– Ага. Некоторые были синие, а остальные – красные.
– Ты о криках?
– Ага. И еще я мог их нюхать.
– Превосходно. Очень храбро с твоей стороны было вызваться добровольцем. Должен тебя поблагодарить.
– Счастлив служить вам, сэр.
– Расскажи еще о том, как это было.
– У красок был цвет. И звук.
– Значит, перемешало хорошо. Жалко только, ненадолго и спектр узковат. С поэтапным масштабированием у нас пока проблемы… Эх, мало у меня времени!
– Как вы называете… штуку, которая это делает?
Марк взял малую коробочку.
– За неимением лучшего термина, мешалка. Она перепутывает данные, поступающие от органов чувств, размывает их. Наступает мгновенная синестезия.
– Значит, вон та ничего этого не делала? – Человечек показал на большую коробку справа. – Только эта малышка у вас в руках?
– Именно так. Та, другая, только записывала происходящее. Но скажи мне вот что: если больно не было, что же ты так орал?
– Я… я не понимал, что со мной творится. Все вроде было на месте, только… совсем другое. Я испугался.
– Но боли не было?
– Да нигде вроде не болело. Просто было такое чувство… будто надвигается беда. И большую часть времени оно усиливалось. Хотя иногда…
– Что?
– Были моменты большого удовольствия.
– Считал ты, во всяком случае, без проблем.
– Да… Числа были в основном желтые. А некоторые – еще и кислые.
– А ощущение, что ты можешь встать, походить?
– Возможно. Но мне такая мысль в голову не приходила – думать вообще было трудно. Слишком все не так…
– Ты очень храбрый человек. Еще раз мои благодарности. Я не забуду эту услугу. Так, а теперь давай проверим твои рефлексы.
Зазвенели и залязгали какие-то инструменты.
Мышиная Перчатка почел разумным удалиться.
Тихо идти по камню и черепице, когда на ногах у тебя копыта, весьма нелегко. Передвигаться приходилось крайне медленно. Но Стел справилась с задачей – с ее-то опытом охотницы и бывшего солдата разведывательно-диверсионной группы терпения ей было не занимать.
Здесь, в большом зале, она стояла двадцать лет назад, истекая потом и кровью в последний день великой битвы. Столько воспоминаний… Жеребцам тогда пришлось поработать на славу. Перед глазами встал поединок магов… а вот и тот кусок обрушенного потолка, который положил конец Дьяволу Дету, не дав ему призвать на помощь тайные силы. Кучу щебня внизу, под дырой, тогда расчистили, чтобы убрать тело, а затем Мор унес его куда-то на запад…
Время от времени она замирала и прислушивалась, навострив уши.
В замке слышались голоса… – где-то на верхних этажах и слева.
Она пересекла галерею, поставила копыто на первую ступеньку лестницы, снова прислушалась…
Да, туда.
Медленно, прилепившись к стене, кентавресса начала подниматься. А не так уж плохо здесь все сохранилось, надо признать.
За огромным пустынным холлом голоса сделались еще громче. Сейчас направо и вон та, третья по счету дверь…
Которая, кстати, стояла открытой.
Она подошла вплотную, остановилась, но ничего не услышала – внутри было странно тихо, и даже никто не дышал. Осторожно заглянула за угол, в проем – и тут же отпрянула, ошарашенная.
Пара сидела лицом друг к другу: юноша с белой прядью в черной шевелюре и стройная белокурая девушка. Однако… не их ли она только что видела отбывающими верхом на драконе? Когда же они успели вернуться?
Странно…
Стел рискнула бросить в комнату еще один быстрый взгляд.
Более чем странно…
Лицо девушки словно таяло: от него отслаивались куски, плыли прочь и распадались в воздухе. Юношу, поразительно похожего обликом на старого Дета, казалось, ничуть не волновал тот факт, что фрагменты его левой руки и правого бедра как-то… разматывались, словно он весь состоял из тонких полосок ткани, накрученных на пустое место.
Завороженная этим зрелищем, Стел так и осталась торчать в проеме, остолбенело наблюдая, как молодая пара разваливается на глазах.
Через некоторое время она все же вошла. То, что осталось от собеседников, не обратило на нее ни малейшего внимания.
– Прелестная погода сегодня.
– Да.
Лицо юноши оплывало, как снег под солнцем; одеяния девушки стекли с тела, как талая вода, и теперь колыхались вокруг нее в воздухе полосами веющего шелка. Это не мешало паре поддерживать светскую беседу.
– Хотя, может быть, пойдет дождь.
– О да.
Он поднялся и направился к ней.
– У тебя такие красивые глаза.
Она медленно встала ему навстречу.
Они обнялись, с каждым мгновением теряя все большие фрагменты тел, которые парили вокруг, поблескивая, растворяясь… и пошли к дверям.
– Яяяяаааааыыыыыооррррр…
Слова растягивались, тембр падал – ртов у пары уже не было; волосы испарились струйками дыма. Еще полминуты, и влюбленные переплелись и пропали.
Стел тонко заржала и попятилась. Ничего подобного она в жизни не видела; суеверный ужас поставил ей гриву дыбом.
Синебрюхий сероспинный пернатый прототип переключил свое внимание на новый движущийся объект. Кентавресса, все еще слегка дрожа, прошлась по комнате и внимательно рассмотрела все, попавшееся на глаза – впрочем, открытый на столе атлас ее совсем не заинтересовал, – после чего выбежала вон.
Копыта дробно прогремели по коридору, и стук затих.
Внизу открылись ворота. Мышиная Перчатка успел сменить наблюдательный пост как раз вовремя, чтобы увидеть, как металлические птицеподобия прянули в темное небо, словно горсть подхваченных ветром палых листьев, покружили немного на фоне звезд, образовали формацию, которая несколько раз туго свилась и развилась, встали на курс и удалились в направлении, которое он приблизительно определил как юго-восточное.
Пробираясь в наблюдательный центр, он все никак не мог выкинуть этот факт из головы.
Внутри Марк ругался и раздавал приказы. Брошенный на экраны взгляд не сообщил тайному шпиону ничего интересного. Впрочем, к чему относилось Марково: «Смылись! Опять эта чертова магия! Проклятый кентавр тут явно как-то замешан. Кентавра мне сюда! Быстро!» – он тоже не понял.
На этом этапе Перчатка решил, что с него хватит. Сейчас он меньше всего хотел попасться в лапы ржавоголовому великану, которого его лилипуты явно считали богом. Он уже отползал назад, когда до него донеслось: «…в вершине треугольника!» Но к длинной цепочке мыслей этот обрывок фразы привел только потом, сильно позже.
Сейчас же его занимали более насущные соображения – и хватило их на добрых несколько часов. Пора было выбираться отсюда. Жизнь в целом неприятно утратила определенность – а взамен приобрела лихорадочность и некое общее безумие. Чем дольше тут торчишь, тем меньше шансов на успех, так рассудил хитроумный Мышпер.
Замок на двери тренировочной залы его практически не задержал. Медленно и осторожно опытные воровские пальцы отыскали все нужные тумблеры в модели кабины. Света он зажигать, само собой, не стал. Ну вот, промелькнуло у него в голове, так, чего доброго, выучишься летать с закрытыми глазами.
Там, наверху, конечно, страшно… но внизу уж точно гораздо хуже. Да и все лучше, чем живой дракон, это уж как пить дать. Что там они говорили вот про этот маленький рычажочек? Ага…
А тем временем темные птицы, полностью зарядив свои батареи, летели сквозь ночь – над водой, над землей…
Глава шестнадцатая
Юг и восток, восток и юг…
Они летели, пока всех не сморила усталость. Уже спускалась ночь, когда путники засекли наконец заранее намеченный островок – на нем они и переночевали, никем не потревоженные. Наутро, еще до света, они двинулись дальше – над водой, над землей: над горными пиками, вьющимися реками, россыпями песков.
Следующая ночевка выдалась среди выстуженных ветром холмов, где Пол еще раз просмотрел все, что знал о цели их пути и предполагаемом маршруте. География здесь не особо стремилась совпадать с ландшафтами его прежнего мира. Крупного куска земли, с которого он отбыл, здесь попросту не существовало; а тот, над которым летел сейчас, имел, конечно, некоторые знакомые черты – но не то чтобы очень много. Расстояния между точками, хоть как-то соответствовавшими друг другу на картах двух миров, варьировались радикально.
Впрочем, в обоих мирах кое-где имелись пирамиды, и вход в ту, куда Пол стремился попасть, окаймляли ряды колонн вперемешку со сфинксами. Многие уже валялись в песке, сильно поврежденные, но большинство еще прекрасно можно было различить.
Описания, с которыми он заранее ознакомился, указывали, что входить надо именно отсюда.
Черные птицы расселись по горным пикам, словно изваяния каких-то доисторических тварей, распростерши крылья. Если бы за ними было кому наблюдать, даже самый наметанный глаз вряд ли заметил бы плавный тропизм их оборота за солнцем – это механизмы перезаряжали батареи для ночного полета.
День уже заметно клонился к вечеру, когда птицы наконец зашевелились – почти сразу, одновременно, будто их всколыхнул внезапный ветер, – и начали неспешно разминать крылья.
Вскоре одна за другой они сорвались с высот, пали в пропасть, но быстро поймали воздушный поток, взмыли, определили актуальный курс и, заново образовав строй, пустились в дальнейший путь.
Запястье у Пола начало чесаться задолго до того, как вдали показалась цель. Сообразив, что это не просто солнечный ожог (который уже благополучно начал темнеть), он с удвоенным вниманием принялся обозревать пылающий и качающийся горизонт.
Не прошло и пары минут, как на пределе видимости показался крошечный треугольничек. Пол облизнул высохшие губы и улыбнулся.
Судя по всему, твой внутренний компас работает безупречно.
Смысл твоих слов мне неясен.
Вон там, впереди – это она.
Разумеется.
– Нора! – прокаркал Пол. – Я ее вижу!