Один из стоящих перед Сун людей полуобернулся на внезапный крик Тая. Это движение оборвало линию его жизни: удар, нанесенный Сун слева, попал в его незащищенный бок. Клинок вышел обратно так же аккуратно, как и вошел, и унес с собой жизнь.
Сун упала на землю и перекатилась по цветочной клумбе, давя пионы. Они снова распрямились, когда она вскочила на ноги. Взмах меча ближайшего к ней противника, который должен был обезглавить ее, просвистел в воздухе.
Тай к тому времени уже был среди них.
Суть тренировок Каньлиня, как он их видел (другие, может быть, отличаются), заключалась в постоянном, терпеливом, формальном повторении боевых движений. Без мечей, с одним мечом, с двумя мечами, снова и снова, в идеале — каждый день жизни. Эти движения становятся настолько автоматичными, что исчезает необходимость думать, понимать, планировать во время схватки. Тело знает, что ему нужно делать и как делать.
Поэтому, безо всяких колебаний, не думая о том, как давно он этим не занимался, Тай воткнул правый меч в землю, оставил колеблющийся клинок в земле и прыгнул вперед, с поворотом, словно ныряя. Это движение, — правильно выполненное, — позволяет левому мечу проскользнуть под своим собственным летящим телом и нанести параллельный земле удар, точно серпом, противнику, стоящему к вам лицом или поворачивающему к вам.
Клинок вонзился в ближайшего мужчину, вошел глубоко над самым коленом, и кровь брызнула, подобно первобытному жертвоприношению, к восходящему солнцу.
Тай приземлился (опасный момент, с мечом в одной руке) и, стоя на коленях, прикончил падающего раненого прямым ударом в грудь.
Осталось трое. Все трое повернулись к нему.
— Уходите! — крикнула Вэй Сун.
Как бы не так, подумал Тай, охваченный гневом.
Каждый выбирает противника с одной стороны, когда трое стоят в ряд против двоих — если они допускают эту ошибку.
Он переложил свой единственный клинок в правую руку. Выбрал стоящего дальше других от Сун: обычно так и делали. Парировал косой удар бандита и снова перелетел по воздуху налево — еще одно движение, которого, как ему казалось, он не помнит. При этом тоже нужно быть осторожным и не пораниться собственным мечом — Тай подумал об этом еще в воздухе, — но когда он закончил это движение, перед приземлением, он нанес удар бандиту и почувствовал, как меч попал в цель.
Мужчина вскрикнул и упал. Тай тоже упал, в цветы, вскочил (почти плавно), прикончил и этого тоже, на земле. Быстро огляделся, пригибаясь в ожидании нападения, потом отступил.
Прямой опасности не было: стоявший посередине человек тоже лежал на земле. Сун воспользовалась предоставленной ими возможностью и нанесла рубящий удар обеими мечами, когда этот человек повернулся к Таю. Можно было бы назвать удар элегантным, хотя крови было много.
Неудивительно, что последний бандит повернулся и пустился бежать.
К несчастью для него, путь ему преградил взъерошенный, раздраженный поэт. Его не подвязанные седые волосы падали на одну сторону.
Всему миру Сыма Цянь должен был казаться одной из гротескных охранных статуй у ворот дома или у входа в гробницу, поставленных отпугивать демонов.
— Ты отвлек меня от первой чаши вина, — мрачно произнес он. — Бросай оружие. Тогда у тебя появится хотя бы малейший шанс остаться в живых. Иначе у тебя не будет вообще никаких шансов.
Бандит заколебался, затем, очевидно, решил, что «малейший шанс» не реален. Он выкрикнул что-то, похожее на имя, и бросился очертя голову на поэта, размахивая мечом. Тай затаил дыхание.
Ему не следовало беспокоиться, ведь он слышал рассказы. Сыма Цянь долгие годы сам был разбойником в диких ущельях, а его меч — единственный, который он носил, — стяжал славу.
Цянь уклонился от яростной атаки, пригнулся, уходя в сторону, и выставил вперед ногу. Бегущий человек споткнулся и упал. Бандит еще не успел опомниться и лежал, растянувшись на крыльце, когда господин Сыма уже приставил кинжал к его горлу.
Солнце появилось над павильоном с восточной стороны.
Слуга вышел во двор с той же стороны, держа в руках таз с водой. Он остановился. Широко открыл рот.
— Позови людей губернатора! — крикнула Сун. — Они перед домом! — Она взглянула на Тая. — И от них столько же пользы, как и в Белом Фениксе. — Она подошла и подала ему второй меч. Свою пару мечей она уже вложила в ножны.
— Эти пришли через калитку у воды?
Сун кивнула.
Поэт заломил левую руку бандита за спину. Тай видел, что она треснет, если нажать чуть посильнее. Кинжал оставался у его горла.
— Зачем ты здесь? — тихо спросил Сыма Цянь. — Ты знаешь, что следователи губернатора будет безжалостны. Отвечай, и я сделаю все, что смогу.
— Кто ты такой, чтобы делать мне предложения в Чэньяо? — прохрипел бандит, уткнувшись лицом в землю.
— Тебе придется поверить, что я могу их делать. Они скоро будут здесь. Ты слышал, как она послала за ними. Говори!
— Ты убьешь меня, если я скажу? До того, как они…
Тай поморщился, на мгновение закрыл глаза.
— Клянусь, — хладнокровно ответил поэт. — Зачем ты здесь?
— Это моего брата они пытали вчера ночью. После того, как два человека назвали его имя.
— Твой брат нанял людей для убийства Шэнь Тая?
— Ему сообщили, что человек с таким именем может приехать с запада. Нужно его ждать. Хорошо заплатят, если он приедет в Чэньяо и не уедет отсюда.
— Твоей брат получил такие инструкции?
— Да. Письмом. Я его не видел. Он мне только рассказал.
— Кто написал это письмо?
— Я не знаю.
— Тогда почему ты здесь? Это было его задание?
Лежащий на земле человек издал какой-то звук.
— Почему? Его принесли обратно к жене вчера ночью. Бросили тело на улице. Его слуга вызвал меня. Он лежал голый в грязи. Его кастрировали, а орган засунули в рот. Ему вырезали глаза и отрубили руки. Это был мой брат. Ты слышишь? Я пришел сюда, чтобы убить того, кто стал причиной этого.
Тай почувствовал, как его качнуло на том месте, где он стоял, в нарастающем свете дня.
— Тех, кто стал причиной этого, здесь нет, — сказал Сыма Цянь мрачно. Будто он ждал этих слов, подумал Тай. — Ты должен это знать. Они работают на губернатора Сюя, который только стремился прекратить насилие и убийства в своем городе, как обязан поступать на службе у Сына Неба, которому мы все в Катае служим. Нелегко… нелегко починить сломанный мир.
Последние слова были из стихотворения, не его собственного.
Они услышали звон металла. Солдаты, полдюжины, вбежали во внутренний двор. Один из них выкрикнул приказ.
Сыма Цянь прошептал что-то, чего Тай не расслышал. Кинжал поэта пришел в движение. Бандит, лежащий лицом вниз на земле среди цветов, умер мгновенно, раньше, чем стражники успели забрать его распростертое тело и сделать с ним то же, что с его братом в эту ночь.
— Как ты посмел убить его! — в ярости прохрипел начальник стражников.
Тай видел, что поэт собирается ответить. Он выступил вперед, быстро подняв руку. Цянь из учтивости замолчал, но остался напряженным, подобно змее, которая еще может ужалить.
— Как вы посмели пропустить убийц во двор гостиницы? — Резко спросил Тай. — В сад, который были поставлены охранять! Я хочу, чтобы вы назвали свои имена моей телохранительнице, немедленно. Я буду ждать, чтобы губернатор Сюй сообщил мне, как он собирается возместить эту оплошность.
Тай подумал, что солдат стал очень похож на рыбу, вытащенную из воды, которая внезапно лишилась возможности дышать.
Сюй Бихай, как уже стало ясно, был человеком, не признающим полумер. Он сочтет это второе упущение своих стражников пятном на своей чести. Этих солдат, весьма вероятно, казнят, подумал Тай. Он был не уверен в данный момент, что его это огорчит.
Он вздохнул.
— Простите, что вам испортили утро, — обратился он к Цяню.
Поэт пошевелил плечами и шеей, словно снимая напряжение.
— Это едва ли твоя вина. И я уже не спал.
— Нет?
— Ну, может, слегка дремал. Но я уже пил первую чашу. Ты теперь составишь мне компанию?
Тай покачал головой.
— Вы должны меня извинить. Мне придется переодеться для завтрака у префекта. Вчера вечером я забыл об этом.
— А! — произнес поэт. — Мы бы вер равно не выехали на рассвете, даже без этой задержки.
— Не выехали бы.
Тай повернулся к Сун. Она выглядела бледной. И у нее были на то причины.
— С тобой все в порядке?
— Они меня едва задели. — Это было неправдой, он это видел, на ее левом боку сквозь разрезанную тунику проступала полоса крови. Выражение ее лица изменилось.
— Глупо было так прыгать человеку, который два года не сражался! Безумием было даже выходить из дома. О чем вы думали?
Тай уставился на нее, маленькую и решительную, раненую, глядящую на него с яростью. Возмутительный вопрос.
— О чем я думал? Кто дерется с шестью бандитами и не зовет на помощь?
Она отвела взгляд, потом пожала плечами.
— Вы знаете ответ каньлиньских воинов на этот вопрос, мой господин. Ваша служанка просит прощения, если вы считаете, что я совершила ошибку. — Она поклонилась.
Он хотел было снова резко ответить, потом остановился. Всмотрелся внимательнее.
— Твоя рука тоже задета.
Она равнодушно взглянула на нее.
— Я перекатилась по камням. Я узнаю имена этих солдат и отошлю их губернатору. Что-нибудь ему передать? — Она сделала многозначительную паузу. — Или кому-нибудь еще?
Тай проигнорировал ее вопрос.
— Что произошло с теми двумя мужчинами в саду вчера ночью?
— Они ожили. Я с ними говорила. Они отправились по реке домой.
— Ты не спала?
Она кивнула. Поколебалась.
— Поэтому я увидела тех, других, когда они вошли в сад.
Он это обдумал.
— Сун, откуда они узнали, где моя комната?
— Думаю, мы выясним, что кто-то из здешних слуг им сказал, — под давлением. Или нет. Мы можем это оставить для следствия губернатора Сюя, если вы не хотите поступить иначе.