Я тогда очень испугалась – но не того, что они переломают в драке руки и ноги, а того, что перевернут ведра, и вода растечется по всему полу.
Школа была старая, и крыша давно требовала ремонта. С конца февраля в кабинете английского, МХК и ДКП начинался сезон дождей. Я ставила в проходе два ведра и тазик, которые мне выделили для сбора воды, а на уроках с тоской глядела на сырое пятно на стене. Каждый день оно увеличивалось в размерах и уже расползлось настолько, что уже грозилось задеть электрическую проводку. Я писала служебки наверх, но это не помогало.
– Да у вас еще ничего, – стыдила меня директриса. – Вот в физике вообще караул.
В кабинете напротив не капало, а лило. Бедной Марии Николаевне, которая вела еще и географию, пришлось отодвинуть свой стол от этого Ниагарского водопада.
Обратиться к небесным силам из календаря ни мне, ни ей как-то в голову не приходило.
– Мне ремонт уже двадцать лет обещают, но уже три директора сменилось, – не унывала моя тезка.
Я поражалась ее стойкости, а она удивлялась, как я у них вообще оказалась. Наши светские беседы заслуживают отдельного упоминания.
– Ну вот скажите мне, Мария Петровна. Вы человек начитанный, интеллигентный. Каким ветром вас занесло в нашу глухомань?
– Ветром перемен, Мария Николаевна. Да и не глухомань у вас, а образцовый рабочий район в городе воинской славы.
– Ну вы прямо Мэри Поппинс, Мария Петровна!
– Вы совершенно правы, Мария Николаевна! Я прилетела спасать ваших детей от невежества и бескультурья. Сегодня на уроке ваш чудесный Царев открыл окно и стал плеваться на улицу. Мария Николаевна, мальчик может простыть!
– Ну, Мария Петровна, не судите его строго. Его мама в пятнадцать лет родила, тоже моя ученица. Зато сейчас у нее уже пятеро – не то, что у нас с вами.
– Ну, допустим, Мария Николаевна, Царева перевоспитать невозможно. А что делать с Василисой Денежкиной? Она визжит на моих уроках, как свинья, и у меня нет ни малейшего шанса ее перекричать.
– Что поделаешь, Мария Петровна! У девочки очень звонкий голос, а мама работает начальником РЭПа. Хорошо, что она хоть в тетрадке пишет. Поставьте ей «удовлетворительно».
– Ладно, Бог с ней. А как прикажете реагировать на Забродского? Он опять учинил комедию в начале урока.
– Поаплодируйте ему. Это наша восходящая звезда.
В классе у Марии Николаевны было тридцать три ученика, и все вместе они составляли адскую гремучую смесь. Чего они учинят в следующий раз – об этом я боялась и помыслить, на всякий случай заготавливая очередную контрольную.
К счастью, учебный год закончился без существенных ЧП. Стены и потолки в наших кабинетах просохли, и во всем здании затеяли большой ремонт. Учеников моей тезки распределили по окрестным школам и колледжам, а меня саму вновь подхватил и унес попутный ветер. Я покинула гостеприимный город, где пролетели два невероятных года, с увесистой черной папкой своих воспоминаний.
– 5 -
Сейчас в моем портфолио чего только не найдешь! И диплом за олимпиаду по православной культуре, и благодарность за мировую художественную.
И куда мне теперь все это культурное наследие? Разве что на чердак.
Нет, завтра у нас будет день исключительно культуры физической. Будем играть в мячик, скакать в скакалочку и кататься на велосипедах. А вечером, когда станет не так жарко, пойдем к пруду кормить уточек. Соседские дети будут кататься на карусели с моими воспитанниками. А потом мы вернемся в гостеприимный дом, где отдохнувшие мама и папа радушно встретят нас и напоят чаем EarlGrey. Потом у меня будет small talk со взрослыми, и они подпишут со мной годовой контракт. И все мы будем улыбаться, точно в кино.
Самые прекрасные сказки – это те, что мы сочиняем себе сами.
На следующее утро я с удвоенным энтузиазмом разучиваю загадки про животных – заек, мишек, белочек и других обитателей лесов и зоопарков. Про птичек есть тоже много интересного.
От экрана смартфона быстро устают глаза. Я снимаю очки и зажмуриваюсь.
Память зачем-то опять воскрешает пестрый образ Виталины Ивановны. На сей раз она танцует на школьном утреннике в честь окончания учебного года. Не успела она к нам устроиться, как ей тут же доверили классное руководство. И вот она отплясывает со своими пятиклассниками танец маленьких утят под зажигательную мелодию.
Праздник, как обычно, проходит в спортивном зале. Зеленые стены, зеленый пол. Я сижу на низенькой спортивной скамейке подальше от директрисы и старательно хлопаю. У меня тоже ведь были виды на этот класс, ведь это пять тысяч рублей прибавки. Но они достались новой коллеге, и она старательно изображает маму-утку.
– Ква-ква-ква-ква! – заливаются итальянцы Аль Бано и Ромина Пауэр.
Когда-то они были кумирами моей студенческой юности.
– Кря-кря-кря-кря! – кричат пятиклассники.
Наверное, они споются с новой классной.
Директриса благосклонно хлопает и улыбается. Она, в отличие от меня, довольна и праздником, и своим кадровым решением. У меня были объективные минусы, а у новой коллеги – субъективные плюсы.
– Кря-кря-кря-кря!
Я старательно хлопаю в такт, хотя этот птичий перепляс меня субъективно выбешивает. У нового учителя математики круп и бюст объективно превышают мои собственные раза в два, и она с огоньком вертит и тем, и другим. По-моему, дети очень даже заинтересовались. Вон одиннадцатый класс как ей аплодирует. Чего доброго, и на бис вызовут.
А ведь она неплохая тетка, в сущности. Ну да, слегка бестактна и не слишком эрудированна. Одевается, как огородное пугало, зато умеет влезть в душу и к завучу, и к директору. Неужели я до сих пор ревную ее к детям, которыми она с успехом командовала?
Скрепя сердце, я делаю неутешительный вывод, что она была для наших общих учеников гораздо большим авторитетом, чем я сама. Конечно, как сделать ноги с английского – на это они всегда были готовы. А вот как заставить целый класс рисовать после уроков какой-нибудь чудовищный плакат из серии «Наши полезные привычки» – для этого надо было обладать и харизмой, и драйвом и педагогическим даром.
«Падагагическим,» – поправила бы меня назидательно Мария Николаевна, делая акцент на южно-русское «г», и слово за слово, между нами опять бы возникла приятная беседа. Мы посылали бы друг дружке сигналы хорошего настроения, чувствуя себя на одной волне. Мы перебрасывались бы смешинками, и добрый юмор окрылял бы нас обеих.
Дети считали ее идеальным учителем, и они были абсолютно правы. Я училась у своей старшей коллеги секретам мастерства, а она, в свою очередь, щедро делилась ими со мной. Ее педагогический метод состоял из глубокого уважения к науке, крепкого знания своих предметов, понимания детей и умения вовремя сказать нужное слово. Воспоминания о чудесной тезке до сих пор наполняют мою душу тем высоким умилением, которое, в сущности, и есть любовь. Она всегда протягивала мне руку помощи, когда ее буйные питомцы вытворяли у меня на духовном краеведении черт знает что.
Тебе единой прикладныя, от нас, недостойных рабов Твоих…
Но мне пора отпустить воспоминания – и плохие, и хорошие – и готовиться к встрече с новыми детьми. Я нацепляю на нос очки, закрываю сайт с молитвами и прокручиваю экран в поисках зверей.
«Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени, гуси, пауки, молчаливые рыбы…» Нет, это совсем не то. Такой монолог уместно звучит на сцене, а не в детской. Детям лучше думать про беззаботных уток, чем про мертвых чаек. Интересно, а у Чехова была няня? О чем она ему рассказывала? Впрочем, это сейчас неважно. Мне нужны веселые стихи, а взрослые проблемы совсем не нужны.
Запах горелого возвращает меня в реальность. Кажется, я не выключила плиту.
Отскребая пригорелую кашу от кастрюли, я с ужасом понимаю, что всегда была лишь зрителем на детских праздниках, и что у меня нет никакого опыта их организации. А хорошая няня должна не только кашу сварить, но и детей развлечь. Причем одновременно.
Вчера вместо видео с детских утренников я пересмотрела десяток анимационных роликов. Рисованный персонаж с женскими гендерными признаками и писклявым микшированным голосом загадывал головоломки, которые тут же визуализировались на экране. У самого популярного видео было два с половиной миллиона просмотров. Вот оно, оказывается, какое сейчас – искусство загадывать загадки! Современные няни должны еще владеть технологиями, быть на «ты» с аватарами, а в идеале – сами ими стать.
Из зеркала на меня смотрит элегантная дама средних лет с благородной сединой. На мне легкое летнее платье с синими цветочками и синие босоножки. Я запихиваю в рюкзак куртку и зонт. К вечеру вероятны дожди.
– 6 -
Погода стояла чудесная, как и полагается в самом начале августа. Я вышла на шоссе, но вскоре пожалела, что не поехала на маршрутке. Солнце палило так сильно, словно решило восполнить недостаток ультрафиолета за две недели. Путь до Ягодной улицы, который на карте выглядел совсем недлинным, неожиданно растянулся. Пользуясь хорошей погодой, дорожная служба перекрыла центральную улицу коттеджного поселка и превратила ее в непреодолимую смердящую преграду.
К подошвам моих сандаликов сразу прилипает нечто черное, липкое и вонючее. Я безуспешно пытаюсь оттереть подошвы и успокаиваю себя, что это всего лишь горячий асфальт.
Еще лет двадцать тому назад в этом районе ближнего Подмосковья были поля и перелески. Может, чуть больше, чем двадцать, но меньше тридцати, это точно. Я знаю это, потому что уже три десятка лет катаюсь на электричке мимо этих мест. Новенькие домики подступили к железной дороге, и их крыши теперь хорошо видны из поезда. Это элитный коттеджный поселок.
Чтобы добраться до нужного дома в обход главной улицы мне пришлось делать хороший крюк по незнакомым проулкам. Я сильно запаздывала, и от этого в голову лезли досадные мысли. Разгоняя их, я стала рисовать будущую встречу в самых радужных тонах.