тниками этих событий. И решить, что со всем этим делать.
Разговор длился около двух часов. Цмок мог без труда прочитать мои и Малашины воспоминания и тем самым здорово сократить нашу беседу. Надо полагать, именно таким образом они с братом получили информацию от Игната. Однако лезть в наши головы Авдей не рискнул. Эта процедура очень болезненна, и змей прекрасно понимал, что добром я на нее не соглашусь. Портить со мной отношения цмок не хотел, а потому действовал вежливо и осторожно.
Первой свою версию событий рассказала Малаша – Авдей снял с нее Игнатов запрет, и теперь она могла говорить в моем присутствии о чем угодно. Ее рассказ подтвердил все, что я слышала вчера от Девдаса.
Цмок слушал ее рассеянно – то, что она сообщила, ему явно было известно. Когда же слово взяла я, он оживился и не сводил с меня внимательного взгляда, пока я не замолчала.
– Гордыня и жажда власти сыграли с Игнатом злую шутку, – сказал Авдей. – А расплачиваться за них будем все мы. Раньше в Нави было пять сильнейших чародеев, теперь их шесть. Что вы планируете делать со своей магической мощью, Матрена Васильевна?
– Осваивать и развивать, – честно ответила ему. – Я не собираюсь бороться с вами за власть или требовать себе персональный земельный надел. Я буду вести себя так, как привыкла: жить на Земле и время от времени приходит в Навь, чтобы навестить мать и друзей. Возможно, я построю здесь дом. Буду обучаться в нем магическим навыкам, чтобы в другой раз не сотрясать горы и не будить змеиного царя.
– Хорошее решение, – кивнул Авдей. – Я вижу, вы умная рассудительная девушка. Это очень радует, потому что нам с вами придется пообщаться еще не раз и не два.
– Почему?
– Чтобы обозначить рамки дозволенного и запрещенного. Мы, цмоки, не можем закрыть глаза на то, что рядом с нами будет обитать чародейка, чья сила не уступает нашей.
– Я понимаю.
– Кроме того, нам нужно всегда быть с вами на связи, дабы мы могли договориться о встрече или обсудить какой-нибудь важный вопрос. У вас переговорное зеркало?
– У меня есть артефакт, который я нашла в доме деревенской ведьмы. Тот самый, через который она общалась с Игнатом.
– Можете его выбросить или уничтожить. Игнат сейчас находится под арестом и все каналы связи, которые он устанавливал, больше не действуют. Я дам вам другое зеркало.
– Хорошо.
Взгляд мага стал печальным.
– Я должен попросить у вас прощения за своего брата, Матрена Васильевна. Он повел себя недостойно во всех отношениях. Я надеюсь, ваша обида не распространится на остальных цмоков?
– Игнат плел свои сети в одиночку, – сказала я. – И эксперименты над людьми тоже проводил сам. Почему же вы должны отвечать за то, к чему не имеете отношения?
– С вами приятно разговаривать, Матрена. Надеюсь, так будет и впредь.
– Нам нечего делить, Авдей. Я уже сказала, что не претендую ни на власть, ни земли, ни на что-либо еще. А раз так, давайте будем дружить?
Чародей улыбнулся.
– Давайте, Матрена.
***
– В общем, пришел я в баню – ровно в полночь, как ты и сказала. Ух и пылищи там! Я фонариком подсветил, а она аж в воздухе висит. И паутина в углах. Кроме тебя туда никто не ходит, что ли?
– Конечно, никто. У всех есть ванные комнаты или собственные парные. Старая баня соловьевцам без надобности.
– Понятно. Тогда нужно найти время, чтобы навести в ней порядок.
Я кивнула и придвинула Январину чашку с какао. Тот сделал из нее большой глоток и продолжил рассказывать:
– Потом я три раза прочитал твое заклинание, и передо мной появилась старушка. Прямо из воздуха! Худенькая, как соломинка, глаза злющие, нос крючком. Я ей сразу под нос твои бусы и сунул. Она как их увидела, за голову схватилась и начала что-то лопотать. Быстро-быстро, как из пулемета. Я из ее монолога не понял ни слова. Она у меня что-то спрашивает, а я только руками развожу. Тогда бабуля сунула ладошку в карман и протянула мне корку хлеба, твердую, как камень. И показывает, мол, ешь. Я эту корку еле прожевал. Потом она меня толкнула к лавке, которая стояла у печи, а когда я на нее сел, окатила водой, – я ей эту воду в качестве подарка приволок.
– Веником отходила?
– Еще как! Чуть кожу с меня не содрала. Я потом долго задавался вопросом, откуда у такой хилой старушки столько силы?
– Да, силы обдерихе не занимать, – согласилась я. – Знаешь, тебе было вовсе не обязательно идти в ее баню и терпеть ее неземное гостеприимство.
– Ты сейчас пошутила? Я, что же, должен был оставить тебя один на один с нечистью?
Я развела руками.
– Как вариант.
– Никакой это не вариант. Ты сказала: «Если я не вернусь, а ты будешь за меня волноваться, ступай к обдерихе, и она тебе поможет». Ты не вернулась. Я волновался. Еще вопросы?
Я улыбнулась.
– Что же было потом?
– Потом старушка потребовала, чтобы я снял с джинсов ремень. Я так и не понял, чем он ей не понравился.
– Ремень – это пояс, а пояс на Руси издревле служил оберегом от нечисти. Подпоясанному человеку в Навь дороги нет.
– Теперь ясно, – кивнул Январин. – В общем, когда я ремень снял, бабуля взяла меня за руку и повела прямо в печь. А потом воздух пошел рябью, и мы очутились в какой-то другой бане – чистой и опрятной.
– А старушка превратилась в красивую румяную женщину.
– И я начал понимать, о чем эта женщина говорит, – улыбнулся Матвей. – Знаешь, Маланья оказалась славной. Она мне все подробно объяснила: и что с тобой случилось, и где тебя искать, и как себя вести, чтобы меня не вышвырнули вон, пока я не передам ее слова. Обдериха тебя очень любит, Матрена.
Я тоже улыбнулась.
– Она дала мне маленькую золотую монетку, – продолжал Январин. – Я сжал ее в руке, потом меня резко дернуло, и я очутился у дверей замка, а монетка рассыпалась в пыль.
– Это был портал. Игнат отправил его Малаше вместе с приглашением на свадьбу.
– Я знаю, обдериха мне об этом сказала. Матрена, – голос Матвея стал серьезным, – ты действительно могла выйти замуж за змея?
– Да. Свадьба была назначена на послезавтра.
Январин покачал головой.
– И что, после этого на Землю ты бы уже не вернулась?
– Ну, почему же? Я бы вернулась. Но ненадолго – на день, на неделю или даже на месяц. А потом Навь позвала бы меня обратно к Игнату. Впрочем, был вариант, что я приходила бы на Землю вместе с ним.
– Выходит, цмок тебя обманул. Он сказал, что улетит к братьям, а сам остался дома.
– Игнат заметил, что на мне нет его ошейника, и решил действовать. Наверное, он подумал: если я сумела порвать нить, значит, могу отчебучить что-то еще.
– Ты и отчебучила.
– Да, но не сразу. Если бы ты не явился мне на выручку, у цмока бы все получилось.
Матвей придвинулся ближе и поцеловал меня в висок.
Вернувшись в деревню после разговора с Авдеем, я обнаружила Январина у ступенек моего крыльца. Он тогда осмотрел меня с ног до головы и заявил, что нам надо обстоятельно побеседовать. И теперь мы сидели в моей кухне, пили какао и обсуждали события прошедших суток.
Я подробно рассказала Матвею о желании Игната перекроить Навь, и о том, к каким последствиям это могло привести. Про желание цмока заиметь проводника, который бы сопровождал его на Землю, упомянула вскользь – Матвею об этом уже было известно. А вот про эксперименты, которые цмок проводил над людьми и про то, что я – самый удачный результат этих экспериментов, говорить не стала.
Я не видела смысла забивать Январину голову тем, что от него бесконечно далеко. Слова Малаши о навьей колдунье с человеческим сердцем не вызвали у него вопросов. А раз так, зачем поднимать эту тему и рассказывать о том, чего он не спрашивал?
Матвей видел, насколько разрушительной может быть сила этой колдуньи. Однако он спокойно сидит с ней рядом, обнимает ее за плечи и вообще ведет себя так, будто это не она несколько часов назад пыталась уронить на его голову потолок.
– Я правильно понимаю: Игнат тебя преследовать больше не будет? – спросил Январин.
Я кивнула.
– Наша помолвка разорвана, а приходить ко мне с претензиями после погрома, который я устроила в его замке, цмок наверняка не станет. Впрочем, в ближайшее время он в принципе никуда не пойдет. Пока братья не решат, что с ним делать, Игнат будет сидеть под арестом.
– Это радует. Но как его братья отнесутся к тебе?
– Надеюсь, что хорошо. Я им не противник и не конкурент. Думаю, со временем они в это поверят.
– Главное, чтобы им не пришло в голову заточить тебя в темницу, как Игната.
– Пока я веду себя тихо, у них нет на это причин. Матвей, цмоки не дураки. Они знают, что в случае чего, я могу оказать им серьезное сопротивление. Нам лучше сотрудничать, нежели враждовать.
Январин согласно кивнул.
– Я рад, что эта история завершилась благополучно, – сказал он. – Однако у меня остался еще один вопрос. Что с моей наградой, Матрена?
– С какой наградой?
– Я ведь помог тебе избавиться от страшного змея?
– Помог. И я очень тебе за это благодарна.
– Благодарность – это хорошо, но слишком уж мало. Посуди сама: ради тебя я терпел, когда меня обливали водой и хлестали веником, был вежливым с мерзавцем, который пожелал стать властелином всех ведьм и чертей, уворачивался от камней, летевших мне в голову, а вдобавок еще и нырял в холодное озеро. Согласись, получить за все это простое спасибо не достаточно.
Мои губы тронула улыбка.
Еще ты не побоялся явиться ночью в проклятую баню и вызвать на разговор страшную обдериху. Отправился в логово мифического чудовища без оружия, магии и волшебных помощников, а в решающий момент не испугался дать по голове колдуну, который мог уничтожить тебя одним лишь своим дыханием. Я могу только догадываться, как страшно и странно тебе было совершать каждый из этих шагов. Тебе, человеку, который всю жизнь был уверенным материалистом и не верил ни в нечисть, ни в магию.
Конечно, ты достоин более серьезной награды.