Дэн извлек инструмент из футляра, настроил. И начал играть.
Одна из фальшивых бабочек неосторожно пролетела слишком близко, застыла в воздухе и упала в траву (тоже фальшивую). Дэн прекратил играть и нагнулся посмотреть на нее. Мимо шла женщина; она бросила наземь у его ног монетку. Дэн взъерошил волосы, глядя ей вслед. Растрепанная серебряно-белая прядь, бежавшая через его черную шевелюру от лба до загривка, снова упала на место.
Он пристроил гитару на колено, взял аккорд-другой и перешел на затейливый праворукий стиль, в котором уже некоторое время практиковался. Что-то черное слетело на землю и запрыгало поблизости. Птица…
Ух ты! Настоящая птица!
Дэн чуть мимо струны не промазал от такого зрелища, но все-таки удержал аппликатуру и только съехал на другой стиль, попроще, чтобы можно было продолжать глазеть на эту диковинку.
По ночам он, бывало, залезал на крышу, где гнездились птицы, и играл там под звездами, слабо подмигивавшими сквозь дымку. Слышно было, как они щебечут и хлопают крыльями где-то над головой. А вот в парках он почти никогда их не видел (наверное, в аэрозоль что-то подмешивали), и на гостью он сейчас смотрел с легкой оторопью. Птица тем временем подкралась к павшей бабочке и ухватила ее клювом, но тут же уронила, недоверчиво наклонила голову, клюнула еще разок и поскакала недовольно прочь. Пара секунд, и она снова взмыла в воздух и была такова.
Дэн вернулся к более сложной схеме, а потом даже начал петь, вплетая свой голос в городские шумы.
Солнце багряно катилось по небу.
Пьяница, возлежавший на газоне ниже уровня голограмм, тихо всхлипнул во сне. Парк то и дело принимался глухо вибрировать – это под землей проходили поезда. Несколько раз сбившись, Дэн вдруг понял, что у него, кажется, начал ломаться голос.
Глава четвертая
Марк Мараксон – шесть футов живого росту (и все еще растет!) и мускулы, как у любого нормального кузнеца, – вытер руки о фартук, зачесал непокорную рыжую гриву пятерней назад и взобрался в седло.
Еще раз проверил топку, последний раз подкрутил бойлер и, наконец, взялся за рулевое колесо. Машина присвистнула и залязгала – это он отпустил сцепление, – а потом выехала из его секретного сарая и покатила по выездной дорожке (ее он специально разровнял) к улице.
Птицы, кролики и белки при виде него кидались врассыпную, но Марк только улыбался, наслаждаясь гудящей под ладонями силой и отменной реакцией регуляторов.
Это было всего лишь шестое испытание самодвижущейся повозки, но все, кажется, работало без сучка без задоринки. Первые пять вылазок он проделал в глубоком секрете, но теперь…
Он громко, в голос рассмеялся. Да, теперь настало время поразить деревенских – показать им, чего можно добиться при известной смекалке и изобретательности. Он проверил индикатор давления сбоку. Отлично…
И утро сегодня какое славное для вылазки – солнце, ветерок дует, цветы весенние со всех сторон повылезли… Сердце у него в груди так и запело – это деревянное сиденье крепко наподдало ему под зад. «Надо будет придумать еще такую систему с подвеской, чтоб не трясло», – пронеслось у него в голове.
Да, сегодня и правда день великих начинаний!
Машина ковыляла себе тишком по дороге. Марк время от времени подкармливал огонь и думал, что за рожи будут у селян при виде такого небывалого чуда. Фермер на дальнем поле бросил плуг и вытаращился на агрегат – к несчастью, Марк был слишком далеко, чтобы насладиться выражением его лица. Надо было свисток, что ли, какой рядом с рулем присобачить, решил молодой кузнец. Или колокольчик хотя бы.
Но вот показалась и деревня.
Он дал по тормозам, сбавил ход – пусть как следует полюбуются. Собственно, он предполагал встать прямо посреди города, встать на сиденье своей машины и сказать небольшую речь. А начать надо будет так: «Настало время избавляться от лошадей. Заря нового дня взошла…».
На ближайшем поле завопили дети. Вскоре они уже неслись по пятам за машиной, возбужденно галдя, засыпая Марка вопросами. Он даже пытался им отвечать, но механизм так грохотал, что из этого ничего не вышло.
Вывернув на главную (и единственную) улицу деревни, Марк поехал еще медленнее. Встречная лошадь вскинулась на дыбы и опрометью рванула в проход между домами, таща за собой небольшую тележку. Куда-то бежали люди, повсюду хлопали двери. Собаки рычали, лаяли и пятились от него – только дети не отставали.
Выбравшись на площадь, Марк остановил механизм и торжествующе огляделся по сторонам.
– А нам покататься можно? – донеслось из толпы.
– Можно, но позже, – милостиво кивнул Марк и оглянулся проверить, все ли в конструкторе как надо.
Двери снова начали отворяться.
Из домов и конюшен выглядывали люди и глазели на него со странным выражением – почему-то совсем не таким, как он ожидал. У некоторых физиономии были пусты, как новый бумажный лист, но многие казались испуганными – а некоторые явно злились.
– Это что еще такое? – крикнули ему через улицу.
– Паровая повозка, – крикнул в ответ Марк. – Она…
– Убери ее отсюдова! – Это был уже другой голос. – Ты на всех нас проклятие навлечешь!
– Это вовсе никакая не злая магия… – начал было Марк.
– Вали прочь отсюда!
– Увези ее сей же час!
– Притащить эту скверну в город – нет, вы подумайте!
Об котел шмякнулся ком грязи.
– Вы не понимаете!
– Вон! Вон! Вон!
Следом за грязью полетели камни.
Некоторое количество селян мужского пола угрожающе надвигалось на молодого изобретателя. Марк попытался воззвать к тому, кого знал лучше прочих.
– Джед! – закричал он. – Ну, Джед! Это не злая магия, я тебе говорю! Это просто как вода в чайнике кипит! Чай, Джед, ты меня понимаешь?
Отвечать ему Джед не стал. Вместо этого он вместе с товарищами решительно вцепился в подрагивающую бочину повозки.
– Ты себя в ней вскипяти, ублюдок! – подал голос кто-то другой, и с этими словами общественность принялась угрожающе раскачивать машину.
– Прекратите! Остановитесь! Вы ее сломаете! – возопил в ужасе Марк.
Перевешивающая в верхней части колымага охотно пошла народу навстречу: когда до Марка дошло, что она сейчас опрокинется, спрыгивать было уже поздно.
– Да черт бы вас подрал! – крикнул он и упал.
Приземлился он вперекат и стукнулся головой, но не отключился. Словно в тумане он увидал, как бойлер лопнул, а печка открылась, рассыпая уголья. Несколько капель кипятка долетело и до него, так что он поскорей покатился дальше, но вода целенаправленно устремилась в сточную канаву и его миновала.
– Черт, черт, черт! – услыхал он свой голос, а потом наконец стало темно.
Когда Марк пришел в себя, он первым делом учуял дым и уловил треск пламени: это повозка занялась от углей. Люди стояли кругом и пялились на представление; погасить пожар никто даже не попытался.
– Ну, вот, теперь еще чародея искать, чтобы изгнать демона, – сказала какая-то женщина. – Нет, только не трогайте ее! А вы, дети, держитесь подальше.
– Дурачье! – пробормотал Марк и попытался подняться.
Маленькая ручка легла на плечо и толкнула вниз.
– Не-не! Лежи тихо и не привлекай к себе внимания, – посоветовали ему.
– Нора…
Он даже не сразу понял, что она рядом – сидит и прижимает мокрую тряпку ему ко лбу.
– Ага. Полежи еще, соберись с силами, потом ступай тихонько домой – вот там, между домами, – она мотнула головой, указывая направление. – Когда будет пора, пойдем быстро. Я тебя провожу.
– Нора, они ничего не поняли…
– Я в курсе. Как та лошадка, когда мы были еще детьми.
– Да!
– Ты просто придумал эту штуку, потому что у тебя мозги так устроены – ты всегда так думаешь. Я-то это понимаю.
– Черт их всех забери!
– Нет. Они просто думают по-другому, не как ты.
– Я покажу им! Я им покажу!
– Сейчас ты им ничего показывать не будешь. Готовься, мы сейчас пойдем. А после этого тебе хорошо бы какое-то время не показываться им на глаза.
Марк перевел взгляд на горящую повозку и на окружающие ее лица.
– Думаю, ты права, – пробормотал он. – Проклятие! Ладно, я готов. Давай отсюда выбираться.
Она взяла его за руку. Он поморщился и отобрал.
– Ой, прости. Ты обжегся. Я не заметила.
– Я сам не заметил. Ничего, пройдет. Пошли.
Она взялась за другую руку, он быстро встал, и, прячась за кустами, за домами, они покинули место событий.
– Сюда.
Переулок, чей-то сарай…
– Спасибо, – выдохнул он, когда они остановились передохнуть. – Ты права. Наверно, мне надо на время свалить.
– Но куда?
– На юг.
– Ой, нет! – испугалась Нора. – Только не туда. Там слишком дикие земли и…
– Я уже заслужил себе здесь репутацию, – пожал плечами он.
Нора посмотрела ему в глаза и тихо попросила:
– Не надо.
Он постоял, потом протянул руки и заключил ее в объятия. Она напряглась было, но потом обмякла и прислонилась к нему.
– Я за тобой вернусь, – пообещал он.
Деревья здесь были ниже, земля – суше.
Кусты встречались реже, зато совсем голые участки – чаще. Страна оказалась скалистая и… куда более тихая, чем он привык. Ни тебе птичьих криков, ни насекомых, ни пения бегущей воды; листья не шелестели, звери мимо не ходили.
Руку перестало дергать несколько дней назад – теперь с нее облезала кожа. Бинт с головы он давно уже снял и выбросил. Несмотря на усталость, шаг его был тверд.
Путь вел его к горе в форме наковальни. Кругом уже удлинялись тени. На спине он нес небольшой рюкзак, а с пояса свисало несколько хорошо укупоренных фляг с водой. Одежда уже вся покрылась коркой грязи – а с ней и лицо, и руки. И все же он скупо улыбнулся, посмотрев вверх, и прибавил шагу.
Чувства подсказывали ему, что в округе нет ни демонов, ни чудовищ на любой вкус и цвет, как верили люди, но короткий меч он все равно с собой взял – он сам его отковал много лет назад, когда был и легче, и ниже ростом. Сейчас оружие казалось почти игрушечным, но управлялся он с ним с большой ловкостью и проворством. Он месяцами тренировался с разными клинками, чтобы лучше понять холодное оружие, – только так можно ковать действительно превосходные вещи, когда до них дойдет дело. Свой он как раз в кузне и выбрал, когда вернулся туда за припасами к побегу.