— Как скажешь. — Крид рассеянно указывает на три пустых стула, оставленных девушками, а затем переводит свои голубые глаза на меня.
— Вы понимаете, что, играя здесь, вы обязуетесь соблюдать правила Клуба Бесконечности?
— Я даже не знаю, что это за клуб такой, — отвечаю я, сажусь и притворяюсь, что не замечаю, как Крид и Тристан изучают мой наряд. Они кажутся… озадаченными. Как будто они никогда раньше не видели девушку в потрёпанной футболке и старых джинсах.
Тристан швыряет в меня чем-то, и это попадает мне в грудь, прежде чем упасть на пол. Он едва поднимает глаза, деля фишки. Я прищуриваюсь, глядя на него, когда беру то, что он швырнул и нахожу дебетовую карту с моим именем на ней. Вокруг неё обёрнуто бумажное заявление, которое соскользнуло, так что я хватаю и его тоже.
Мои глаза вылезают из орбит, когда я смотрю на строку баланса.
— Сорок тысяч долларов?! — я задыхаюсь, поднимая глаза на Тристана. — Как… не стоит… — я улучаю момент, чтобы прочистить горло, когда Зейд смеётся надо мной очень издевательским тоном. Сделав глубокий вдох, я успокаиваюсь и собираюсь с мыслями. — Ты дал мне бай-ин, так что мы должны разделить прибыль, верно?
— Оставь всё себе. Это не стоит моего времени, — говорит Тристан, и я не думаю, что он каким-либо образом пытается быть милым. Ему просто в буквальном смысле всё равно.
— В любом случае, как вы получили всю мою информацию, чтобы открыть счёт? — спрашиваю я, переводя взгляд на Крида. Он просто смотрит на меня в ответ из-под полуприкрытых век.
— У моей мамы есть вся твоя информация о стипендии. Она связалась с твоим отцом, и он согласился предоставить тебе собственный счёт.
Эндрю занимает место слева от меня, в то время как Зак садится справа, а я просто смотрю на листок со слезами на глазах. «Не дай слезам скатиться» — думаю я. «Если ты позволишь этим парням увидеть хоть малейшую слабость, они сразу атакуют». Скомкав бумажку, я засовываю её вместе с дебетовой картой в карман джинсов. Позже я снова лягу в постель и буду фантазировать о сорока тысячах. Но не прямо сейчас.
— Так ты собираешься рассказать мне что-нибудь о клубе Бесконечность? Или просто будем думать, что я итак понимаю все правила?
— Как только ты заключаешь пари, — говорит Зак, снимая куртку и бросая на меня взгляд, — ты обязана это выполнить. Что бы ты ни пообещала, ты обязана это выполнить. В противном случае ты потеряешь своё место в клубе и подвергнешься самосуду.
— Как Деррик? — спрашиваю я, и Крид напрягается, в то время как Тристан пожимает плечами.
— Кто? — спрашивает он, и когда поднимает на меня свой холодный взгляд, я на самом деле задаюсь вопросом, не забыл ли он уже. — Никогда не ставь на то, чего ты не можешь выполнить, Черити. — Я хмурюсь, когда он откидывается назад и кивает подбородком в сторону группы. — Если она победит, то получит иммунитет на целый месяц. Никаких дерьмовых разговоров, никаких розыгрышей, никаких стрижек. — Губы Тристана изгибаются в лёгкой властной улыбке. — Разве это не так, Черити?
— А если выиграешь ты? — спрашиваю я, глядя ему в глаза и внезапно обнаруживая, что мне трудно дышать. Он не должен быть таким красивым, таким резным и изваянным, таким уверенным в себе. Невозможно отвести взгляд. — Чего ты хочешь?
— Если я выиграю этот раунд, я хочу личного одолжения от каждого из вас.
— Это… слишком расплывчато, — уклоняюсь я, чувствуя, как моё сердце бешено колотится в груди.
— Ничего предосудительного или изменяющего жизнь. Что-нибудь простое, что ты сделала бы для друга. — Судя по тому, как Тристан произносит последнее слово, я не совсем уверена, что он знает, что такое друг.
— Например… забрать одежду из химчистки? — спрашиваю я, и почти уверена, что каждый парень за этим столиком смотрит на меня как на идиотку.
— Например, сказать Криду, чтобы он отвалил от Харпер. Этот флирт начинает раздражать. — Тристан многозначительно смотрит на Крида, но тот отмахивается от него. Это второй раз, когда я слышу, как эти парни предъявляют претензии на девушек, как будто они действительно имеют на это право. Это беспокоит меня.
— Отлично. Но если ты выиграешь и поимеешь нас этими услугами, я уничтожу тебя. — Крид бросает взгляд на Эндрю, и между ним и Тристаном возникает заметная напряжённость. — А ты?
— Я тоже сыграю на неприкосновенность Марни, — говорит он, и я поворачиваюсь, чтобы удивлённо посмотреть на него. Он улыбается и пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного.
— Сомнительно, что я выиграю, но я, по крайней мере, здесь, чтобы попытаться и поддержать тебя.
— Что за дерьмо, — бормочет Тристан, убирая с лица волосы цвета воронова крыла и очень медленно проводя языком по нижней губе. Его серые глаза находят Зака. — А как насчёт тебя? Ты тоже играешь за Марни?
Зак пристально смотрит на него в ответ, а затем скрещивает свои массивные руки на груди.
Тристан хмурится и поворачивается к Зейду.
— Я хочу получить ключи от Паука (прим. spider — вид спортивной машины) твоего отца до конца недели, без лишних вопросов. — На лице Зейда появляется многозначительная ухмылка. — У меня есть планы.
— Отлично. Крид? — Тристан поворачивается к своему другу, и я наблюдаю, как его голубые глаза скользят по мне.
— Я хочу узнать, с кем трахается моя сестра.
— Что? — спрашиваю я, и это слово просто непроизвольно слетает с моих губ. Мои щёки краснеют, потому что даже если бы у меня была эта информация, я бы не стала ему её сообщать. — С чего ты взял, что она с кем-то спит?
— Ну, для начала фотографии обнажений, которые были у Деррика, — протягивает Крид, махая мне рукой. — Ты её единственная подруга. Наверняка она тебе что-нибудь рассказала. — Он смотрит на меня сверху вниз, как будто, если он посмотрит достаточно пристально, может быть, я выложу правду на покерный стол. Я просто смотрю на него в ответ.
— Я не пойду на эту сделку. Миранда доверяет мне. — Крид сжимает челюсти, твёрдость на его лице так резко контрастирует с его обычной апатичной натурой. — Я не буду играть, если это то, чего ты хочешь.
— Однажды ночью она рыдала, пока не уснула, — возражает он, прищурив на меня голубые глаза. — И она не рассказывает мне, что случилось. — Моё сердце замирает на мгновение, и я ловлю себя на том, что посасываю нижнюю губу. Я знаю, что он играет со мной, но я также чертовски уверена, что он говорит правду. Единственное, о чём Крид, похоже, действительно заботится, — это о своём близнеце. — Ей не обязательно знать, что информация исходит от тебя.
— Хорошо, — выдыхаю я, но я уже решила, что, как только мы закончим здесь, я напишу Миранде и расскажу ей об этом. Крид просил информацию; но он не говорил, что я не могу сказать Миранде, что он охотится за ней. Кроме того, секреты порождают недоверие. Без них не осталось бы никаких скелетов, которые можно было бы вытащить из пресловутого шкафа.
— Договорились — если выиграешь.
— Мы закончили с этой болтовнёй? — спрашивает Тристан, когда вокруг нас образуется небольшая толпа людей, которым любопытно посмотреть, что задумали Идолы. Все девочки разъехались по разным семейным делам, но я не могу не задаться вопросом, не являются ли они тоже частью Клуба Бесконечности. Может быть, все Голубокровные в нём? В любом случае, я всё ещё не совсем уверена, что это за клуб, но это не имеет значения. Я здесь по одной причине, и только по одной: выиграть этот месяц свободы. И, может быть, ещё немного уважения? — Потому что, если вы, придурки, хотите посплетничать, вы можете сделать это где-нибудь в другом месте. Сегодня вечером у меня назначена встреча с Эбони Питерсон.
— Разве она не встречается с Джаленом? — спрашивает Крид с беззаботной ухмылкой на лице.
— И что? — таков ответ Тристана. Мои щёки краснеют, когда он раздаёт новую комбинацию и жестом приглашает начать игру. Мы по-прежнему используем фишки для ставок, но всё это просто шоу. На карту поставлены не деньги, а только личная выгода.
Всё происходит почти так же, как и раньше, Зейд быстро сдаётся, Эндрю следует его примеру, а Зак, Тристан и Крид следят за каждым моим движением. В конце концов, все они сдаются, и я последняя, кто остаётся в игре.
С ухмылкой я переворачиваю свои карты и бросаю их на стол.
Мои карты — чушь собачья.
— У тебя совершенно непроницаемое лицо (прим. игра слов — poker face — покерное лицо, нельзя понять волнение или мухлёж), — говорит Эндрю с улыбкой, кладя руку мне на колено. Моя ухмылка превращается в гримасу удивления, и его щёки пылают. Он отдёргивает руку, как будто не совсем понимает, что делает. Наши глаза встречаются, и он одаривает меня той самой обаятельной улыбкой, которую я увидела в свой первый день здесь. Эндрю Пейсон был первым человеком, который был добр ко мне, и он до сих пор не прекращает. — Могу я подвезти тебя обратно в академию? По дороге есть закусочная Двадцать четыре.
— Серьёзно, Пейсон? — Зейд сплёвывает, наклоняясь и кладя руки на стол. Казалось, его не волновал фолд (прим. — проигрыш), но сейчас он выглядит взбешённым. — Я привёл её сюда сегодня вечером. Она моя. Ты знаешь правила.
— Я — что? — спрашиваю я, и Зак застывает рядом со мной. — Я тебе даже не нравлюсь.
— Когда Идол приводит девушку на вечеринку, она под запретом. Все это знают, даже грёбаные Плебеи. Тебе нравится быть в Кругу, Эндрю? Или ты хочешь присоединиться к рабочему классу? — Зейд проводит языком по одному из колец в губе, его покрытые чернилами пальцы сжимают край стола.
— Прости меня, чувак, Господи… — Эндрю проводит рукой по своим блестящим каштановым волосам и бросает на меня извиняющийся взгляд. — Извини, Марни.
— Давайте сделаем ещё один круг, — произносит Тристан, глядя прямо на меня. Когда я поднимаю глаза и встречаю на себе его серебристый взгляд, я чувствую себя подавленной, как будто не смогла бы устоять, даже если бы попыталась. У меня подкашиваются колени, и я рада, что уже сижу.