Анастасия полагала, что за подрывом будут наблюдать с крыши или верхних этажей одного из многоэтажных зданий, откуда стеклянный купол Рейхстага виден превосходно. Дронов же готов был поставить на парки – туда проще проникнуть незаметно, там проще спрятаться. А правительственное здание, ярко освещенное даже глубокой ночью, видно из многих точек. В результате облава разделилась на три части. Все они выдвинулись на позиции за пару часов до рассвета – чтобы дать неизвестному противнику время залезть в ловушку.
Первая часть, набранная из самых опытных берлинских полицейских, усиленная полевыми агентами Штази, отправилась под землю. На них лежала важнейшая задача – не допустить взрыва. Если бомбы уже установлены, их должны были отыскать и обезвредить. Если подрывники еще не явились, полицейским следовало рассыпаться по канализации и ожидать в многочисленных засадах.
Вторая часть, тоже составленная из полицейских и агентов министерства, во главе с самой Настей прочесывала городскую застройку. Они имели приказ без колебаний задерживать всякого, кто покажется им подозрительным, а также проверять частные квартиры при необходимости. Дронов уже представлял, сколько бездомных и бродяг, обитающих в городских подвалах и на чердаках многоэтажек, отправится сегодня в кутузку.
Наконец, третью часть облавы образовывали армейские части – три роты пеших егерей. Они прибыли «на старт» последними, зато развернулись много быстрее полицейских. Егеря оцепили Тиргартен, проверили мелкие рощицы вне его черты, после чего двумя цепями вошли в огромный парк. Николай не столько командовал ими, сколько приглядывал за ходом операции, чтобы доложиться потом Насте. Немецкие егеря свое дело знали и без него. Тем не менее русскому офицеру доверили идти в центре одной из цепей – тот знал, насколько важное это место, и был благодарен за оказанное доверие.
Даже с учетом поправок, внесенных «дядюшкой» Готфридом, все это было одной огромной авантюрой. Очень в духе Анастасии. Однако Дронов понимал, почему опытный и осторожный начальник Пятого отдела принял план сыщицы. Даже если облава закончится пшиком, если они никого не поймают и ничего не найдут сегодня – их действия все равно сорвут готовящуюся провокацию. Неприятель будет вынужден отступиться от своего плана, внести в него коррективы. Возможно, он даже испугается и всполошится, обнаружив, какие силы подняты против него. Все это выигрывает время для расследования. К тому же чем дольше разрыв по времени между провокациями, тем меньше от них эффект. Выбив одно звено из цепочки злодеяний, они, быть может, вовсе ее разорвут.
– Все в порядке? – поинтересовался возникший из полумрака лейтенант егерей. Он вместе с еще одним офицером крейсировал вдоль цепи, опрашивая солдат и проверяя обстановку, чтобы сообщить ее идущему позади капитану.
– Так точно, герр лейтенант. Ничего необычного, – отозвался шагающий справа от Николая боец.
– Все в порядке, – подтвердил Дронов.
– Герр майор, – кивнул ему егерь-офицер, прежде чем пройти дальше.
Однако исчезнуть во мраке он не успел. Далеко справа послышались голоса – кто-то кого-то окликал. А еще через несколько секунд хлопнул выстрел.
– Остановиться! – рявкнул лейтенант, бросаясь на шум и на бегу выхватывая револьвер. – Передать по цепи! Остановиться!
Дронов последовал за ним, также на бегу обнажая оружие. За первым выстрелом последовали еще два звонких хлопка, в ответ залпом ударили егерские карабины – три или четыре разом, не меньше. Меж деревьев замелькали пятна света, и навстречу бегущим офицерам внезапно выскочил… грузовой паромобиль с зажженными фарами. Николай и германский лейтенант бросились в стороны, спасаясь из-под колес. Машина, обдав их горячим паром, промчалась мимо, рыская из стороны в сторону, петляя меж деревьев. Николай торопливо поднялся на колено, вскинул револьвер – слишком поздно. Паромобиль скрылся за древесными стволами. Зато там, откуда он приехал, вновь вспыхнуло пламя. Что-то ярко сверкнуло, раздалось глухое шипение, резко перешедшее в рев, и из-за макушек деревьев в небо взмыли три алые звезды. Оставляя за собой дымные хвосты, они умчались куда-то на север. Еще мгновение спустя грянул взрыв. Но не там, куда улетели «звезды». На земле, неподалеку, едва ли не в сотне метров от Николая.
Майор во второй раз бросился наземь, прикрывая голову руками. Земля ощутимо дрогнула, над головой офицера пронеслась слабенькая ударная волна, осыпавшая его листьями, веточками и какой-то трухой. Когда Дронов встал, выскребая из волос осыпавшийся с крон древесный мусор, место взрыва уже вовсю пылало. Пожар охватил несколько деревьев и понемногу распространялся. На фоне стены живого пламени можно было различить черные человеческие фигурки – егеря отступали перед огнем, помогая раненым и контуженым товарищам.
– Ничего себе… полыхает, – ошарашенно произнес немецкий лейтенант, тоже поднявшийся на ноги.
– Зажигательная смесь. – Дронов тряхнул головой, не отводя взгляда от огня. – Это точно зажигательная смесь. Но что было в небе? И что, в бога душу, вообще произошло?..
Глава 4
Солнца пока не было видно за зданиями, но первые его лучи уже играли в тонких струйках дыма, реющих над Кенигсплатц. Пахло гарью и какой-то химией. Причем если дымом тянуло по всей Королевской площади, то острый химический запах ощущался лишь у самых ступенек Рейхстага, развеиваясь уже в полусотне метров от него. Когда Николай поинтересовался у офицера-брандмейстера его источником, тот отмахнулся:
– Пена. Специальная.
Допытываться майор не стал – раздражительность огнеборца была ему понятна. Брандмейстер вместе с подчиненными трудился всю ночь, пытаясь отстоять Рейхстаг у пламени, и вымотался до невозможности. Все правое крыло здания выгорело подчистую, однако даже это было большим достижением пожарных. Благодарить следовало «дядюшку» Готфрида с его немецкой предусмотрительностью. Хотя взрыва предполагалось не допустить вовсе, он все же распорядился незаметно стянуть на улицы Митте четыре полных пожарных бригады. Включая одну армейскую, оснащенную каким-то особым оборудованием, льющим на огонь вместо воды белую пену. Николай прежде ничего подобного не видел – пена гасила даже небольшие потеки зажигательной смеси.
Два из трех снарядов, выпущенных по Рейхстагу, достигли цели. Третий упал на мощеную площадь, расплескав по брусчатке пылающую лужу. К счастью, обошлось без жертв – в здании имперского собрания на ночь оставалась лишь охрана. Все полицейские успели выбежать из караулок прежде, чем огонь распространился. Пожарные экипажи примчались за считаные минуты. Не пытаясь тушить очаги пожара, берлинские огнеборцы изолировали их, дав огнесмеси выгореть. Они со своей работой справились отлично. А вот Штази и его русские союзники потерпели сокрушительную неудачу.
– Давайте поугадываем, какие заголовки будут в утренних газетах, – неестественно веселым голосом смертника, идущего на эшафот, предложила Анастасия. Сыщица жевала сорванную где-то травинку, прислонившись спиной к ярко-алому борту пожарной машины. – В обед проверим. Кто больше угадает – ставит проигравшим по щелбану.
– Давай сделаем проще, моя дорогая Настя, – хмуро предложил господин Беккер, тяжело опирающийся на свою трость. – Я, на правах старшего, поставлю тебе десяток щелбанов просто так. Устраивает?
Директор Пятого отдела прибыл к месту событий вскоре после пожарных – чтобы выслушать доклады и отдать распоряжения. Увы, добиться ему удалось немногого. В узком переулке к западу от Тиргартена полиция обнаружила брошенный грузовик – тот самый, что сбежал из парка ночью. Пассажиров его, разумеется, и след простыл. Груза в кузове не было. Анастасии и Николаю тем более нечем было похвастаться. Сыщица с агентами Штази не обнаружила вообще ничего, майору и егерям досталось выжженное пятно посреди парка, площадью с небольшой плац для спортивных занятий. Если там и были какие-то улики, их сплавившиеся останки предстояло долго выковыривать из пропеченной земли.
– На самом деле я бы победил в этой игре в любом случае, – добавил Готфрид после секундной паузы. – Потому что примерные заголовки утверждались еще на днях, в соседнем отделе. Распространения информации не остановить, однако правительственные газеты предупреждены – не поднимать большого шума, если что-то произойдет в ближайшие дни. С независимыми сложнее, но и с их владельцами провели беседы загодя. Другое дело – завтра о пожаре Рейхстага напишут газеты Рима, Парижа, Лондона… Эту фору нужно использовать, чтобы успеть официально перевалить вину на кого угодно, кроме русских. Так мы сможем хотя бы частично переиграть противника.
– И есть на кого валить? – с интересом спросила Настя, приподнимая брови.
– Даже несколько вариантов, – хмыкнул ее «дядя». – Опять же предусмотрены загодя. Планировать действия на случай полного провала всегда полезно.
– Узнаю почерк Штази, – фыркнула Анастасия.
Беккер наградил ее недовольным взглядом и обратился к майору:
– Николай, как военный человек, скажите – вам это что-нибудь напомнило? То, что вы видели ночью?
– Да, есть такое… как бы… – Дронов замялся, потер подбородок. – Было похоже на артобстрел. Но с помощью ракетных снарядов.
– Вы с подобным встречались прежде? В Азии?
– Нет, – качнул майор головой. – В армии мы используем ракеты только для передачи сигналов. Однако давно, еще до моей службы, на вооружении азиатских полков некоторое время стояли ракетные станки. В них использовались ракеты потяжелее сигнальных, их залпом выстреливали в сторону врага. Неплохо действовало против легкой конницы кочевников – кони пугались свиста ракет и огня… Но урона такая стрельба почти не наносила. Только рассеивала противника. Потому станки недолго пробыли на вооружении. Сейчас их и в Азии мало кто вспомнит. Однако такие снаряды, как здесь… Это что-то совсем иное. Они были больше, они могли нести заряд огнесмеси, они летели прямо в цель. Точность не хуже, чем у полевой артиллерии. У армии такого нет.