— Знаешь, тебе не обязательно это смотреть, — говорит Зак, заставляя меня подпрыгнуть, когда его голос звучит рядом со мной. Я оглядываюсь, но его тёмный взгляд сосредоточен исключительно на Криде и Деррике. — Если ты хочешь, чтобы я отвёз тебя обратно в кампус, я могу это сделать.
— Нет, я… Всё в порядке. — Я скрещиваю руки на груди, чтобы защититься от вечерней прохлады, и обнаруживаю, что мне не хватает дыхания, тревожная энергия овладевает толпой, которая быстро становится заразительной.
— У меня есть ещё много похожего, если хочешь взглянуть, — говорит Крид, снова поднимая свой телефон. Деррик выхватывает его у него из рук, швыряет на пол и раздавливает экран кроссовкой, прежде чем снова вернуться к Криду.
— Ты пожалеешь об этом дерьме, — рычит он, но Крид, похоже, нисколько не обеспокоен.
— Мм, я так не думаю. — Он засовывает пальцы в карманы своих красных брюк и вздёргивает подбородок. — Почему-то я почти уверен, что это ты будешь сожалеть об этом моменте долгие годы. — Его лицо застывает, рот превращается в тонкую полоску льда, а затем он улыбается. Я должна сказать, что между Тристаном и Кридом… ну, если бы я увидела любого из них в тёмном переулке, я бы убежала изо всех сил. — Ты исключён из клуба Бесконечность.
— Ты не можешь принимать такое решение! — рычит Деррик, но Крид только качает головой.
— Могу, и я уже это сделал, так что садись в свою машину и проваливай к чёрту. — Деррик набрасывается на Крида, но близнец Миранды намного хитрее, чем кажется. Он уклоняется от атаки, позволяя Деррику споткнуться, а затем готовится к тому, что здоровяк развернётся. Когда Деррик наносит удар, Крид оказывается рядом, чтобы поймать его. Он использует собственный вес и инерцию Деррика против него, низко пригибаясь, а затем подбрасывает противника в воздух спиной.
Деррик переворачивается через борт и с проклятием приземляется в кусты, Крид стоит над ним, освещённый фонарём на веранде.
— Майрон, возьми пистолет, — говорит Крид, и темноволосый парень в толпе кивает, прежде чем уйти. Пистолет? Какой пистолет? О боже мой, он же не собирается в него стрелять, правда? У меня перехватывает горло, а руки сжимаются в кулаки. Я ни за что на свете не собираюсь стоять здесь и смотреть, как в какого-то парня — каким бы большим засранцем он ни был — стреляют.
Но когда Майрон возвращается, в руке у него тату-машинка, под мышкой коробка с перчатками и маленькая пластиковая коробочка с бинтами и другими различными принадлежностями для оказания первой помощи.
— Удали его метку, — говорит Крид, отходя от края площадки, когда толпа колышется, и начинается шёпот. Когда он возвращается в дом, его голубые глаза останавливаются на моих и застывают там. Что-то странное проходит через меня, но я не знаю, как это описать, поэтому игнорирую его. В последнее время я часто этим занимаюсь.
— Пойдём со мной наверх, — говорит он, и мои глаза становятся круглыми. Подняться наверх?! Этот придурок серьёзно мне это предлагает? — Начнём игру.
Толпа одобрительно бормочет, но затем Деррик снова встаёт и подходит к Криду.
— Ты такой же ублюдок, как и твоя сестра-шлюха, — рычит он, слюна и кровь от падения стекают по его губам. — В следующий раз, когда я буду с ней, это будет нечто большее, чем просто несколько снимков.
Крид оборачивается очень медленно, но у него не появляется шанса вмешаться, потому что Тристан оказывается рядом, всего в нескольких дюймах от лица Деррика.
— Ты покончил с Клубом, Деррик. — Серые, как лезвие, глаза Тристана сужаются, и мне почти — почти — становится жаль Деррика. Быть объектом такого пристального взгляда — не из приятных ощущений. — ФБР уже ведёт расследование в отношении твоего отца по обвинению в отмывании денег. — Тристан улыбается, как акула, сплошные зубы и первобытный, сводящий с ума голод.
— Ты… — заикается Деррик, его глаза расширяются. — Ты это подстроил.
Одна из этих идеально изогнутых тёмных бровей приподнимается, и улыбка Тристана превращается в насмешку.
— Ты думаешь, я заставил твоего папочку перевести проценты со счетов его клиентов в трастовый фонд на Каймановых островах? Мм, боюсь, это немного выходит за рамки моих обязанностей. К несчастью для тебя, Деррик, ты скоро останешься без друзей, без денег и изгоем, а мне даже делать ничего не пришлось.
Майрон выходит вперёд, на его руках пара чёрных латексных перчаток, и он кивает в сторону стула, который был установлен в центре площадки.
— Сядь и добровольно подчинись, или увидишь, как легко тебя одолеет толпа. — Тристан просто стоит там и ждёт, наблюдая, как на челюсти Деррика напрягается мускул, а его глаза бегают взад-вперёд по толпе. Никто больше не улыбается, и по всем пробегает отчётливый ледяной холод.
На минуту мне кажется, что Деррик действительно собирается это сделать, что он собирается сбежать. Но в конце концов он садится и стаскивает через голову футболку, хмурясь и дрожа, его зубы сжаты так сильно, что, кажется, вот-вот треснут.
Майрон опускается на колени и начинает протирать область над правым бедром Деррика дезинфицирующей салфеткой. Вот тогда-то я и вижу это: татуировку бесконечности. В основании моей шеи начинается покалывание, и я дрожу, обхватывая себя руками, наблюдая за разворачивающейся сценой. Майрон очищает область, а затем устанавливает тату-машинку рядом с символом бесконечности, включает её и наполняет внезапную тишину механическим жужжанием.
Я привстаю на цыпочки, пытаясь разглядеть, какой рисунок он мог бы нанести чернилами на кожу Деррика. Это занимает всего несколько минут, а затем Майрон вытирает излишки чернил чистым бумажным полотенцем. Он встаёт и передаёт свою тату-машинку кому-то другому, прежде чем перевязать это место.
Тёмная линия проходит горизонтально по центру символа бесконечности, разрезая его пополам. Как бы просто это ни было, в этом есть что-то жестокое, вот так нарушающее первоначальный дизайн.
— Вставай и убирайся отсюда. — Тристан стоит как вкопанный, пока Деррик надевает майку и направляется внутрь, сопровождаемый людьми, чтобы убедиться, что он забрал свою спортивную сумку и уходит. Я обгоняю толпу, обегая дом сбоку, чтобы украдкой взглянуть на парковку.
Деррик забирается в жёлтый «Астон Мартин» и выезжает с подъездной дорожки, взвизгнув клаксоном и показав средний палец. Я стою там, в тени, пока оседает пыль, а затем подпрыгиваю, когда чувствую руку на своём плече.
Обернувшись, я обнаруживаю, что Тристан стоит слишком близко ко мне.
— Что… это было? — мне не удаётся понять, почему я испытываю в равной степени ужас и возбуждение, оставаясь с ним наедине в темноте. Он просто смотрит на меня, молчаливый, холодный и непроницаемый. Это вызывает у меня желание взломать его фасад и посмотреть, что скрывается под ним, если вообще хоть что-то скрывается.
— Поднимись наверх и сыграй с нами в маленькую игру, и, может быть тогда, мы тебе расскажем. — Он проводит ладонью по моему плечу и вниз по обнажённой руке. Я давным-давно сняла свою кожаную куртку, но сейчас жалею, что не надела её. Его кожа слишком горячая там, где он прикасается ко мне, посылая по мне неистовый трепет, который не имеет ничего общего со страхом. «Я предположил, что тебе было любопытно, потому что ты хотела знать, что смогу с тобой сделать». Его слова громом отдаются в моём черепе, но я отталкиваю их.
Моя мать потеряла девственность в четырнадцать лет, и как раз перед тем, как я покинула дом, чтобы приехать сюда, она впервые за много лет навестила меня. «Ты долго не продержишься в этой академии. Ты слишком похожа на меня, Марни. Ты будешь обнюхивать этих подлых богатых парней, как собака во время течки». Я на целый год превзошла её отметку и планирую продержаться ещё несколько лет.
В любом случае… не то чтобы я была заинтересована в том, чтобы потерять свою девственность с Тристаном Вандербильтом. Он красив, я не могу этого отрицать, но внутри он слишком холоден, слишком жесток. Даже несмотря на то, что его руки ужасно горячие.
— Что за игра? — спрашиваю я, и он ухмыляется, оглядывая меня с искоркой тепла в глазах, что явно удивляет.
— Покер.
То, как он ухмыляется, говоря это, окончательно говорит мне о том, что я становлюсь свидетелем очень большой ошибки.
Покер, да? То, как он это говорит, заставляет меня решить, что он чертовски хороший игрок. Держу пари, что они все такие.
Дело в том, что я выросла в Лоуэр Бэнксе, самом бедном районе Круз-Бей. Никто не сможет превзойти меня в раунде Техасского Холдема (прим. — разновидность покера).
Сдерживая улыбку, я следую за ним обратно внутрь и вверх по лестнице.
На верхнем этаже есть вторая зона отдыха с собственным баром и рядом круглых столов. Крид и Зейд садятся за один из них, рядом с каждым стоит пустой стул, в то время как другие завсегдатаи вечеринки занимают остальные. Зак уже там, сидит за другим столиком, но его тёмные глаза следят за мной, когда я пересекаю зал.
Карты и фишки уже разложены, но у меня такое чувство, что здесь мы будем играть не только на деньги. Идолам наплевать на деньги. Ну, я имею в виду, что на самом деле им очень не всё равно, просто у них их так много, что игра на деньги, вероятно, их не сильно волнует.
И это… немного пугает.
— Присаживайся, Работяжка, — говорит Зейд с ухмылкой, протягивая руку, чтобы пригладить покрытые гелем пряди своих волос. Я сажусь рядом с ним, наблюдая, как он опрокидывает ещё одну полную кружку пива. После того, сколько он выпил сегодня вечером, я удивлена, что он всё ещё на ногах. С другой стороны, практика приводит к идеалу, и я предполагаю, что он выработал свою терпимость на многих-многих вечеринках.
Крид раздаёт карты, а затем равномерно распределяет фишки между нами.
— Техасский холдем? — спрашиваю я, и он бросает взгляд в мою сторону, едва признавая меня лёгким наклоном подбородка. Он всё ещё цепляется за этот гнев извне, его ярость по отношению к Деррику удовлетворена лишь частично. Тристан садится напротив меня и, положив руки на стол, наклоняется ближе.