тся в меня — бессильно распростертую под ним. Но Его, похоже, это не устраивает.
— Этого мало! — грохочет Его голос у моего уха, едва мои спазмы начинают идти на убыль.
Рывок назад, я снова стою прямо, вжатая в Его грудь намертво, пока Его бедра продолжают резкие, размашистые движения. Рука, державшая мою талию, перемещается к лобку, а вторая, отпустив волосы, властно сжимает грудь. Сильные, грубые пальцы трут мой клитор, то нажимая почти до боли, то едва постукивая по нервным окончаниям. И я, захлебнувшись хрипом, вцепляюсь в Его кисть, умоляя прекратить. Ни за что на свете я не смогу кончить так быстро снова, да еще после испытанного только что. Но ему плевать на мою уверенность, Его рука — как из живого подвижного камня, и все мои попытки оторвать ее от себя или хотя бы замедлить, абсолютно тщетны. Но эта борьба за остатки себя что-то делает со мной. И я в считанные секунды опять оказываюсь балансирующей почти на самой грани невыносимого наслаждения и сдаюсь.
— Ну, вот и все! — звучит неприкрытым торжеством шепот, кажется, прямо у меня в голове, а вслед за ним следуют несколько сокрушительных толчков, мгновенно превращающих мое «почти» в безнадежное падение в бездну чистейшего экстаза и Его долгий протяжный стон.
Этот звук наполнен таким первобытным, практически животным удовлетворением, что, пропуская его через себя, я ощущаю новую волну всепроникающего удовольствия, совершенно иную, чем до этого, но от этого нисколько не меньшую. Какое-то время я глуха и нахожусь нигде, не осознавая своего положения в пространстве. А потом в это блаженное, окутывающее меня со всех сторон ничто пробивается противный навязчивый звук. И спустя мгновенье я вздрагиваю, потому что одномоментно лишаюсь всего — тепла, Его присутствия в моем теле, запаха, звуков, даже этого мерзкого, все разрушившего писка. Краткая вспышка тусклого света, порыв холодного воздуха на моей еще разгоряченной и влажной коже, щелчок замка… и я остаюсь одна. Ноги окончательно предают меня и, пошатнувшись, сползаю по стене, пытаясь хоть как-то уместить в голове то, что случилось сейчас. Нет, не само случилось. Я это спровоцировала и позволила случиться. И вот сижу теперь на полу собственной прихожей с голой задницей, трясущаяся, истощенная до предела, удовлетворенная, как никогда в жизни, откровенно использованная и отброшенная, как вещь. Безумный итог чокнутого дня.
Глава 12
У меня уходит какое-то время, чтобы вернуть себе способность мыслить сколько-то адекватно и владеть своим телом. Я осознаю, что сижу во влажной одежде, пол далеко не теплый, а внутренняя сторона бедер липкая и скользкая. А еще отсюда только что вышел мужчина, который мог не просто поиметь меня, как ему вздумается, но и оказаться натуральным психом и разделать, как тупую овцу, коей я, судя по поведению, и являюсь. Поэтому первое, что делаю — быстро поднимаюсь и запираю дверь. Ну да, очень своевременное действие! Как будто он вернется или не сделал уже все, что хотел! Так что запертый замок — это скорее некое ритуальное действо, подчеркивающее для меня, что на сегодня сумасшествие окончено. Но то, как Он ломанулся, услышав писк сигналки своего брелока, все же задевает что-то внутри, вызывая легкую грусть. Ну, а с другой стороны, чего я ждала? Продолжения банкета в виде чаепития с чинной застольной беседой? Не представляю его мирно попивающего горячую жидкость, хотя, наверное, вообще совершающего какие-то обыденные вещи, нормальные для большинства людей. Даже не знаю почему. Зачем-то бреду на кухню и, включив свет, заглядываю в ящики. И начинаю истерично смеяться. У меня даже чая нет, вообще! Я его не пью, а с уходом Олега держать его стало не для кого. Качаю головой и плетусь в ванную. Нашла главную проблему, чая нет! А то, что только что занималась незащищенным сексом с незнакомцем, это, типа, ерунда незначительная! Благо беременность мне не грозит, потому как по ощущениям в ближайшие часы начнутся те самые дни, но вот болезней никто не отменял! На мужчину, не следящего за своим здоровьем, Он точно не был похож, но, однако же, не потрудился у меня осведомиться — нужна ли защита. Ладно, об этом я подумаю завтра. Набираю ванну и погружаюсь туда, зашипев от легкого жжения в интересном месте. Лежу так, позволяя времени и отзвукам ощущений проходить сквозь тело и растворяться в теплой воде, согревающей и расслабляющей мышцы и разум. Никаких угрызений совести или паники не наступает. Я вообще отказываюсь ощущать себя виноватой или даже пострадавшей. Да, контакт вышел, так сказать, через одно место, но я его хотела, по-настоящему сильно, неделями изводила себя фантазиями и мучилась вопросами, так что никакого раскаяния или сожалений. Я получила именно то, что хотела — знание, каким Он будет, как пахнет, как чувствуется, когда ближе некуда, даже внутри. Буду ли я сожалеть позже об этих знаниях? Возможно, но сейчас это не представляется важным. Я была слишком эмоционально перегружена и физически истощена, чтобы вообще задаваться такими вопросами и заглядывать наперед. Хотя легкое беспокойство при мысли столкнуться с Ним лицом к лицу снова я испытываю. С другой стороны, глупость, конечно. Он меня мог и в лицо то не запомнить! Подобрал на улице в сумерках растрепанное, зареванное, мокрое чудовище с расплывшимся макияжем. Всю дорогу в полутьме, быстрый секс вообще в полной темноте… Очень похоже, что я единственная, для кого это было событием с возможными последствиями. Он то, едва кончив, вылетел и умчался по своим тем самым «более важным и интересным делам». А может, позволив себе небольшое пикантное приключение, поехал домой, к жене и детям, в свою обычную жизнь, чтобы никогда даже не вспоминать обо мне. Так, стоп! Вот это уже сильно смахивает на жалость к себе или желание раскопать грязь там, где ее, возможно, нет и в помине, а этого мне совсем не надо! Пришел, случился, ушел. Ну и черт с Ним! Да, это не то, к чему я привыкла, и несоразмерное меньше того, о чем мечталось в идеале, но и не повод чувствовать себя униженной и жалкой! Если и был факт использования, то, безусловно, обоюдный, уж мое тело с этим точно согласно. А для беспокойства и дискомфорта у меня достаточно поводов, никак с Ним не связанных. Например, тот факт, что на работе теперь жизнь малиной не будет. А еще моя трусость и слабость в ситуации с этим уродом — охранником. По-хорошему, мне сейчас следует сидеть в отделении и писать на него заявление, а не в ванной откисать… Я резко села, вспоминая Его слова! «Тот мужчина, что к тебе сегодня прикасался…» Но как, черт возьми, узнал? Я выбралась из ванны и, подобрав с пола свою влажную одежду, стала нюхать ее, даже не понимая в первый момент, как глупо должно быть выгляжу. Все, что смогла уловить — собственный запах и сырость. Противным парфюмом ублюдка, лапавшего меня, не фонило, что меня порадовало, но и собственного терпкого и странно-экзотичного запаха моего случайного стремительного любовника не осталось, как будто Он мне только привиделся. И это немного огорчало.
Снова продрогнув, я отказалась думать и анализировать странности и решать, как поступить сию же минуту. В конце концов, я могу завтра просто не пойти на работу, сославшись на болезнь, заодно разберусь в себе и предоставлю новой начальнице и ее группе поддержки прекрасную возможность проявить себя во всей красе, особенно учитывая тот греющий мою душу факт, что необходимость сводить квартальный отчет никто не отменял. Мелко и гадко с моей стороны? Да плевать!
Потянувшись и с наслаждением зевнув, я забралась в постель и заснула почти моментально. Пробуждение утром было похоже на выныривание с огромной глубины. Такое чувство, что я всю ночь пребывала в некоем пространстве, наполненном густым, плотным коктейлем поразительных, вибрирующих обнаженной чувственностью звуков; сочных, одурманивающих насыщенностью запахов; ярких, чистых цветов, насквозь принизанных солнечным светом, и первобытных ощущений, дающих иллюзию бесконечной свободы. А проснувшись, оказалась в месте, где даже сам воздух разбавлен серостью, не говоря уже даже обо всем остальном. Хлопая глазами, я некоторое время обводила глазами свою комнату, избавляясь от чувства, что из оригинального и концентрированного, переполненного жизнью и энергией пространства меня выкинуло в жалкое размытое подобие действительности. Мозг делал судорожные попытки удержать подробности, детали, но они стремительно стирались, как могли бы раствориться краски под мощным потоком воды. Меня и раньше посещали краткие моменты, не то чтобы видений, а измененного восприятия, что ли. Но они были совсем недолгими и неотчетливыми и больше походили на головокружение, сбивающее на пару секунд сам угол зрения на окружающее. А сейчас было отчетливое ощущение, что я провела часы где-то в другом месте. Вот только где и что там было — вспомнить совершенно невозможно.
Но, однако же, даже исчезнув, мое ночное наваждение оставило меня поразительно полной сил и непривычной уверенности в себе, причем прямо-таки на грани азартной агрессии, так что желание выбирать тактику уклонения от рабочих проблем исчезло начисто. Будильник я не переставила и поэтому однозначно опаздывала, учитывая, что добираться надо было на общественном транспорте. Но я не стала метаться, а позвонила и оставила на рабочем телефоне сообщение, что первую половину дня буду заниматься личными делами. Спокойно сварила кофе, без спешки позавтракала и оделась, выбирая сегодня одежду особенно тщательно. Когда уже выходила из квартиры, мне позвонила госпожа начальница.
— Коломина, что значит, ты будешь заниматься личными делами? — сразу без прелюдий перешла она в наступление.
— Это значит именно то, что я сказала. Неожиданно возникшие обстоятельства сугубо личного характера. Первую половину дня меня не будет. С этим какие-то проблемы? Не припомню, чтобы они были у других, — спокойно ответила я, неторопливо спускаясь по лестнице.
— Нам завтра квартальный отчет сдавать! А в документах черт ногу сломит! — почти завизжала на меня госпожа Верей.
Я усмехнулась. Черт, может, и не сломит, а вот ты то точно даже понятия не имеешь, как к ним подступиться.