В начале улочки появились какие-то фигуры и перекрыли ее.
На этом конце не было фонаря, и трудно было рассмотреть, сколько их. Тай остановился и шепотом выругался, а потом быстро оглянулся и не удивился, когда разглядел в том конце, откуда пришел, еще нескольких человек. Всего их, по его подсчетам, было восемь.
Тай стоял посередине пустой улицы. Двери лавок и жилых домов по обеим сторонам оказались, естественно, запертыми. При нем был только один из его мечей: брать два меча в дом куртизанок считалось признаком невоспитанности, но также считалось глупым ходить по ночным улицам любого города без оружия.
Возможно, сейчас он продемонстрировал глупость. Он обнажил меч.
Существовала тактика, выработанная на горе Каменный Барабан, на низких уровнях обучения, как вести себя при такой угрозе, как эта. Она входила в официальный урок. Человек вряд ли сможет одолеть восемь противников или убежать от них. Четырех — возможно.
Тай сделал два быстрых вдоха, потом бросился вперед, во весь голос призывая городскую стражу. Он услышал за спиной крик, но предпочел хоть несколько секунд иметь дело с половиной этих людей, кем бы они ни были.
И он действительно умел драться, как выяснилось.
Он редко пользовался своим мастерством в прошлые годы, но сейчас второй сын генерала Шэнь Гао, прошедший обучение у воинов Каньлиня на их священной горе, бежал вперед, к новой группе убийц, и чувствовал прилив нарастающего, полезного гнева. Он узнал его, позволил ему разрастись, направил в нужное русло.
Вытянув вперед меч, он описал на бегу полный круг, когда приблизился к ним, чтобы сбить с толку и внушить неуверенность. Потом прыгнул на стену последнего дома, сделал три или четыре коротких шага, пробежав вверх по стене, а потом снова спрыгнул с нее, пролетев над головами этих людей — всего трех, а не четырех, что хорошо, — и нанес колющий удар одному и рубящий — другому, еще находясь в воздухе. Острый клинок оба раза проник глубоко в плоть.
Тай приземлился за спиной у того, кто остался. Этот человек резко обернулся, поднимая меч, чтобы отразить удар. И в этот момент Тай увидел, что человек носит мундир — цвета армии Второго округа. Такой же, как его собственные кавалеристы. Это были те самые военные стражники, которых он звал. Тай замер, выставив вперед клинок.
— В чем дело? — воскликнул он. — Я — один из ваших офицеров! Комендант крепости у Железных Ворот предупредил о моем прибытии!
Второй из тех, кого он ранил, стонал, лежа на грязной улице.
Тот, который остался на ногах, быстро заговорил, преодолевая шок и страх:
— Это нам известно! Вас хотят видеть! Решили, что вы можете отказаться прийти. Нас послали, чтобы обеспечить ваш приход. — Он поклонился нервным рывком.
Тай услышал шуршание. Он быстро взглянул наверх, увидел, как кто-то спрыгнул с крыши за спиной у четырех других солдат, бегущих с дальнего конца улицы. Ему уже давно не приходилось принимать решение так поспешно.
— Сун, нет! Погоди! Оставь их!
Вэй Сун приземлилась, перекатилась и вскочила. Она не собиралась идти в дом куртизанок: вопросы учтивости здесь не поднимались. Она выхватила из ножен за спиной оба свои меча и вытянула перед собой.
— Почему? — только и спросила она.
Тай втянул воздух, чтобы прийти в себя.
— Потому что здесь еще двадцать солдат, и не все они неумелые, а некоторые — с луками. И вы находитесь в городе, в котором правлю я.
Голос, донесшийся с площади за спиной Тая, звучал уверенно и насмешливо. Он медленно обернулся.
Полдюжины факелов горело возле паланкина с задернутыми шторками. Маленькая площадь была пуста, людей на нее не пускали солдаты, перекрывшие все улицы. По крайней мере, двадцать человек. С этой стороны занавески паланкина были открыты, так что сидящий внутри человек мог видеть происходящее — и его было видно при свете факелов.
Тай все еще чувствовал в себе гнев, подобный горячему камню. Он боролся с тошнотой, которая может возникнуть вслед за насилием. Теперь оба лежащих на земле человека молчали. Он не знал, убил ли он их. Первого, вероятно да, подумал Тай. Он медленно подошел к паланкину и факелам.
— Зачем вы это сделали? — спросил он требовательно, слишком вызывающим тоном. Он сознавал это, но ему было все равно. Он был совершенно уверен в том, с кем говорит.
— Ты похож на отца, — произнес худой, очень высокий человек на носилках. Сошел вниз и остановился, глядя на Тая и опираясь на толстую палку.
И теперь сомнений не оставалось. «Город, в котором правлю я».
Тай поклонился. Это было необходимо, как бы он ни был разгневан. Он прочистил горло:
— Господин, я сказал вашим офицерам у города, что почту за честь нанести вам визит утром.
— И у меня нет сомнений в том, что ты бы так и сделал. Но я — человек нетерпеливый и не склонен уступать первенство префекту в подобных делах. Тебе пришлось бы сначала посетить его.
«В подобных делах».
Теперь кони всегда будут на первом месте, подумал Тай.
Губернатор Сюй Бихай, командующий как Вторым, так и Третьим военным округом, улыбнулся ему. Улыбка была холодной.
Тай вложил меч в ножны.
— Эта каньлиньская женщина-воин, — произнес губернатор тонким, как бумага голосом. — Ее нанял ты?
Он не терял времени. Тай кивнул:
— Да, господин.
— И ей было поручено охранять тебя сегодня ночью?
— Ей поручено охранять меня всегда, — он понимал, о чем идет речь, и вдруг опять испугался.
— Она шла не с тобой.
— Воины Каньлиня бросаются в глаза, господин. Я предпочел остаться незамеченным. Она находилась недалеко. Как вы видите.
Снова холодная улыбка. Военному губернатору на вид было лет шестьдесят, его длинная и узкая бородка и волосы были седыми, но его поза и манеры — властными, несмотря на палку в руке.
— В таком случае ей будет дарована жизнь. Ты не станешь возражать, если ее побьют палками? Двадцать ударов?
— Я буду возражать. Я сочту это за личную обиду и оскорбление.
Поднятые брови. Факелы мигнули под порывом ветра.
— Она обнажила оружие против солдат моего города, господин Шэнь.
— Она обнажила клинки против людей в темноте, которые, по-видимому, напали на меня, губернатор Сюй. Я говорю это с уважением. У меня был бы повод уволить ее, или еще хуже, если бы она этого не сделала.
Молчание.
— Я уступлю тебе в этом вопросе, — в конце концов произнес Сю Бихай. — В память о твоем отце, которого я знал. Я служил под его началом на западе.
— Я это знаю. Он часто говорил о вас, — сказал Тай. Это была не совсем ложь. Он действительно знал, как губернатор получил рану ноги. — Спасибо, — прибавил он. И снова поклонился.
Губернатор имел полное право, и даже был обязан приказать казнить Сун или избить и превратить в калеку. Это базарный город, полный пьяных чужестранцев и проезжих людей, ожесточившихся после долгого пути. Солдаты обязаны поддерживать порядок. Из этого вытекают определенные правила.
— Вэй Сун, вложи оружие в ножны, пожалуйста! — крикнул Тай. Он не оглянулся, но с облегчением выслушал двойное «вжик», когда она повиновалась.
— Спасибо, — сказал он еще раз, на этот раз ей. Она была воином Каньлиня. Они не слуги, чтобы им так приказывать.
И он тоже.
— Я польщен, конечно. Я не стою того, чтобы губернатор выходил из дома ночью с целью побеседовать со мной. Я с нетерпением ждал от вас совета и новостей утром. И все еще жду. Когда вам было бы удобно?
— Сейчас, — ответил Сюй Бихай. — Ты меня не слушал. Я сказал, что не намерен принимать тебя после префекта.
— Я вас слушал, господин. Но не я пишу протоколы нашей славной Девятой династии, губернатор. И я не склонен позволить кому-либо назначать мои встречи на день — или на ночь, — с каким бы уважением я к ним ни относился.
Казалось, седобородый губернатор это обдумывает. До них доносились далекие звуки, музыка и смех; кто-то гневно повысил голос, но они были одни на площади с солдатами и Вэй Сун.
— Не вижу для тебя другого выхода, — в конце концов заметил Сюй Бихай, — хотя я отметил твое нежелание. Не буду извиняться за то, что защищаю интересы этого военного округа, но могу предложить тебе вино из винограда сорта «сосцы кобылицы» в моей резиденции и сопровождение в квартал развлечений потом.
Тай вздохнул. Ему необходимо решать, и быстро, как далеко он может пойти — и как далеко готов пойти губернатор.
Он все еще злился. Его отцу нравился этот человек. Элементы нужно уравновешивать. Принцесса в Ригиале изменила его жизнь. Такие моменты, как этот, были частью этой перемены. Непохоже, что он будет последним.
— Я не пробовал это вино больше двух лет, — ответил он в конце концов. — И я должен быть польщен возможностью стать вашим гостем. Пригласим и префекта тоже?
На мгновение худое лицо губернатора выдало его изумление. Потом он запрокинул голову и рассмеялся. Тай позволил себе улыбнуться.
— Не думаю, — сказал Сюй Бихай.
Как потом понял Тай, губернатор хотел сказать ему только одну вещь, но хотел сказать это срочно. И сделать это до того, как кто-нибудь другой поговорит с молодым человеком, который сейчас владел достаточным количеством сардийских коней, чтобы повлиять на равновесие сил к концу долгого правления императора.
Вино, приправленное шафраном, оказалось роскошным. Тай честно попытался вспомнить, когда в последний раз пробовал такое вино, и не смог.
Две молодые женщины, которые им прислуживали, были дочерьми Сюй Бихая, незамужними. Каждая одета в безупречные шелка: одна в бледно-зеленый, вторая — в голубой. Платья с низким вырезом, по моде, которая, очевидно, появилась после того, как Тай покинул Синань.
Аромат их духов, у каждой свой, опьянял. У обеих были тонкие, нарисованные брови, подкрашенные сине-зеленым цветом, волосы зачесаны на бок и заколоты экстравагантными шпильками. Они носили туфли с закрытым носом, усыпанные драгоценными камнями, золотые кольца и нефритовые серьги, их глаза смотрели уверенно и насмешливо.