– Уж прости, – улыбнулся Николай, глядя, как девушка откидывает одеяло и спускает босые ноги на пол. На ней были только брюки и рубашка, обычно собранные в хвост темно-каштановые волосы спадали на плечи и спину. – Ты сама написала, чтобы я приехал скорее. Действительно важные новости? Что-то нашла среди вещдоков?
– Нашла. – Девушка сунула ноги в тапочки, встала, потянулась, вскинув руки и выгнув спину. – Пойдем в зал.
В гостиной она достала из пакета две одноразовые картонные тарелки, принялась раскладывать в них пельмени, заодно рассказывая:
– Прокопалась я там всю ночь и все утро. Ребята в Штази дотошные, как я и надеялась. Собрали на месте взрыва все, до щебенки. И знаешь, что я нашла среди металлических обломков?
– Что? – приподнял брови Николай, устроившийся на диванчике.
– Кусочек электрической батареи! – Настя плюхнулась на диван рядом и подала Дронову одну тарелку. – Маленький, с булавочную головку. Оплавленный, но все равно узнаваемый. Точь-в-точь такой, как на бомбе из Ташкента. Понимаешь?
– Понимаю, что это плохо, – вздохнул Дронов, рассматривая пельмени. – Настя, а где вилки?
– Так ешь, не до роскоши, – фыркнула сыщица. Ухватив пельмень двумя пальцами, она забросила его в рот. Прожевав, добавила: – Там в пакете салфетки, можешь ими брать. Потом руки помоем…
– А я сегодня кофе пил, – похвастался майор. – Правильно приготовленный. Лично господином военным атташе французского посольства.
– Подлец. – Девушка улыбнулась и положила голову на плечо Николая. Прожевала еще один пельмень. – Я тоже за ночь немало кофе выпила, но мне его готовил дежурный полицейский, а не французский дипломат. Давай рассказывай, чем занимался. А потом вместе все обдумаем.
И Николай рассказал…
Их беседа закончилась в спальне – правда, не таким образом, как можно подумать. Расправившись с пельменями, Анастасия сбросила оставшуюся одежду, забралась в кровать и натянула одеяло до самого носа. Сверкая с подушки очками, она велела Дронову поставить у кровати стул и продолжать доклад, что тот и сделал. Дослушав его до конца, сыщица приспустила одеяло, сказала сонно:
– Ну, один вывод из этой истории я могу сделать прямо сейчас.
– Какой же? – полюбопытствовал Николай.
– Тебе надо учиться вести разговоры и держать себя, – заявила девушка, выпростав из-под покрывала руку и ткнув в майора пальцем. – Раз уж постоянно при мне, ты не должен теряться в таких ситуациях. Как все закончится – определю тебя на курсы полевых агентов при нашей учебке. Хватит уже этого маскарада с армейской службой. Научишься всему, чему надо, и получишь наконец жетон – как у Саши, только с синей эмалью. Сыщика из тебя не выйдет, не обижайся, но оперативник – вполне.
– М-да-а-а… – протянул Николай, откидываясь на спинку. Задние ножки стула обиженно скрипнули под его весом. – Года три назад предложи мне кто стать агентом охранки – я бы тому в лицо заехал.
– Потому оно так просто и не делается, – слабо улыбнулась явно засыпающая Анастасия. – Сначала нужно найти подход к человеку, проверить его таланты, подготовить морально… Чтобы он в итоге сам попросился на службу.
– Это ты со мной и провернула, да? – хмыкнул Дронов.
– Отчасти. Многое вышло случайно… – подмигнула сыщица. – Но ведь удачно для нас обоих, согласен?
– Ладно, об этом мы еще поговорим. – Николай снова подался вперед, уперев локти в колени. – Ну а действительно полезное что-нибудь было? В том, что я рассказал?
– Пожалуй, да. Завтра же мы с тобой воспользуемся приглашением господ отставных офицеров. Я тоже с ними познакомлюсь, сложу свое впечатление. Еще… – Девушка провела ладонью по одеялу. – Я теперь не сомневаюсь, что нам нужно копнуть глубже под француза и англичанку. Ничего пока не хочу загадывать, но знать точно, что они собой представляют, – просто необходимо.
– Думаешь, это даст нам ниточку к подрывникам?
– Не думаю, – мотнула подбородком сыщица. – Все слишком смутно пока. Строить гипотезу не на чем, как сказал бы один из моих наставников в училище. Нету фундамента для логических конструкций. Но интуиция мне подсказывает, что мы плаваем где надо. Водица мутная, непрозрачная, однако давай же начнем нырять и щупать дно. Вдруг все же попадется жемчужница? – И добавила в ответ на утвердительное хмыканье Николая: – Только не сегодня. Сегодня у нас отпуск, считай. Я часов пять посплю, и вечером наведем тут порядок. Мы в этом номере надолго, а здесь даже готовить негде.
– А ты планируешь?.. – насторожился майор.
– Конечно, – кивнула Настя и поправила сползшее с подбородка одеяло. – Знаешь, сколькими способами и со скольким количеством добавок можно приготовить местные сосиски? Это тебе не яичница! В общем, по пути из хранилища вещдоков я обналичила немного серебра в банке и прошлась по лавочкам в Митте. С моей юности мало что изменилось, даже некоторые лавочники те же. До темноты нам привезут примус, посуду, кое-какие припасы, гражданскую одежду для нас обоих… На твои размеры отыскать готовый костюм было сложно, но мне обещали выскрести со складов, я двойную цену заплатила. В общем, если я буду спать – примешь все, ладно? Меня не буди.
– Договорились. – Николай поднялся. – Ладно, не стану мешать.
– Да, еще там будут три пары простого белого белья для меня, – добавила девушка, переворачиваясь на бок и натягивая покрывало на голову. – Просто положи их куда-нибудь, я проснусь – надрежу, где надо, сама.
– Господи, Настя… – Дронов откашлялся в кулак.
– Не жалуйся, – глухо отозвалась девушка из-под одеяла. – Что бы ты ни говорил в прошлый раз, тебе понравилось. Однако я постараюсь придумать что-нибудь новое, интересное. Не люблю повторяться.
Майор ничего не ответил – чувствуя, что уши его пунцовеют, как у мальчишки, офицер молча вышел из спальни и очень тихо, осторожно прикрыл за собой дверь.
Долго скучать на диване ему не пришлось. Посыльные из лавок начали прибывать один за другим – похоже, Анастасия успела обойти добрую дюжину магазинов. Помимо переносной газовой плиты, которую Настя отчего-то назвала «примусом», в номер доставили две новенькие сковороды, набор ложек, вилок и ножей, продукты, а также упомянутую сыщицей одежду. Николаю достался коричневый костюм с широким галстуком, себе девушка приобрела несколько белых блуз, более элегантных, чем ее обычная мужская рубашка, маленькое черное платье и черные же шелковые перчатки выше локтя. Ко всему этому прилагались необходимые мелочи – заколки для галстука и запонки для Дронова, тонкие черные чулки и лаковые туфли на каблуке, явно приобретенные «в комплект» к платью, и тому подобные вещи.
Все это майор добросовестно рассортировывал. Когда ближе к вечеру Анастасия вышла из спальни, сладко зевая и потягиваясь, плита уже была готова к использованию, продукты выложены рядком на столе, а вещи разложены по дивану.
– Знаешь, Коля… – протянула девушка, со странной ухмылочкой озирая комнату. – Я начинаю склоняться к мысли, что дядюшка Готфрид кое в чем прав… Кстати, как ты смотришь на то, чтобы научиться готовить? Я могу дать тебе пару уроков.
– Не надейся заманить меня в эту ловушку! – делано возмутился Николай. – И потом, готовить я умею, но тебя мне все равно не превзойти. Лучше скажи – у тебя во сне озарений не было?
– Не было, – качнула головой Анастасия и вздохнула. – Так что зажигай примус…
– Это не примус, Настя.
– Зажигай примус, и я все-таки покажу тебе пару хитростей. Начинать всегда стоит с подготовки сковороды…
В тот день сыщица и офицер больше не говорили о расследовании. Но когда они готовили берлинские колбаски с глазуньей в четыре руки и когда вместе читали газеты на немецком, попутно тренируя произношение Николая, – девушка выглядела слегка рассеянной. Дронов знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать: как бы искренне ни пыталась Анастасия отвлечься, ее мысль все равно возвращалась к текущему делу. И думала она сейчас о том, как выстроить связную картину преступления из немногочисленных улик.
Тем не менее вечер удался на славу. В маленьком гостиничном номере воцарилась домашняя, уютная атмосфера, и к наступлению сумерек Николай окончательно избавился от напряжения, скопившегося за последние дни. Ночь прошла не менее приятно – достаточно сказать, что купленные Настей чулки и длинные перчатки нашли применение, хотя и отдельно от платья, а один из дешевых наборов белья был приведен в полную негодность. Утром майор и сыщица чувствовали себя самую малость невыспавшимися, однако ничуть об этом не жалели.
Следующие два дня они провели, наведываясь в гости к осевшим по всему Берлину отставным офицерам ГСВГ. Домами Лисова и Сосновского дело не ограничилось – им удалось завести знакомство еще с несколькими семьями, квартиры которых Николай и его напарница также посетили при первой оказии. Все это время Настя с видимым наслаждением актерствовала, сутки напролет играя роль милой и общительной, немного наивной юной немки, пошедшей на военную службу из романтических побуждений. Пожилые отставники сдавались перед ее обаянием почти без сопротивления. Анастасия слушала их истории, поддакивая и кивая, по-настоящему краснела, когда ее называли «дочкой», неуверенно улыбалась женам отставников, вела себя с их детьми и старшими внуками как с ровесниками – в какой-то момент Дронов сам почти поверил, что девушке чуть за двадцать, а не без малого тридцать лет. Лишь по вечерам, в номере «Жандарма», она сбрасывала маску и, лежа на диване в гостиной, устало, довольно цинично комментировала все увиденное за день. Майор не переставал удивляться тому, сколько выводов сыщица ухитряется делать из совершенно обыденных вещей и мелких деталей. В своих длинных вечерних монологах она описывала без прикрас каждое из посещенных семейств, и в голове Николая понемногу складывался цельный образ «русского сообщества» Берлина – инертного, консервативного, накрепко привязанного к домам и семьям.
В конце недели человек из Штази доставил Насте ворох бумаг, связанных с французским военным атташе. Часть листов и папок была украшена штампом Имперского министерства государственной безопасности, на остальных красовалась синяя печать Министерства иностранных дел. Сыщица зарылась в них на несколько часов, а за послеобеденным чаем устроила итоговый разбор.