Я практически понеслась по широкому коридору, постоянно оглядываясь и умудряясь спотыкаться на идеально ровном полу торгового центра. Алево не появился и не стал преследовать меня, но я не снизила скорость и продолжала оборачиваться через каждый десяток метров, матеря бесконечную протяженность пути до выхода. Когда едва не рухнула лицом вперед на эскалатор, роняя все пакеты, сильная рука схватила меня за локоть, предотвращая падение.
— Осторожнее, милая, — низкий голос, наполненный уже знакомыми воркующе-завораживающими вибрациями, заставил испуганно дернуться. — Ссадины на руках и коленях заживают так долго и доставляют массу неудобств в определенные моменты.
Передо мной стоял высоченный, прекрасно сложенный шатен с глазами поразительного оттенка синевы и пытался ослепить идеальной белизны широченной улыбкой. Совершенно точно я не была с ним знакома, потому как такого просто так не забудешь, но при этом у меня появилось стойкое ощущение, что я его где-то видела. Мой мозг забуксовал в попытке вспомнить, где и когда это могло быть, а потом осознание почти ослепило меня. «Темный страж»! Я действительно никогда толком не замечала и не рассматривала других мужчин, которых видела выходящими оттуда, всегда ожидая лишь появления Григория. Но вот сейчас, буквально вывернув свою память наизнанку, я узнала и этого синеглазого, и даже Алево. Все они мелькали там, но мое сконцентрированное на Григории сознание выбрасывало их образы из головы тут же, как только они исчезали из поля зрения. А тогда в доме Григория мне как-то было не до рассматривания и сопоставления.
— Все в порядке? — снова это проклятое сексуальное раскатистое мурлыканье, такое, каким Алево заставил в считанные секунды потечь девчонку. Они что, какая-то долбаная секта гипнотизеров, владеющая методикой введения женщин в сексуальный транс, а потом использующая их в своих оргиях? И, само собой, оказались здесь, потому что у всей их компашки тоже субботний шоппинг.
— Более чем! — грубо ответила я и выдернула локоть из захвата сильных горячих пальцев. Едва не открыла рот, чтобы спросить, где же прячется сам Григорий, но потом решила, что черта с два стану упоминать о нем. Просто быстро осмотрелась, процеживая толпу в поисках его монументальной фигуры.
— Кого-то ищешь? — вот теперь в тоне незнакомца больше насмешки, чем обольщения.
Просто проигнорировав вопрос, подхватила пакеты и, уже откровенно злобно сверкнув на красавчика глазами, помчалась, обгоняя эскалатор. Я не разрешаю себе бояться, не разрешаю! И я не боюсь. Ну да, не боюсь, потому что уже на грани самой настоящей паники. И понадобилось не особо много для того, чтобы из состояния, близкого к равновесию, я докатилась до трясущихся рук, холодных мурашек и истерического сканирования окружающего пространства. Достаточно двух случайных встреч с практически незнакомыми людьми, и я уже превратилась в дрожащий на ветру лист. Вот прямо уже ненавижу тебя за это, Гриша, даже если это обычная случайность, и ты совсем не при чем. Ведь это может все еще оставаться совпадением? Люди постоянно где-то пересекаются, а то, что Алево и этот синеглазый попались мне на пути в течение всего каких-то пяти минут, может означать только то, что они пришли в центр вместе прошвырнуться по магазинам. Продолжая себя убеждать в этом, я вышла на парковку, держась однако поближе к большой шумной компании молодежи и озираясь добралась до своей машины. Хватит, нагулялась. Чуть ли не до истерики догуляла.
Усевшись в салон, я еще какое-то время вертелась, пристально рассматривая всех входящих и выходящих из автоматических стеклянных дверей, но пугающие меня личности так и не появились. Сделав с десяток глубоких успокаивающих вдохов-выдохов, я заставила себя снова расслабиться. Господи, Аня, так и умом тронуться недолго! Нельзя же почти на пустом месте напридумать столько! В конце концов, Алево мог быть и раньше знаком с девушкой из бутика, и она, к примеру, может быть поклонницей их массовых встреч, потому и позволила ему все эти вольности. И он туда забежал к ней, гуляя по торговому центру с коллегами. Если все они одна теплая компашка, то почему нет-то? Но все мои попытки убедить себя в том, что встреча с Алево и красавчиком полное совпадение, стали пшиком, когда на перекрестке рядом со мной затормозила агрессивного вида черная машина, и утробное рычание мощного мотора заставило меня посмотреть на нее внимательнее. За рулем, глядя прямо на меня, сидел тот самый рыжий детина, перед которым тогда на столе ублажала себя дама, разодетая, как в театр. И снова я не могла отрицать потрясающей красоты его черт. Только в отличие от Алево и синеглазого, его лицо немного портила некая свирепость, которая будто просачивалась сквозь идеальную кожу, не говоря уже о сощуренных глазах, цвета которых я не могла разобрать с такого расстояния. Зажегся зеленый, и он очень медленно тронулся, как бы демонстрируя, что не собирается выпускать меня из вида, пока я, зависнув, смотрела на задние огни его дорогого авто. Раздраженные сигналы привели в чувство, и я нажала педаль газа, одновременно пытаясь найти определение происходящему. Потому что это никак не могло быть слежкой. Точно нет. Скорее было похоже на то, что меня загоняют, как дичь, доводя до невменяемого от страха состояния. И если именно это их цель, то надо признаться, что им это удавалось.
Глава 30
Вечер субботы и большую часть воскресенья я провела именно так, как зареклась делать. Вздрагивая и прислушиваясь к звукам за пределами квартиры, бесцельно слоняясь от окна к окну и осторожно выглядывая наружу между занавесок. Пристально вглядываясь в каждого прохожего или машину на придомовой стоянке, я обзывала себя распоследними словами, приказывала прекратить это натуральное самоистязание. Но как ни старалась отвлечься: заняться какими-то делами, посмотреть телевизор, побродить в сети, все равно ловила себя на том, что через несколько минут теряю концентрацию и опять начинаю настороженно прислушиваться и подбираться к окнам, дабы убедиться, что не окружена врагами. Где-то в районе диафрагмы будто внедрили мешающий нормально дышать жесткий часовой механизм, и час за часом он разрастался, сдавливая мое нутро и повышая и так запредельный уровень напряжения, все громче и отчетливее отсчитывая время до того самого момента «Х», назначенного Григорием. Абсолютно честно я уже могла признать, что нахожусь на грани истерики. Поэтому в какой-то момент я плюнула на выматывающие попытки борьбы со страхом и, поддавшись ему, написала несколько электронных писем. В прокуратуру, поколебавшись — отцу, адвокату Радину. Прекрасно понимая, какой дурой я буду выглядеть, если в итоге ничего со мной не произойдет, тем более, что никаких конкретных сведений о личности Григория я описать не могу. Но, по большому счету, для меня не имеет особого значения мнение и отца, с которым мы обменивались стандартными поздравления на праздники и не виделись больше пяти лет, и Радина, если он вообще посчитает нужным вникнуть в суть моей проблемы, а уж тем более тех безвестных людей, что будут читать мое сумбурное письмо в прокуратуре. Будущее возможное унижение не такая большая цена за каплю успокоения от надежды, что, исчезни я в одночасье, хоть кто-то станет меня искать.
Закончив с письмами, я откинулась на стуле, глядя в потолок, и вдруг почувствовала совершенно непонятный, шокирующий в своей интенсивности прилив смелости и неконтролируемое желание сделать еще хоть что-то, что принесет освобождение от сворачивающего душу узлом напряжения. И несмотря на все завывания чувства самосохранения, справиться со жгучей потребностью поддаться ему не удалось. Я собралась и, прихватив подарок Григория, спустилась к машине.
— Я отказываюсь и дальше бояться! — сказала сама себе в зеркало заднего вида, стараясь не обращать внимания на собственные расширенные зрачки.
После стольких часов, проведенных под давлением страха, я ощущала нечто сродни какому-то запретному дурманящему азарту от потока отваги, неизвестно откуда с избытком вливавшегося в мою кровь. Из нашей поездки к Григорию я четко помнила только район и внешний вид его дома, и скорее всего мне предстоит блуждать в его поисках по улицам элитного поселка. Но разве это препятствие, когда в венах бурлит бесшабашная смелость и беспредельная решимость сделать что-то эдакое? Я не рассматривала водителей в соседних машинах. Плевать я хотела, едет ли за мной кто-то из этой шайки-лейки профессиональных обольстителей! Перед глухим каменным забором я оказалась так неожиданно, словно абсолютно точно знала кратчайшую к нему дорогу. Остановившись перед воротами, я испытывала извращенное удовольствие от раздражающе громкого сигнала, нажимая на клаксон до тех пор, пока тяжеленные ворота не открылись. Во дворе никого не было видно, и поэтому я, и не подумав тронуться, снова почти с остервенением нажала на сигнал. Из нескольких соседних домов стали выглядывать удивленные шумом в воскресный вечер респектабельные соседи. Прошу, конечно, прощения, но мне нет особого дела до ваших неудобств. Наконец со стороны дома появился Алево и неторопливо пошел ко мне. Я вышла из машины, вытащила из кармана ожерелье и, зажав его в ладони, наблюдала за его приближением под любопытными взглядами. Пусть только попробует сделать что-то при таком количестве свидетелей. Но чем ближе подходил ко мне здоровенный блондин, тем стремительнее меня покидало чувство уверенности. И в немалой степени это было из-за того, что на лице мужчины не было и тени раздражения от моего нахального поведения, а наоборот — широченная самодовольная ухмылка. Когда он уже был в двух шагах, я вообще спросила себя, какого черта тут делаю.
— Надеюсь, ты привезла с собой все необходимое на первое время? — даже не здороваясь, спросил Алево, становясь прямо передо мной и вынуждая запрокинуть голову.
— Я не собираюсь говорить с тобой или с кем-то еще из запугивающей меня вашей шайки! — надеюсь, голос мой не дрожал. — Позови Григория!
— Запугивающей? Женщина, если кто-то из нас захочет действительно напугать, ты будешь кричать от страха, пока голос и силы тебя не покинут. Мы лишь оберегаем принадлежащее архонту в его отсутствие.