаете… — он умолк, как бы предлагая жандарму продолжить оборванную фразу.
— …что, во-первых, III Отделение призвано заниматься вещами сугубо прозаическими. Наше дело — английские шпионы, китайские контрабандисты, польские инсургенты и сибирские нигилисты, — снова позволил себе полуулыбку Петров-Боширов. — С натяжкой еще можем замахнуться на злыдней бестелесных. Ну а разного рода зеленые человечки с Марса и пришельцы из мира-донора — тут уж извините, не по нашей мане…
— Насчет зеленых человечков как-нибудь напомните мне на досуге — дам вам почитать еще одну любопытную папочку, — бросил есаул. — Там, правда, не о Марсе речь, но почти… В некотором роде. Ну а что у нас «во-вторых»?
— А во-вторых, мне доподлинно известно, что летом в Питере молодого князя вовсю тряс Конвой, — улыбка на лице ротмистра сделалась чуть шире. — И не обнаружил ничего предосудительного. Так, по крайней мере, было официально доведено до моего сведения. Будучи не понаслышке знаком с работой старших товарищей, заподозрить их в недостаточной рачительности я, понятно, не могу. Значит, либо Огинский-Зотов чист, как аура младенца, либо Конвой затеял с ним какую-то хитрую интригу — и тогда моя профессиональная близорукость даже во благо: не поломаю ненароком игру большим и серьезным дядям. Хотя, конечно, немного досадно, что тебя держат за карточного болвана… И вдвойне обидно, что держат заслуженно.