– Вы бредите, – покачал головой Матвей. – Может, Матрена еще и воду в вино умеет превращать?
– Уничтожить яд спиртом и перекисью невозможно, – сказала я. – Вы тоже могли заразиться, а потом заразить соседей. Вам повезло, что золото ликвидировалось само собой.
– От трех монеток не было бы никакого вреда, – зло возразила Наталья.
Я пожала плечами.
– Тогда отправляйтесь к болоту и выкопайте клад обратно. Но когда вы покроетесь чешуей, не говорите, что я вас об этом не предупреждала. Всего доброго.
Я отошла от забора и вернулась в палисадник. Продолжать этот бессмысленный разговор у меня не было желания.
Голоса за забором спорили еще несколько минут. Когда они стихли, скрипнули петли калитки и к палисаднику подошел Матвей.
– Мир сошел с ума, – в его глазах плескалось недоумение. – Этим Корневым стоило обратиться не к дерматологу, а к психиатру. Надо же было такое придумать!
– Они ничего не придумали, – я присыпала землей последние семена и принялась поливать их из лейки. – Золото, которое эти люди оставили себе, действительно превратилось в уголь.
– Ты ведь тут не при чем?
– Я – нет. Его уничтожил настоящий хозяин. Пока оно было у Корневых, Дмитрий оставался под действием его чар. Теперь он свободен.
– Как же ты это устроила?
Я махнула рукой. Рассказывать Матвею про встречу с Игнатом мне не хотелось. Тот настаивать не стал.
– Они даже не сказали тебе спасибо, – Январин покачал головой. – Приехали, устроили разборки… А вчера просили о помощи едва ли не со слезами!
Да-да. Потеря золотых монет так застила им глаза, что Корневы забыли обо всем на свете.
Теперь надо думать, куда девать мазь, которую я сварила для Дмитрия. Не выбрасывать же ее!
– Это та самая благодарность, о которой я тебе говорила, – я поставила лейку на землю и вытерла руки о висевшую на заборе тряпку. – Со мной такое не в первый раз.
– Но ведь это не нормально! – воскликнул Матвей. – Матрена, адекватные люди должны испытывать признательность к тем, кто оказал им добрую услугу. А не обвинять их черт знает в каких грехах!
– Видимо, мне попадаются ненормальные и не адекватные.
– Вообще-то я не шучу. Я не понимаю, что за ерунда происходит вокруг тебя. Ты – добрая, умная, сострадательная девушка. Ты никого не трогаешь и не обижаешь, живешь тихо, как мышка, откликаешься на любую просьбу, хотя вовсе не обязана этого делать. При этом люди, которые пользуются твоей добротой, поливают тебя грязью и распускают всевозможные слухи. Да, я помню: ты немного другая. Но это не повод так себя вести! Это не по-человечески, понимаешь? Это странно и несправедливо!
– Я абсолютно с тобой согласна. Но что прикажешь мне делать? Посылать всех к черту? Брать за услуги деньги? Я живу так всю жизнь! Меня не понимают и не принимают. Единственные люди, которые относятся ко мне беспристрастно – это ты и дядя Капитон.
Матвей задумчиво закусил губу.
– Послушай, Матрена, – медленно произнес он, – нет ли на тебе какого-нибудь проклятья? Я плохо разбираюсь в этих вещах, но объяснить всеобщую бессовестность больше ничем не могу.
Я развела руками.
– Если бы на мне было проклятье, я бы это знала. Со мной все в порядке. А потому – не заморачивайся. Эти дрязги не стоят наших переживаний.
– Ты правда так считаешь?
Я кивнула.
Да, я так считаю. Но все равно переживаю и расстраиваюсь, хотя уже не так остро, как несколько лет назад. Мне очень неприятно, что человек, из-за которого я отправилась на поклон к цмоку, сначала попытался всех обмануть, а потом молча смотрел, как его жена бросает мне в лицо глупые обвинения.
Возмущение Матвея справедливо и трогательно, но по поводу проклятия он все-таки не прав. При этом в словах Январина было кое-что, зацепившее мое внимание. И теперь мне хочется обсудить это кое-что с Малашей. Завтра вечером в Нави отметят последний из майских праздников – праздник родников. Если отправиться на него пораньше, у нас с обдерихой будет достаточно времени для разговора.
– Ладно, – Матвей натянуто улыбнулся. – Раз все в порядке, не буду тебе мешать. Пойду красить кухню, там как раз высохла шпатлевка. Если появится время и желание, присоединяйся.
Матвей сделал шаг в сторону, но сразу же остановился.
– Хотя времени у тебя, похоже, не будет.
Я обернулась и увидела двух незнакомых девочек. Они стояли у открытой калитки, не решаясь войти во двор, и ждали, когда мы с Январиным обратим на них внимание. Одной из них на вид было лет десять, второй едва ли исполнилось семь. Девочки, без сомнения, приходились друг другу сестрами. Они были одинаково худенькими, курносыми и голубоглазыми, их светлые волосы лежали одинаковыми пушистыми шапочками, а синие джинсы и красная курточка младшей наверняка когда-то принадлежали ее старшей сестре.
– Здравствуйте, – робко сказала старшая девочка, когда я повернулась в их сторону. – Нам нужна тетенька ведьма.
Мы с Матвеем переглянулись.
– Сегодня я за нее, – ответила я. – Зачем она вам понадобилась? И откуда вы взялись? Вы ведь не соловьевские, верно?
– Мы из Алексеевки, – объяснила девочка. – Меня зовут Маша, а это моя сестра Ира. Мы пришли, чтобы попросить тетеньку ведьму прогнать покойника.
Мы с Январиным переглянулись снова.
– Покойника? – переспросил Матвей.
– Да, – кивнула Маша. – Этот покойник – наш папа. Он умер в начале весны, но все равно продолжает ходить в наш дом.
– Он приходит по ночам к маме, – негромко добавила ее сестренка. – Мы боимся, что он хочет забрать ее к себе в могилу.
Я жестом пригласила девочек пройти во двор, а потом усадила их на скамеечку возле крыльца.
– Почему вы решили, что к маме приходит именно папа? – спросил Матвей. – Быть может, это не он, а какой-нибудь другой, живой мужчина? Например, сосед или родственник.
– Мы его видели, – серьезно сказала Маша. – Своими глазами.
– Я его заметила первая, – кивнула Ира. – Четыре дня назад. Я проснулась ночью, чтобы попить, и услышала голоса – мамин и чей-то еще. Я подумала, что к нам заглянул дядя Витя из четвертого дома. Когда папа умер, дядя Витя стал часто приходить. Мама его прогоняет, а он все равно приходит… Потом я прислушалась и поняла: второй голос – папин! Я разбудила Машу, и мы пошли смотреть, точно ли это он.
– Я Ирке сначала не поверила, – добавила ее сестра. – Я же видела, как папа лежал в гробу и как его засыпали землей! Когда сошел снег, мы с бабушкой посадили на его могиле цветочки. Как же он мог к нам прийти? Мы вышли из комнаты и заглянули в мамину спальню, а там и правда был папа. Он сидел с мамой на кровати, держал ее за руку и что-то рассказывал. Мы сначала обрадовались, а потом я обратила внимание, что отец странно выглядит.
– Как – странно? – спросила я.
– Как раньше – с кудряшками и бородой. Дело в том, что папа умер от рака. Пока он лечился, у него выпали все волосы, и он сильно похудел. Когда мы его хоронили, он был лысый и тоненький, будто прутик. А к маме пришел таким, каким был до болезни, понимаете? Меня это очень удивило. Я не стала заходить в спальню и Ирку не пустила.
– Потом мы пригляделись, а у папы вместо ног звериные лапы, – сделав большие глаза, сообщила ее младшая сестра. – С когтями, как у медведя! Мы убежали в свою комнату, спрятались под одеяло и до утра не могли заснуть.
– Утром мы спросили у мамы, правда ли к ней приходил отец. Она ответила, что ничего такого не было. Мы сказали, что его видели, а она – что нам все приснилось.
– Быть может, вам это действительно приснилось? – предположил Матвей.
– Нет! – горячо возразила Маша. – Все было на самом деле. Но тогда мы тоже засомневались и решили следующей ночью снова не спать и проверить, придет папа или нет.
– Он пришел, – мрачно произнесла ее сестра. – Знаете как? Через печку!
– В каком смысле – через печку? – удивился Январин.
– В самом прямом, – сказала Маша. – Ровно в полночь в ней полыхнул огонь, и из нее выбрался отец. Мы обе это видели.
– У вас, наверное, очень большая печь, – скептически усмехнулся Матвей, – если в ней поместился взрослый человек.
– Печка у нас обыкновенная, – качнула головой старшая девочка. – Честно говоря, мы не разглядели, как именно он из нее вылезал. Просто в ней сверкнули красные искры, а потом появился папа. К нему из комнаты сразу же вышла мама, и они ушли в ее спальню. Нас с Иркой это очень обидело. Она же говорила, что папа нам привиделся, а сама встречается с ним каждую ночь!
– Утром мама едва встала с кровати, – Ира шмыгнула носом. – Она была бледная, с огромными кругами под глазами. Жаловалась, что кружится голова, и все время что-то роняла. А когда готовила обед, упала на пол. Мы испугались и позвали соседку тетю Валю. Она сказала, у мамы случился обморок, потому что она ничего не ест и очень тоскует по папе. Я ей объяснила, что папа приходит к ней в гости, а тетя Валя перекрестилась и велела мне больше такого не говорить.
– На следующий день маме стало хуже, – добавила Маша. – После папиной смерти она все время плакала, а сейчас всерьез заболела. Мы думаем, отец уговаривает ее умереть. Ему скучно в могиле одному, и он хочет, чтоб мама легла рядом с ним.
– Мы рассказали обо всем бабушке, а она заругалась, – добавила Ира. – Кричала, что мы – глупые. Болтаем всякую ерунду и рвем матери сердце. А мы не болтаем не рвем! Мы боимся, что мама умрет!
– Поэтому мы решили попросить помощи у ведьмы, – сказала Маша. – Мы не знаем, как прогнать покойника, а ведьма должна это знать. Она же ведьма!
Я посмотрела на Матвея. Тот молчал и задумчиво тер подбородок.
– Скажите, девочки, вашу маму зовут Татьяной? – спросила я у сестер.
– Татьяной, – кивнули они.
– Ваша фамилия – Сажневы?
– Да, – удивилась Маша. – Откуда вы знаете?
– Я знакома с вашей мамой. Когда-то давно она жила в этом селе. Потом вышла замуж за вашего отца и переехала в Алексеевку.
Маша подсела ко мне ближе.