Вот всегда она такая! Плевать ей, что при появлении Сергея она должна встать и поклониться. И что весь отдел восьмевиков наблюдает за её непочтительным поведением. Но ведь не скажешь ей ничего. Один раз Ерёмин попытался поставить Синицыну на место, и лучше бы этого не делал — Женька стала холодной, отстранённой, перестала с ним разговаривать, он потом ночи напролёт не спал — думал, как вновь завоевать её доверие. Хорошо, случай подвернулся. Мегера отчитывала Синицыну, а Ерёмин проходил мимо и заступился. После этого Женька оттаяла.
Но сейчас её вновь как подменили. «Ну что поделать, такой человек непредсказуемый, — утешил себя Ерёмин. — Синицыну надо или принимать такой, как есть, или вовсе не общаться с ней». Пристыженный, он вернулся к себе и подумал, что день не удался. А жаль… Может, хоть с гонкой повезёт…
До перерыва Сергей уже не позволял себе ни на что отвлекаться. Но как только спустились обеденные доски, мгновенно выдул коктейль, схватил соевый брикет и, нацепив на нос персональный виртуализатор, поудобнее пристроился в кресле.
Во время заезда он сразу вырвался вперёд. Такое случалось редко, и Ерёмин чуть не подавился, торопливо заглатывая недожёванный соевый комок. Теперь надо было держать дистанцию, а быть лидером гонки непросто — нужно не только продолжать нестись на бешеной скорости, но и путать отстающих, идя зигзагами на ровном месте и стараясь не дергаться у возникающих тут и там препятствий: чем меньше выдашь их местоположение, тем сложнее будет преследователям. Перед Ерёминым внезапно появилась целая гора оскаленных черепов. В долю секунды он оценил ситуацию — объехать не удастся. Вздёрнул руль, собираясь перемахнуть поверху, как вдруг в кармане тоненько запищал терминал. Мгновенная заминка и боль от удара о землю обожгла лицо и руки. Сверху пронеслись гравициклы других участников. Чертыхаясь и постанывая от боли, Ерёмин скинул вирт. Вот тебе и лидер гонки. Ещё несколько минут придётся приходить в себя — организм не может мгновенно перестроиться после вирттравмы. Сергей ощупал лицо — казалось, что кожа с щеки содрана до кости. Но, разумеется, она была невредимой. Тем не менее, что-то продолжало беспокоить Ерёмина, пока он проверял, целы ли кости, и только когда боль стала утихать, понял, что терминал продолжает, надрываясь, пищать. Что за ерунда? До начисления зарплаты оставалось больше недели. Кредиты и жильё оплачены на два месяца вперёд. С чего бы это старая пластмасска так разволновалась? Однако было с чего.
«На ваш счёт поступило 1000000 (миллион) еврази, не облагаемых налогом», — высветилась на дисплее терминала сухая информация. Ерёмин потряс головой. Это ошибка. Такие деньги служащим седьмого звена даже присниться не могут. Впрочем, и шестому, и пятому… Четвёртое может помечтать, но только молча, про себя, чтобы никто не слышал. Плох тот служащий, который работает за деньги, а не во имя интересов и нужд общества. Такому повышения не дождаться. Однако, какова ошибочка! Кому-то в бухгалтерии светит изрядная головомойка. Только вопрос — что дальше с этим счётом делать ему, Ерёмину?
Для начала Сергей запросил имя отправителя. Терминал несколько секунд обиженно молчал (не забыл ещё пренебрежение к столь важной новости!), а затем назвал ничего не говорящее Ерёмину наименование — ВОБЛ, индексировать же счёт он вовсе отказался, хотя Сергей повторил запрос несколько раз. Вирт нисколько не прояснил ситуацию: Всемирный Орден Богатых Людей, Внутренний отдел Больничных Листов, Василеостровские большегрузные лайнеры, Восточноевропейское отделение бесплатного лечения, даже организация со странным и непонятным наименованием — Вечный Отдых Бесполезных Лентяев… Десятки контор имели аббревиатуру ВОБЛ. Какая из них могла послать миллион еврази на персональный номер? Терминал вновь пискнул и высветил на дисплее: «Подтвердите получение счёта на 1000000 (миллион) еврази», секунду помолчал и, поскольку был настроен на автоматическую передачу денег, добавил, не дожидаясь указаний Сергея: «Подтверждаю». После этого дисплей погас и никаких новых сообщений на него больше не поступало.
К концу рабочего дня Ерёмин забеспокоился. Ошибку уже должны были заметить и исправить, но терминал молчал, а на запрос, сколько у Ерёмина денег, упорно отвечал: «1000132,87 еврази».
Сергей подошёл к Попову:
— Представь, что тебе на счёт поступил миллион еврази, что бы ты сделал? — спросил он.
— Дурацкие фантазии, — ответил Попов. — В духе Синицыной.
— Ну а если?
— Если-если, купил бы Золотую карту с неограниченным кредитом. И каждый день ел бы настоящее мясо.
Ничего толкового Ерёмин от Попова добиться не сумел.
Едва прозвенел звонок, означающий конец работы и подачу служебного аэромобиля, Сергей сорвался с места и полетел к восьмевикам. Ситуация у него сложилась необычная. И помочь разобраться, что делать, мог только человек, умеющий мыслить нестандартно. А, несмотря на все дурацкие фантазии Синицыной, начальство её ценило именно за это.
Синицына уже собиралась уходить.
— Я тороплюсь, — недовольно сообщила она, увидев Ерёмина. — На трёп времени нет.
— А я провожу тебя, — пообещал Сергей. — Мне очень надо с тобой поговорить. Больше просто не с кем. Это очень серьёзно, — как можно убедительнее заверил он.
— Ну, хорошо, проводи, но только до выхода, — согласилась Синицына. — Так что у тебя стряслось?
— Даже не знаю, как сказать, — пробормотал Ерёмин, думая, с чего начать, чтобы не вышло так же глупо, как с Поповым.
— Ну, говори прямо. Начни с главного, — нетерпеливо оборвала его Женька.
— Ошибка в бухгалтерии. Мне начислили лишние деньги.
— Умереть не воскреснуть! — воскликнула Синицына. — В первый раз о таком слышу. И много? — живо поинтересовалась она.
— Ну, в общем, много, да, — промямлил Ерёмин.
— Сколько?
— Очень много. Ты не поверишь.
— Да сколько же? Говори! Я вспотела ждать!
— Миллион еврази, — тихо произнёс Сергей, боясь, что Женька сейчас просто развернётся и уйдёт, обозвав его лгуном.
— Сколько-сколько? — присвистнула Синицына, и идущий впереди восьмевик оглянулся на неё.
— Миллион, — повторил Ерёмин.
— Ни черта себе! Поклянись, что не врёшь.
— Да зачем мне врать? Сама смотри, — и Ерёмин в который раз за сегодня вытащив из кармана терминал, включил индикацию текущего счёта. На дисплее высветилось: 1000178,53 еврази, — утром было только 132 еврази — как раз до зарплаты должно хватить. А в обед — уже миллион сто тридцать два. А сейчас ещё, по-видимому, проценты набежали.
— Да, — сказала Женька. — Если десять процентов годовых с миллиона, то получится примерно одиннадцать с половиной в час. А если посчитать за сутки, то двести семьдесят три еврази, а я триста в месяц получаю. Однако… Ты счёт проиндексировал?
— Сразу же! Но он не желает определяться. Я получил только имя отправителя — ВОБЛ, но в вирте сотни организаций с таким наименованием. Не знаю, которая из них…
— Вряд ли она упоминается в вирте, — сказала Синицына. — Неиндексируемый ВОБЛ — это Вечная Организация Бесплатной Лотереи. С ней связана одна старая история.
— Какая? — спросил Ерёмин.
И Синицына сходу начала черпать из своего бескрайнего кладезя знаний, размещённого в голове, сногсшибательную информацию:
— Полтыщи лет тому назад, а может, и того больше, жил один богатый человек. Очень богатый. Тогда ещё звеньев не было, но если бы и существовали, этот богач принадлежал бы к первому или, в крайнем случае, ко второму звену. Перед смертью он не назначил наследников. Он поступил иначе — организовал лотерею. И эта лотерея существует по сей день. Раз в год машина, перебирающая имена всех жителей земли, автоматически выбирает победителя. Ему начисляется… впрочем, подробности неважны. Организация лотереи — тайна за семью печатями. Но деньги совершенно чистые, и ты никому ничего не должен о них докладывать, иначе оберут до последней нитки. Надеюсь, ты никому об этом миллионе не рассказывал?
— Да нет, в общем, — растерянно проговорил Ерёмин, вспоминая, много ли успел поведать Попову. Пожалуй, ничего лишнего. Да и вряд ли вечно сонный сосед по аэромобилю к завтрашнему дню вспомнит об этой беседе.
— Ну, я просто балдею, — сказала Синицына. — Тебе неслыханно повезло! Мне бы такую сумму…
— И что бы ты с ней сделала? — спросил Сергей.
— С такой суммой можно жить на одни проценты. Ушла бы с работы. Купила бы мощный телетор, — загнула палец Женька. — Потом ещё, слышала, в архивах хранятся старые вирты эпохи хаоса и на них огромное количество информации о том времени… Да на сто тысяч в год много чего можно купить. Слушай, одолжишь пару-тройку тысчонок? Коновалов сказал, что вернётся — возьмёт меня к вам в отдел, оклад повысится до четырёхсот, и за транспорт платить не надо. Я в течение года отдам.
— Да конечно, — сказал Ерёмин. — Давай свой номер, — и он тут же перекинул Синицыной десять тысяч. — И можешь их не отдавать, не беспокойся, мы же друзья.
Женька посмотрела на него загадочным взглядом своих раскосых зелёных глаз, будто бы и на него, а вроде как мимо…
— Знаешь, — задумчиво произнесла она. — Ты ведь в меня влюблён, так? И ты мне тоже всегда нравился. — Синицына помолчала несколько секунд, а затем вновь заговорила. — Когда Коновалов сказал, что возьмёт меня в ваш отдел, я сразу подумала: ты — отличная пара на будущий год. И, может, даже не на один. Но теперь получится, если я отвечу тебе взаимностью, то это из-за денег. Мне это не нравится. Давай договоримся: этот подарок я приму, но больше, как бы ни сложились наши отношения, ни-ни. Идёт? И знаешь, не раздавай деньги направо и налево, не покупай разом много дорогих вещей. И никому, самое главное, о них не рассказывай! Я знаю, что говорю. А что хочешь купить ты? Небось, гравицикл?
— Да, гравицикл, — кивнул Сергей. — Но есть ещё одна вещь… — он замялся. — Помнишь, ты рассказывала о встрече с Мастером. Это правда?
— Правда, — кивнула Женька.
— А не знаешь, как его найти? — спросил Ерёмин. — Я хотел бы стать подмастерьем.