У нее заметно отросли и начали виться волосы; кроме того, они стали светлее, и в них появился рыжеватый оттенок. Кожа Эммы потемнела, а яркая одежда из тонкой ткани совсем не подходила для прохладной весенней погоды. Она вернулась всего лишь с одним рюкзаком, который держала в руке. Когда Эмма уезжала, вещей у нее было значительно больше. Она двигалась медленно, выглядела немного усталой, но никуда не спешила и увидела Аполлона раньше, чем он ее заметил.
– Ты меня дождался? – сказала она, когда он взял у нее рюкзак.
Возможно, дело было в усталости, но ее глаза повлажнели, а руки слегка дрожали.
– Ты остался, – тихо повторила она.
Они сели в кафе, чтобы насладиться лучшим угощением в «Данкин донатс».
– Добро пожаловать в Америку, – сказал Аполлон, разворачивая сэндвичи с яйцом и сыром. – Скоро я приглашу тебя в местечко получше.
Она приподняла рукава рубашки.
– Fique tranquilo[6], – сказала она и улыбнулась. – Я не буду делать так постоянно.
Аполлон отошел к стойке за ножами, потому что сэндвич не разрезали до конца. Он наблюдал, как Эмма подносит свой ко рту, чтобы откусить кусочек, и задержался у стойки, наслаждаясь ее возвращением. На ее запястье он заметил тонкую красную нитку. Почему он сразу напрягся, как только ее увидел? Возможно, импровизированный браслет имел сентиментальное значение – красивый бразильский парень завязал его на руке американки, потому что не мог себе позволить ничего больше. Эмма отсутствовала год. Разве она не могла влюбиться в кого-то другого за это время? Возможно, она вернулась с таким небольшим количеством вещей, потому что снова собирается улететь в Бразилию.
Размышляя об этом, он вернулся к их столику с пластиковым ножом в руке и растущей тревогой в душе. Он посмотрел на свой сэндвич, но ему больше не хотелось есть. Эмма также молчала, пока не прикончила свой сэндвич. Потом она подняла руку, на которой была завязана красная нитка, и теперь он смог как следует ее разглядеть. Нитка стала жесткой и грязной. Очевидно, давно находилась на запястье у Эммы.
– Приехав в Сальвадор, я остановилась в одной семье, в районе Итапуа, – сказала Эмма. – Там есть озеро Абаете. Помнишь, как во время нашего ужина ты рассказывал мне о паре старых сатанистов? Я подумала о тебе, когда увидела озеро, потому что считается, будто там водятся привидения. Поблизости жила прачка, и я с ней познакомилась, когда мой португальский стал лучше. Семья, которая меня приняла, пыталась помешать моей дружбе с ней, они говорили, что она ведьма, но мне эта женщина нравилась. Рядом с ней я думала о матери, какой она могла быть, если бы осталась в живых. Стойкой и веселой, и ее не беспокоило, что думают о ней другие люди. Я стала уходить из дома на берег озера, чтобы посидеть с ней, пока она занималась стиркой. Еще до того, как я уехала в Манаус, она попросила меня загадать три главных желания на всю жизнь, а потом повязала нитку вокруг моего запястья.
Эмма повернула руку по часовой стрелке, а потом в обратном направлении, глядя на красную нитку.
– Я должна носить ее до тех пор, пока она не развалится, а когда нитка сама упадет с моего запястья, мои желания исполнятся. И я не могу ее срезать. Nao corta-la[7]. Сначала я подумала, что это забавно, таинственно, но нитка остается на моей руке уже больше шести месяцев! Она выглядит отвратительно, но я хочу, чтобы мои желания сбылись. И не смотри на меня так! Наверное, я верю в магию.
Аполлон взял ее руку и потянул к себе.
«Я бог Аполлон, – подумал он. – Я бог Аполлон».
Он взял пластиковый нож со стола, одним движением перерезал красную нитку на запястье Эммы, и она упала на пластиковую поверхность стола. Эмма вздрогнула, но он продолжал сжимать ее руку.
– Я обещаю тебе, – сказал Аполлон. – Со мной все три твоих желания исполнятся.
В этот момент Эмма Валентайн оказалась перед выбором. Она могла посчитать, что Аполлон Кагва заносчивый ублюдок или что он дерзкий и достойный мужчина. Он сделал свой ход, и теперь для Эммы пришла пора принимать решение.
Часть 2. Затем бывает свадьба
Глава 10
Аполлон появился в двухэтажном одноквартирном доме в Риджвуде в самом начале вечера. Поднимаясь по ступенькам, он рассмеялся, вспомнив, как жил с Лилиан в квартире с двумя спальнями во Флашинге, и такого рода места – не квартиры, а настоящие дома – казались ему замечательными. Однажды он спросил у Лилиан, почему они не живут в доме, и она ответила: «Домом нужно владеть, его нельзя арендовать». Даже сейчас, когда они обзавелись собственной квартирой на острове Манхэттен, он продолжал восхищаться подобными домами, глазел на окна второго этажа и на водосток, идущий вдоль крыши. Аполлон Кагва, которому исполнилось тридцать семь лет, временами все еще испытывал чувства маленького мальчика.
Аполлон позвонил в звонок и услышал, как женщина внутри кого-то позвала, потом замок щелкнул, и занавески на окне первого этажа сдвинулись на несколько дюймов, чтобы его смог разглядеть тот невидимый, кто находился внутри. Потом послышался другой голос, более низкий, мужской, замок перестали отпирать, и Аполлону показалось, будто его отбросило в те времена, когда ему приходилось ждать на пороге магазина или перед входом в частные дома, куда его отказывались пускать владельцы.
«Я бог Аполлон, – подумал он. – Я бог Аполлон».
Теперь мантра возникала автоматически так же легко, как дыхание. Он вытащил из кармана сотовый телефон и послал Эмме текстовое сообщение. Интересно, добралась ли она до ресторана, – подумал он.
«Мы опоздаем на ужин, но я там буду».
– Подождите! – закричала женщина из-за двери. – Я уже здесь!
Дверь задрожала, замки щелкнули, но не сработали.
– Иди сюда и помоги мне, – прорычала женщина. – Неужели ты не видишь?
Занавеска на окне первого этажа дрогнула, послышались другие шаги, более тяжелые и быстрые. Два щелчка, ручка повернулась, и дверь открылась. На пороге стоял мужчина тридцати с небольшим лет, а за спиной у него Аполлон разглядел маленькую немолодую женщину. Белые люди выглядели как старая гравюра из Центральной Европы. Изможденные, морщинистые лица, застывшие позы.
– Это же так просто! – крикнул мужчина через плечо.
Он казался слишком взрослым, чтобы говорить так по-детски.
Женщина потянула его за рукав, чтобы он отошел в сторону.
– Миссис Грабовски? – спросил Аполлон.
– Вы книжный человек? – спросила она.
– Да, я книжный человек, – ответил Аполлон.
Аполлон протянул ей визитную карточку, но мужчина ее быстро перехватил и тут же отступил в дом. Аполлон решил называть мужчину Игорем, каким бы ни оказалось его настоящее имя. Пожилая женщина, миссис Грабовски, натянуто улыбнулась и жестом предложила Аполлону войти.
Она провела его в столовую, где на столе стояло шесть картонных коробок. В соседней комнате Аполлон заметил раскладной диван и телевизор с огромным плоским экраном на специальной подставке, и больше ничего.
– Вы сказали, что ваш муж умер, – начал Аполлон.
– Бывший муж, – уточнила миссис Грабовски.
Она окинула взглядом столовую. Вокруг обеденного стола ни одного стула, грязно-белые стены посерели от пыли. В углу черные пластиковые мешки для мусора. Один из них открыт, и из него вывалилось несколько грязных спортивных курток и брюк. Очевидно, мистер Грабовски последние годы жил один.
– Мы с сыном уже несколько лет живем по-соседству, – объяснила она Аполлону.
– Во всяком случае, вы оставались рядом, – сказал Аполлон.
Миссис Грабовски пожала плечами.
– Тут Маленькая Украина. Куда еще мы могли пойти? Теперь мы должны вывезти все вещи до конца недели. Владельцы дома хотят сдать его другим людям.
У нее был акцент, хотя она наверняка прожила в Соединенных Штатах лет двадцать. Лилиан сохранила слабый британский ритм речи, который помог ей получить работу в «Очаровании времени» более сорока лет назад. Аполлону всегда становилось смешно, когда его мать произносила алюминий, как британка. Ал-люю-мин-иий.
Игорь покачивал визиткой так, словно был вышибалой, проверяющим его документы.
– Вы ходили в школу, чтобы заниматься этим? – спросил он.
– Книги здесь? – спросил Аполлон, указывая на стоявшие на столе коробки.
Он не нуждался в ее ответе – просто хотел создать некоторое пространство между собой и Игорем. Давай, двигай отсюда, приятель.
Однако тому явно не нравилось, когда его игнорируют.
– Вы слышали о «Баумане»? – спросил он, резко повысив голос.
Мать пристально на него посмотрела.
– Пожалуйста, не глупи, – сказала она.
Аполлону даже не нужно было заглядывать в коробку, чтобы убедиться, что ее содержимое не имеет никакой ценности. Запах плесени – верный знак разложения от сырости – повис в воздухе, словно призрак. Он перешел к следующей коробке, но уловил тот же запах.
– «Редкие книги Баумана», – продолжал Игорь. – Они уже сделали предложение моему отцу.
Пожилая женщина повернулась к сыну, ударила его по руке и заговорила на родном языке, а Аполлон переместился к третьей коробке, чувствуя, как все у него внутри сжимается. Он проделал длинный путь только для того, чтобы взглянуть на шесть коробок заплесневелых рваных книг.
И потащился сюда вместо того, чтобы сразу отправиться на обед с Эммой. Одна из ее старинных подруг, Нишель, приехала в город и заказала для них столик в «Були». Достаточно произнести название с правильным французским акцентом, чтобы догадаться, сколько будет стоить обед. А он застрял здесь, в Риджвуде, и слушает, как украинская семья бранится на украинском. Или на русском? Он проделал такой долгий путь только для того, чтобы безмозглый Игорь сообщил ему, что «Редкие книги Баумана» захотели купить у мистера Грабовски отвратительно пахнущие книги в мягкой обложке. Он столько времени сюда добирался, чтобы его опыт и профессионализм поставил под сомнение человек, считающий себя выше его просто по праву рождения. Однако хороший книжный человек никогда не отказывается от шанса сделать редкую находку.