На следующей стоянке, куда мы должным образом перешли, случилось еще несколько вещей – не считая того, что брюшную область Пола заменили на альтернативную.
Один из кандидатов внезапно умер.
Он, разумеется, ничего не значил для меня лично, но так уж вышло, что в этот самый миг снова прозвучало слово «Фани». Я посмотрел на остальных участников действа, ожидая реакции, но никакой реакции не было. Ну, да, они только что получили свежий труп, и это, наверное, несколько отвлекало… но слово было сказано очень громко – а через пару секунд я услышал его опять.
И опять.
Дальше слово вошло в фазу равномерного неустанного повторения. Сначала я съежился от страха, потом оправился и стал слушать. Глупо с моей стороны было думать, что другие тоже могут его услышать, тогда как оно очевидным образом предназначалось для меня и только для меня. У меня появилось ощущение, что я на каком-то уровне начинаю его понимать.
А дальше события получили продолжение.
Тело перенесли, ритуал продолжили, Пола изменили, но в тот момент ничего из этого не показалось мне достаточно важным. Дело в том, что я сам претерпел трансформацию, не настолько, впрочем, физической природы, как у Пола, и этот процесс погрузил меня в захватывающие и увлеченные размышления о свободной воле и детерминизме.
К сожалению, у меня не было времени в полной мере додумать эти потрясающие мысли прямо на месте, так как все мое внимание оказалось приковано к факту и масштабам самой перемены: у меня изменилось сознание.
До сих пор я занимал непроговариваемую и едва осознаваемую позицию невмешательства в дела других, и продолжалось это столько, сколько я вообще себя помню.
И вот внезапно я сосредоточил весь свой ум на этой аксиоме, всесторонне ее изучил и пришел к однозначному выводу, что настало время сделать исключение.
Мне совсем не понравилось то, что делали с Полом, но у меня не хватало профессионального опыта, чтобы обратить это воздействие вспять. Но я точно хотел что-нибудь сделать – что, сам пока не понимал, – дабы помочь ему вернуться в то состояние, которое он считал для себя нормальным, дабы он смог разобраться со своими врагами, как сам полагал нужным.
Я раздумывал об этом всю дорогу до последней стоянки. Голос, твердивший «Фани», тем временем умолк. На завершающем этапе Пол предсказуемо лишился собственных ног и получил взамен чужие. Я пристально изучал Ларика в те промежутки, когда он не был занят магическими операциями, и увидел, что по окончании ночных работ он собирается увезти Пола в Авинконет и держать там пленником.
Когда группа покинула последнюю стоянку и перешла в большую пещеру, я стал свидетелем того, как он погрузил Пола в паралич и начал выводить остальных вон. Я, скорее всего, смог бы снять заклинание, которое удерживало Пола в алькове, но пребывал в неуверенности, что же делать дальше.
Я проводил первого посвященного наружу и посмотрел на завершающий этап церемонии. Некоторое количество мастеров, как оказалось, пришли забрать своих подопечных в город. Также неподалеку в расселине прятался человек по имени Мышпер, держа выход из горы под наблюдением.
Ну конечно.
Возвращаясь обратно, в пещеру, я уже разрабатывал свой план. Однако там я обнаружил с Полом давешнего полночного колдуна и потому прервался и стал следить за происходящим. Эту личность окружало ощущение огромной силы.
Которую она, личность, немедленно пустила в ход и умело применила для обращения трансференции вспять. Я сейчас же вмешался, тихо и незаметно, так, чтобы моего участия в ситуации никто не засек. Решение было чисто импульсивным: нестерпимо было видеть, как зазря пропадает такая хорошая материя. Голову чудища ведь можно хотя бы насадить на палку! Для этой цели я использовал самозатягивающийся пространственный карман, наподобие того, в котором Пол хранил свои вещи.
Итак, я увидел, как Пол снова стал самим собой, а затем замаскировался. Когда я понял, что он намерен делать, на мой план это никоим образом не повлияло – все-таки ему предстояло действовать в зоне значительной опасности.
Поэтому я отправился на поиски тела Кренделя – того рыжеволосого мужчины, который прекратился некоторое время назад. Поскольку его больше никто в данный момент не использовал, я проник в организм и принялся изучать, как он работает, так как хотел, чтобы он поскорее отправился с поручением к ожидавшему снаружи Мышперу.
Глава десятая
Маленький человечек проскользнул в золотой проем, образовавшийся посреди комнаты, и тот сразу же начал закрываться у него за спиной. Вид в эту, скажем так, дыру, что примечательно, был совсем не на дальнюю стену пышно обставленных апартаментов; напротив, облаченный в черное силуэт удаляющегося путешественника теперь виднелся на фоне высокого, увешанного гобеленами зала и стрельчатой арки, ведущей на сводчатую галерею.
Затем эта оптическая аномалия пошла волнами, окончательно сомкнулась, помигала и пропала. Ибаль сполз по горе подушек, на которой только что восседал прямо, будто аршин проглотил. Дышал он почему-то тяжело и быстро, а лоб был обильно усеян бисеринками пота.
Вонни, стоявшая подле на коленях, ласково промокнула его синим шелковым платком.
– Немногие умеют так хорошо ставить заклинание дверей, – заметила она.
Ибаль благодарно улыбнулся.
– Тем не менее это труд, – сознался он, – и, сказать тебе по правде, я надеялся никогда больше этим не заниматься. Впрочем, на этот раз…
– …все было по-другому, – закончила за него она.
Он кивнул.
– Что ты намерен делать дальше?
– Восстанавливаться, – буркнул он.
– Ты знаешь, что я не об этом.
– Ладно: восстановиться и забыть. Я помог ему, моя честь удовлетворена.
– Да ну? Серьезно?
Он вздохнул.
– В моем возрасте это максимум чести, который я в состоянии себе позволить. Дни, когда меня было хлебом не корми, дай встрять во что-нибудь подобное, остались далеко в прошлом.
Ее ловкие пальцы пробежали через его шевелюру, спрыгнули на дивно мускулистые плечи, помассировали их с минуту, потом помогли всему остальному принять сидячее положение. И даже поднесли к устам чашу с прохладным напитком.
– Насколько ты уверен, что правильно составил себе картину происходящего? – поинтересовалась она.
– А что еще это могло быть, ради всех богов? Нечто крайне неестественное посылает ко мне Мышпера с рассказом, что молодой человек, за которого я поручился, есть не кто иной, как сын старины Дета, и что его только похитил Райл Мерсон. Честь требует, чтобы я хоть что-то сделал, так как Райл спер моего подопечного. Вот я и сделал. К счастью, Мышпер хотел только быстрой транспортировки до Рондоваля, которую я ему и организовал.
– И, по-твоему, этого правда достаточно?
– Ну, он же не был в полной мере моим учеником. Я просто оказал услугу человеку, которого едва знал.
– Но… – подсказала она.
– Это все, – отрезал он.
– Это не то, что я имела в виду, – пожала плечами Вонни.
– А что тогда?
– То, что ты сказал с самого начала – это может быть правдой?
– Думаешь, я помню, что я там сказал!
– Что это продолжение неких процессов, начатых еще до рождения Пола.
– Да, думаю, так и есть.
– …процессов, которые привели к войнам.
Он взял у нее кубок и осушил его.
– Да.
– …и которые могут запустить все заново.
Он передернул плечами.
– Или завершить. Да, полагаю, это они – или так, по крайней мере, думает Райл. Что, по сути, одно и то же.
Ибаль отставил кубок и, подняв руки, принялся их разглядывать.
– Пол, судя по всему, привлек внимание чего-то могущественного и сверхъестественного. А еще у него есть верный друг, которого мы сейчас к нему послали.
– Я вообще-то не про Пола говорила. Я думаю про общую ситуацию, часть которой составляет этот конкретный расклад. Это место битком набито видными практиками Искусства – и собираются они здесь лишь раз в четыре года, так что случай, прямо скажем, нечастый. Я почти готова утверждать, что это не простое совпадение. Ты не думаешь, что нужно обо всем им сообщить?
Ибаль начал смеяться и смеялся довольно долго.
– А теперь придержи коней и подумай минутку, – сказал он затем. – Это было бы наихудшим решением из всех возможных. В каждой из сторон этого конфликта было нечто… привлекательное. Одни радели о пользе, другие нет. Ты правда думаешь, что мы способны прийти к согласию? Нет, мы лишь начали бы новую войну, прямо не сходя с места.
Она замерла, и ее прекрасные глаза сделались еще больше прежнего.
– Боги, – пробормотала она, – а ведь ты, возможно, прав!
– Так что почему бы нам не забыть обо всем прямо сейчас, моя дорогая? – Он взял ее за руку. – И я, пожалуй, точно знаю, как нам этого добиться.
– Слушай, похоже, у меня разболелась голова.
Мышпер не оглядывался.
К колдовству, которое перенесло его в Рондоваль, он относился… ну, как к естественной части жизни. Если магию использовали против него, ситуация могла обернуться очень скверно. Если же ему на пользу – отлично, всем спасибо. До знакомства с Полом он старался по возможности не попадаться на глаза чародеям, считая их – и в основном совершенно справедливо – крайне ненадежным племенем. Он безмолвно вознес краткую благодарственную молитву Двастиру, покровителю всех воров, что этот конкретный чародей оказался из полезных, и бегом побежал через большой зал к лестнице, ведущей в подземелья.
Там он нашел связку факелов, заколдованных для него Полом, взял один и произнес все необходимые слова, а потом без колебаний углубился в путаницу тоннелей, ища путь в пещеру, где в свое время соснул… несколько на больший срок, чем это свойственно нормальным людям.
Миновав немало прохладных мест с интересно пляшущими тенями, он наконец оказался у входа, где до сих пор в виде кучи щебня валялась некогда закрывавшая его громадная глыба.
Пробравшись меж обломков, он оказался во тьме, где эхо шагов умирало вдали, так и не добравшись до противоположной стены, а потолка было вовсе не видно; где тяжко висел звериный запах и факельное пламя плясало на шалых сквозняках. Здесь он тоже знал, куда идти, и двинулся вперед с куда меньшим трепетом, чем, например, еще пару месяцев назад.