Пламя с силой разлетелось в стороны – и начало наступать на Пола, загибаясь рукавами с флангов. Он скрипнул зубами, и движение остановилось. От мысли о том, что даже со скипетром его возможности значительно уступают вражеским, Пола затошнило. Сила Спира планомерно нарастала по мере того, как тот приходил в себя, а его собственная, кажется, достигла своих пределов.
Пламя опять закачалось, но придвинулось еще ближе. Переключаться на новый режим атаки было уже слишком поздно, а даже если возможно – все равно бесполезно.
– Хороший у тебя инструмент, сильный, – медленно проговорил Спир, словно читая его мысли. – Но никакое орудие не сможет того, чего не может держащая его рука. Ты молод, мальчик, и только недавно вошел в силу. Тебя не хватит на ту задачу, которую ты себе поставил. Хотя в этом мире никого бы не хватило, можешь мне поверить.
Он шагнул вперед, и огонь грозно взревел.
– Захлопни пасть! – посоветовал Пол и попробовал изгнать пламя, но оно не послушалось.
Спир сделал еще шаг, но вынужден был остановиться – огонь все-таки наклонился в его сторону.
– Если будешь упорствовать, у нас останется только один выход, – проинформировал он, – а этого я совсем не хочу. Послушай меня, малыш. Если ты достаточно хорош, чтобы причинить мне столько проблем, – то ты реально хорош. Мне будет очень жалко тебя убивать, тем более что для этого правда нет никаких причин.
Со стороны окна донесся характерный звук, и от стены отрикошетила пуля.
Спир и Пол посмотрели туда одновременно.
Снаружи Мышпер поставил оба локтя на широкий каменный подоконник; пистолет, направленный на Спира, все еще курился.
В следующий миг стрелок как-то подозрительно закостенел и медленно завалился за пределы рамы. Оружие залязгало по камням.
Спир закончил почти небрежный мимоходный жест.
– Будь у меня хотя бы на секунду больше, – пожаловался он, – я бы заставил его обратить ствол против себя. Но с этим мы еще успеем. Огнестрельное оружие – это такое жуткое варварство в нашем идиллическом мире, тебе не кажется? Кстати, я полностью одобряю твои действия на Наковальной. Равновесие надо смещать в сторону магии, где мы займем самую вершину пищевой пирамиды.
Пол продолжал сдерживать стену пламени и уже пыхтел, как паровоз; драконья метка чувствовала себя так, будто сама уже горела. Без скипетра он уже, ясное дело, давно был бы мертв. Полностью пришедший в себя Спир даже ростом, кажется, стал больше: он так и излучал гордость и власть.
– Как я уже сказал, никаких причин для всего этого нет, – продолжал он. – Я намерен простить тебе эту архетипическую схватку за Вратами и все, что между нами было тут. У меня такое чувство, что ты до сих пор не понимаешь, что происходит, Пол. И я пуще прежнего уверен в том, что из тебя вышел бы превосходный союзник. – Он шагнул навстречу, и давление заметно ослабло. – Вот тебе знак моих добрых намерений. Первый шаг к тому, чтобы нам спокойно, поэтапно выйти из этой неприятной ситуации. Давай объявим прекращение огня и вместе станем работать на наше общее благо. Я даже готов научить тебя кое-каким необычным способам работы с этим твоим посохом. Я…
Пол закричал и рухнул на колени.
Всю его левую половину скрутило жуткими спазмами. Кажется, треснули ребра…
Призвав все остатки своей энергии, он швырнул ее против Спира гигантским психическим фронтом, кипевшим страхом, ненавистью, болью предательства и стыдом от собственной легковерности…
– Это же не я! – в ярости пополам с изумлением взвыл Спир, которого с размаху приложило об стену.
– Ларик! Нет! – послышался слабый голос справа, где Райл Мерсон с трудом поднимался на ноги.
Судороги моментально прекратились, хотя последействия вполне хватило, чтобы Пол остался на коленях, трясясь и икая.
– Полу помогай, черт тебя раздери! – рявкнул Мерсон, ковыляя к ним. – Вон Спир, он у стены!
Одним неожиданно быстрым движением толстяк вдруг оказался рядом и схватился за скипетр прямо под ладонью Пола. Тиски нечеловеческого напряжения, державшие его уже, казалось, целую вечность, чуть-чуть разжались…
Широкие, удивленные глаза Спира опасно сузились. Ларик встал рядом с Полом, слева, и тоже взялся за скипетр.
– Ты сказал, что я стал бы использовать тебя, – процедил он. – Это правда. Но они тоже виновны – в том же самом.
Пол поднажал своей волей, подкрепленной двумя чужими. Пламя рванулось было вперед – но замерло, словно наткнувшись на незримую стену.
Он удвоил усилия, чувствуя, как остальные делают то же, но ничего принципиально не изменилось. Более того, Спир на самом деле улыбался – маленькой и почти печальной улыбкой.
– Что происходит? – прохрипел Пол.
– Он нас сдерживает, – ответил Райл.
– Что, всех троих? Да я один его почти сделал раньше!
– Мой милый змееныш, – сказал ему Спир с другой стороны комнаты. – Хоть ты и удивил меня, и не один раз, а несколько, я до сих пор лишь проверял твои силы и тянул время, чтобы иметь возможность поговорить с тобой. Теперь я вижу, что не добился в этом успеха, и цирк пора сворачивать, хотя у меня сердце разрывается от одной только мысли, что такой изумительный материал пойдет в расход. Прощай же… возможно, встретимся в какой-нибудь другой, более удачной жизни.
И он пошел в их сторону.
Скипетр в кулаке у Пола раскалился докрасна (так ему показалось). Он его, однако, не выпустил и кинул все свои силы на то, чтобы остановить идущего… – вот это шагающее к ним воплощение силы, уверенности и легкости. Какое-то сопротивление он почувствовал, но Спир, конечно, не остановился, а в ноздри пополз запах горящего мяса. Голова у Пола отчаянно закружилась, и вокруг на мгновение хлынули туманы, а фигура справа перестала быть Райлом Мерсоном и стала…
Что он там говорил?
Спир почему-то согнулся пополам, словно неожиданно получив под дых, и лихорадочно замахал обеими руками – правой спереди, а левой как можно дальше сбоку.
Почти сразу же он выпрямился; руки хоть и не остановились, но все же забегали размереннее, и круги стали больше. Он бросил быстрый взгляд вперед, потом влево.
– Вот изо всех щелей ведь лезут, хоть затыкай! – скорбно прокомментировал он.
Пол, уже совершенно не в силах сказать, был ли его скипетр жгуч, как огонь, холоден, как лед, или так, едва тепловат, тоже глянул в сторону дверей.
Там обнаружились старые знакомцы, Ибаль и Вонни.
У него в руке был белый жезл. Она прижимала к груди медное ручное зеркальце.
– Ты что, все гериатрическое отделение под ружье поднял? – рявкнул Спир, свирепо зыркая на новоприбывших; он уже явно пришел в себя. – Придется их снова разогнать по палатам!
Левая рука у него сменила и паттерн, и ритм. Сверкнуло медное зеркало – это покачнулась Вонни. Ибаль положил ей руку на плечо и картинно выставил вперед жезл, словно дирижер – свою палочку в начале Второй симфонии Брамса.
– А ведь когда-то ты был хорош, старик, – посетовал Спир. – Но сидел бы ты и дальше на пенсии, право слово…
Короткий жест правой, и Райл Мерсон со стоном упал.
– Отвлекающий маневр никогда не помешает, – объяснил он свое поведение. – И их осталось четверо…
На лице у него, однако, отразилось напряжение. Снова сверкнуло зеркало.
– Чертова ведьма! – проворчал Спир, но отступил на шаг.
Игольно-тонкий луч белого света вырвался из набалдашника жезла в руке Ибаля и проткнул Спирово правое плечо. Он взвыл, рука бессильно упала вдоль бока, и волна огня и силы от скипетра прокатилась по магу.
Одежда на нем задымилась.
Спир дико замахал руками; скипетр вырвался из тройственной хватки и кувырком полетел через всю комнату, с размаху двинув Ибаля поперек груди. Белый жезл покатился по полу, а его хозяин рухнул плашмя. Лицо его необъяснимым образом постарело одним махом лет на двадцать.
Опять засверкало зеркало, и Спир ухватил его свет левой, здоровой рукой, метнув в свою очередь в Пола и Ларика.
Встречу со светом Пол ощутил как удар в лицо.
Он мгновенно ослеп.
Падая, он налетел на Ларика, который оказался недостаточно силен, чтобы его удержать. Оба кубарем полетели наземь, а Спир – рука в крови, волосы и брови частично сожжены, физиономия багровая, плащ дымится, – повернулся к женщине.
Губы его шевелились, но что это было – ругань или заклинание, она вряд ли сумела бы определить.
– Любезнейшая дама. – Спир, качаясь, надвинулся на нее. – Ваша песенка спета.
– Ну, раз так, – услыхал Пол ее ответ из далекого далека, – посмотри на себя!
Спир вскрикнул так, что Пол подумал, она его прикончила. Но затем, словно с еще большего расстояния, он услышал слабый ответ:
– А ведь хорошо, черт возьми. Но, увы, недостаточно хорошо.
А Пол уже брел сквозь туман, и рядом шагал человек, другой, но такой похожий на него, и что-то ему говорил – что-то важное, и это надо было запомнить…
– Бельфаниор! – вслух сказал он, приподняв голову.
А потом уронил ее, и над ним покатились волны тумана.
Глава двадцать первая
Мой мир разлетелся на кусочки и собрался обратно – в мгновение ока.
Возможно, тот же самый процесс случился и лично со мной. Моя экзистенциальная жажда оказалась пересмотрена, переоценена и удовлетворена одним махом. Все треволнения духа утихли, мне все стало ясно – впервые за всю историю моего бытия в проявленном мире.
Воистину и о да.
Вот что такое наслаждение моментом.
– Бельфаниор!
Бельфаниор… Да, именно Бельфаниор.
Как же превосходно оно подошло, это имя – будто изысканный наряд, сшитый по мерке персонально для меня. Я беззастенчиво завертелся перед зеркалами духа, восхищаясь материей и покроем.
Видите ли, некогда меня наскоро собрал из сырой ткани творения колдун по имени Дет Морсон. Это случилось в самый день его смерти – а если точнее, за пару минут до нее. Ему пришлось так торопиться (вследствие неожиданно быстрого наступления вражеских сил), что он не успел должным образом завершить работу – сиречь наделить меня всеми приличными случаю ограничениями, принуждениями и понуканиями. Дет помчался дальше заниматься своими делами – а именно смертью, – не завершив заклинания и не запустив в работу все установленные в систему рефлексы. И в довершение всего не сказав мне, кто я вообще такой. После чего мне лишь оставалось со всей добросовестностью докопаться до сути дела самому.