Я циркулирую.
Добываю информацию.
Но я ни малейшего понятия не имею, что все это значит.
Нет, ни цели, ни миссии у меня нет – только некий таинственный призрак, преследующее меня ощущение, что здесь должно что-то быть… что-то большее.
Что я должен иметь больше.
Несмотря на все это неизбывное смятение перед бесстрастным ликом бытия, я продолжаю повиноваться одному маленькому императиву, с которым не расстаюсь с самого своего отбытия из Рондоваля.
Я видел, как Мышиная Перчатка отправился на задание, и убедился, что Ибаль и вправду обладал средствами доставить его к месту назначения в оперативном порядке – не говоря уже о готовности сделать это. Я пронаблюдал за его уходом, после чего вернулся к тому месту у самого подножия Белкена, где получил свой первый урок по методике оживления чужого тела.
Там я предпринял еще одну попытку с запасным вариантом, и она оказалась вполне успешной – во всяком случае, перепугала праздно шатающуюся компанию, состоявшую из учеников младшего возраста.
Далее я, так сказать, завис в нерешительности.
Стоит ли мне последовать за все еще различимыми эманациями того загадочного колдуна в город и попробовать выяснить, что он затевает? Или лучше будет двинуться на север, в Авинконет, за Полом и Лариком?
К счастью, мой императив в тот же миг решил вопрос за меня.
Я взмыл в воздух, набрал достаточно высоты, сжался до более компактной формы и взял курс приблизительно на север. Вскоре я нагнал беглецов и остаток дня просто мирно дрейфовал у них в кильватере.
Ни на какой из моих экзистенциальных вопросов это, разумеется, не ответило, но я хотя бы избавился от внутреннего давления. В кои-то веки меня посетило чувство удовлетворения, сродни тому, что я испытывал, кружа бессмысленно по руинам замка Рондоваль.
Конечно же, долго так продолжаться не могло. Я понял это ближе к вечеру, когда день уже порядком износился, и из него выжали последний свет, а впереди, в темнеющей дали, перед нами вырос великий замок Авинконет.
В тот миг я познал чувство страха.
Странное и скверное предчувствие снизошло на меня – или зловещее предвестие, если угодно. Оно сопровождалось на первый взгляд беспочвенным знанием, что я могу умереть: что мое существование можно прекратить и случиться это может вот здесь, в этом самом месте.
Никогда ранее со мной ничего подобного не случалось – ужасное откровение, должен признать.
Обдумав его как следует наряду со всем, что я на тот момент знал о себе, я пришел к заключению, что это вполне может быть правдой.
Впору решить, что жизнь, настолько бесцельная, как моя, и полная одних лишь сомнений (а не того, чем ей полагается быть полной), сто́ит не слишком много. Но в тот же самый миг я понял, что так вопрос не стои́т. Больше чем когда-либо я был уверен, что точно хочу продолжать жить эту жизнь – да, пусть непонятную и бессмысленную, но мою.
Я приблизился к Полу и окутал со всех сторон тепло его бытия. Почему мысль о бегстве даже не пришла мне в голову, я не имею представления. Я прильнул к юноше, как дитя к родителю, и мы вместе устремились к темной цитадели.
Я остался с ним и после приземления, сопроводил в камеру, где его заперли. Некоторое время я оставался там – пока ему не принесли еду, и я не догадался, что до утра его уже вряд ли побеспокоят. Хотя прежние мои страхи никуда не делись, к этому моменту они уже достаточно успокоились, чтобы уступить место более рациональным соображениям. Теперь, когда все погрузилось в тишину и никаких насущных задач не осталось, я мог без помех изучить замок, выяснить, где тут прячется зло, и подобрать наилучший способ его нейтрализовать.
Поэтому я полетел прочь, оставив Пола в его безопасных и совершенно не интересных апартаментах. Я пролетел через несколько комнат, казня по дороге мышей и крыс, любуясь спящими, выискивая признаки темной магии или всяких опасных сил.
Я двигался очень медленно, не желая, чтобы меня застали врасплох. Ночь шла своим чередом, и я постепенно убеждался в том, что мое предчувствие оказалось ложным. Ничего угрожающего нигде не маячило. Замок представлял собой просто еще одну кучу камней, с помощью ряда несложных зодческих техник приспособленную для человеческого обитания. Плюс к тому в нее провели простейшие трубы и украсили по мере сил грубыми предметами мебели и аляповатыми гобеленами нефункциональной природы. Все немногочисленные следы магических операций носили возмутительно невинный характер.
И все же, несмотря на это, я не терял надежды. Настала и миновала полночь. Я по очереди исследовал каждую из высоких башен и…
Неописуемая боль пронзила все мое существо. Ничего подобного я раньше не испытывал… если не принимать во внимание шок от собственного рождения, который я все равно не помню.
Что-то внезапно изменилось… и его воздействие проникло до самого дна личности. Но, даже испытав это воздействие, я все же пребывал в сомнении, действительно ли его источником был тот ужас, который я искал: в нем не чувствовалось привкуса темной магии. В результате этого вмешательства у меня появилось чувство, будто в моей структуре возникло нечто новое. Если бы я только смог понять, что… возможно, часть моей персональной тайны оказалась бы раскрыта.
Долгое время я парил, погрузившись в глубокие раздумья, но никакого нового откровения не последовало, и к тому же я не сумел определить источник того, что столь внезапно на меня снизошло. Как будто кто-то где-то вдруг назвал меня по имени за пределами слышимости.
По имени, которого я до сих пор не знал.
Я лениво спускался с этажа на этаж.
Я уже исследовал большую часть того, что располагалось над уровнем земли, и подумал, что пора переходить к нижним уровням, углубленным в само тело горы. В нем имелось много отверстий как природного, так и искусственного происхождения; я проникал в них, одно за другим, и тщательно изучал.
В одной из таких каверн я и наткнулся на спящую женщину.
Эта особа недвижно покоилась во вместилище телесно, а ее дух где-то блуждал: вокруг нее можно было различить очень бледный отсвет жизни. Я приблизился, дабы рассмотреть ее получше, и тут сработала ловушка. Это было довольно тонкое заклятие, призванное уловить любое нематериальное создание, вроде меня, которое окажется слишком близко к телу. Сделали это, вероятно, для того, чтобы предотвратить одержимость.
Вот так я и оказался пойман в то, что можно, пожалуй, описать как гигантскую невидимую паутину, располагавшуюся в нескольких длинах тела от, собственно, тела. Я немного поборолся, но быстро понял, что это бесполезно. Тогда я постарался максимально расслабиться в путах и изменить свою форму. Это тоже не сработало – как и попытки перейти на иной план реальности. Силовая сеть держала меня очень прочно.
Я повис в ней, распространившись как можно шире, чтобы как следует ее проанализировать.
От нее веяло чем-то древним, почтенным – того сорта качеством, какое человеческие существа приписывают старым винам. С этим эффектом я был уже знаком: у меня имелся некоторый опыт взаимодействия с антикварными чарами, развешанными там и сям по всему Рондовалю. Лучшие образцы этой разновидности заклятий со временем становятся, к несчастью, еще лучше – из-за встречной энтропии, имеющей место на том плане, где оперирует магия. Этому заклинанию, насколько я мог судить, сравнялось лет пятнадцать, а то и все двадцать. Я попробовал посылать по нитям разряды энергии, задействуя лишь один небольшой сегмент зараз в надежде отыскать слабину: оттуда я смог бы вывернуть всю штуку наизнанку, как чулок.
Снова безрезультатно.
Конструкция была неуязвима. А я был у нее в плену.
Я оставался в нем довольно долго и не торопясь раздумывал, что можно против этих силков применить. Я много чего вспомнил и все это испробовал, но ничего не получилось. Тогда я решил, что самое время заняться собственным философским развитием, и начал размышлять о бытии и небытии, потом снова проанализировал давешнее предчувствие и ту внезапную боль…
А потом я услышал шаги.
Когда ты невидимый и беззвучный, оставаться незаметным не так уж и трудно, но я приложил дополнительные усилия, чтобы достичь полной неподвижности на всех уровнях, в том числе на ментальном… и тут увидал Пола, который приближался к месту моего заключения, ведомый весьма особенным огоньком, столь же нематериальным, как и я.
В этой огнеобразной сущности было что-то очень знакомое, и оно мне совсем не понравилось. Необъяснимым образом я почувствовал, что она способна мне повредить.
Между Полом и источником свечения произошла какая-то коммуникация. Мне была доступна лишь его половина диалога – на полную слышимость я даже не пытался настроиться из страха выдать свое присутствие этой неприятной огненности.
Наконец Пол открыл защелки на крышке вместилища, снял ее и поставил рядом. После еще одной долгой паузы он вынул из ящика женщину и с ней на руках углубился в ближайший тоннель, следуя по пятам за вредным пламенем.
И вдруг я оказался свободен. Видимо, чары были завязаны лично на женщину, а не на место и не на ящик.
Я пораскинул мозгами (фигурально выражаясь). Мне хотелось узнать, куда это они пошли, но приближаться к ним следовало с большой осторожностью, чтобы снова не попасться в ту же ловушку.
Я медленно поплыл за ними, держась на безопасном расстоянии – хорошо, когда знаешь радиус поражения оружия.
Большое помещение я узнал тотчас же. В прошлый раз, когда я здесь был, я двигался с метафизической скоростью и шел по магическому следу, так что на особенности интерьера внимания не обращал. И, соответственно, не заметил, что здесь-то и расположены Врата.
О, эти Врата…
Они выглядели совсем так же, какими я помнил их по сновидениям Пола: огромные, угрожающие и, к счастью, закрытые. На этом плане, догадался я, их не открывали никогда, а вот призрачная их версия не раз стояла распахнутая, пропуская послания, сущностей, духов. Если бы физическое отображение тоже открылось, закрыть его снова уже бы не удалось, ибо началось бы взаимное проникновение миров, и странно структурированные, более древние формы того, другого, с его куда более мощной магией, хлынули бы в этот, молодой и магически более слабый, подчиняя ее и меняя по собственному образу и подобию, питаемые сырыми и естественными энергиями здешней жизни. О да, они были бы сильнее магически, но слабее по общей жизненной силе… и магия, я уверен, победила бы.