— С твоей матерью все хорошо, — сказал Медичи, увидев мой тусклый взгляд. При этом, говорил сухо. Моя мама ему все еще не нравилась. — Несколько дней назад она вернулась к сестре в Дзоньо.
От этой новости мне стало немного легче, но для себя я решила, что, как только получится, попробую съездить к маме. Нам следовало поговорить. Пока что я старалась побыстрее прийти в себя и беспрекословно выполняла все указания врачей.
На третий день моего пребывания в больнице, в мою палату пришел Адриано Медичи. Мне стало немного не по себе. В присутствии дона Коза Ностры просто не знала, как себя вести. Все же он производил впечатление мощного, строгого и недосягаемого человека.
— Я надеюсь, что ты себя уже лучше чувствуешь, — сказал мне мужчина.
— Да, — кивнула.
Он спрашивал о моем самочувствии и позже отошел на другую, ненавязчивую тему. Позже я поняла, что Адриано Медичи пришел не только для того, чтобы узнать, каково было мое самочувствие, но и посмотреть на ту, которую выбрал его сын. Небольшой разговор и его пристальный взгляд, будто бы насквозь рассматривающий меня. Дон Коза Ностры был в моей палате около десяти минут и за это время мне показалось, что меня разобрали по частям, а потом заново собрали.
Перед уходом Адриано Медечи перекинулся с Винченсо несколькими неслышными для меня фразами, после чего покинул палату. Я вновь осталась с Громадиной наедине.
— И что теперь? — спросила, садясь на кровати. При этом держалась ладонью за голову. Она все еще болела.
— Ты примешь лекарства и ляжешь спать, — ответил Винченсо. Он опять стоял около окна и курил. Что-то смотрел на планшете.
— Волнуешься обо мне? — я улыбнулась уголками губ и подмигнула Громадине. Хотела, чтобы он ответил, что, да, волнуется. Чтобы подошел, обнял и поцеловал. Проявил нежность. Но в ответ услышала лишь:
— Мелкая, лекарства. Пей.
Ах, да. Речь же шла об Винченсо Медичи. Какая нежность? В нем ее просто не было. Но мне с головой хватало и его молчаливой заботы. Да, Винченсо никогда не скажет мне слащавых признаний в вечной любви, но я была уверена в том, что он всегда будет рядом.
Да и я все равно чувствовала, что по ночам, когда Медичи думал, что я крепко спала, он садился на край моей кровати и опять касался ладонями моих волос. Ощущала на своем лице его взгляд и всеми силами старалась не выдать того, что проснулась. Мне так нравились такие моменты. От них веяло чем-то интимным. Личным и таким близким.
Но, все же мне хотелось знать, что будет дальше. Что будет с нами. Поэтому, сжав в руках подушку, я сказала:
— Да выпью я лекарства. Вообще я хотела спросить, что будет теперь? С нами? Все же я нечистокровная. Правила твоего клана…
— Отец сказал, что для нас будет сделано исключение из правил, — сказал Винченсо, не отрывая взгляда от планшета.
— Почему ты раньше мне об этом не рассказал? — я округлила глаза. — Когда твой отец сказал тебе об этом?
— Только что.
— И ты такой спокойный? — я удивилась. Адриано Медичи сделал то, что для него было нонсенсом. Позволил своему сыну быть с нечистокровной. Для меня эта новость была невероятной и в тот же момент такой радостной.
Винченсо на это ничего не ответил. Но оторвал взгляд от экрана планшета и посмотрел на меня.
В этот момент я еще не понимала, что мысли Винченсо значительно отличались от моих. Я только недавно приняла свои чувства, а у него они были уже давно. И он уже давно перешагнул черту, которая не позволяла нам быть вместе. Предлагал мне стать женой до того, как в этих запретах появился хоть какой-то просвет. Знал, что мы будем вместе. Не его отец позволит, значит сам Винченсо этого добьется.
Но мне все же немного не хватало близости. Этот момент был для меня очень значим и мне хотелось в полной мере ощутить, что Винченсо теперь мой. Поэтому, когда Медичи сел в кресло, я сползла с кровати и поплелась к нему, после чего умостилась к нему на колени, спиной прижимаясь к крепкому торсу. Еще и поерзала немного, пытаясь сесть поудобнее. Имею право! Мой парень! Моя злобная Громадина!
— Что ты делаешь? — спросил Винченсо убирая планшет. Будто не хотел, чтобы я увидела то, что там было. Но я все же успела скользнуть взглядом по экрану. Увидела там текст, похожий на досье и две фотографии одного и того же мужчины. На одной он был снят тайно. Просто где-то на улице. На второй он мертвый лежал в грязи. При этом, с изрезанной кожей, вырезанными глазами и без губ. Так вот на что смотрел Винченсо с таким безразличным выражением лица.
У меня нервы натянулись и дыхание сбилось. Страшное зрелище. На мгновение стало жутковато, что в отличие от меня для Винченсо это было чем-то обыденным, но уже вскоре я отогнала эти мысли в сторону. Знала, кем являлся Медичи и, раз хотела быть с ним, должна быть готовой принять даже эту его жуткую, для многих неминуемо пугающую сторону. Поэтому сделала вид, что не заметила того, что было на экране планшета и просто продолжила моститься на коленях у Винченсо.
— Хочу посидеть на коленях у своего парня, — сказала. Хотела поднять голову и посмотреть Винченсо в лицо, но знала, что лучше этого не делать. Голова опять могла очень сильно заболеть.
Наконец-то удобно умостилась и ощутила, как по коже побежали приятные мурашки, когда Винченсо по-собственнически положил ладонь мне на ногу около бедра. Неожиданно он дал мне свой планшет, но на экране было уже не то, что я увидела раньше. Там виднелся сплошной текст.
— Что это? — спросила, взяв планшет.
— Информация о Фелисе.
Я читала жадно и была рада тому, что в это мгновение рядом со мной был Винченсо, ведь усвоить эту информацию было тяжело и больно. Наркозависимая. Я видела, что Фелиса менялась, но даже не предполагала, что эти изменения могли быть по такой причине. И какая же злость меня взяла из-за злости на парня, который ее подсадил на запрещенные вещества. Желала ему мучительной смерти. Он пользовался моей сестрой. Подкладывал сначала под Джовани, а потом и под других мужиков. А она верила его словам. Думала, что этим помогает.
— Откуда эта информация? — спросила, отдавая Медичи планшет.
— Из той организации, в которой Фелиса продавала свое тело.
— Ты… ты читал это? — спросила запнувшись.
— Не все.
— Почему?
— Мне неинтересно.
Стало немного горько от этих слов. Задавала Винченсо этот вопрос не просто так. О нем тут тоже было несколько строчек. Именно Медичи стал причиной первоначального срыва Фелисы. Она его любила. Хотела быть с ним и даже обманом отдала ему свою девственность, но потом была очень грубо отвергнута. Настолько грубо, что это повлекло за собой сильную депрессию. И в этот период Фелиса встретила этого Ардженто. Он воспользовался состоянием моей сестры. Влюбил в себя и дальше тянул из нее выгоду. Временами он бросал Фелису, а она бежала к нему, или пыталась найти помощь на стороне. У Ксиана, Дарио или Винченсо.
Меня раздирал жаль от того, что Фелисе пришлось такое пережить. Но, в тот же момент, мне впервые за последнее время… Хотя, нет, впервые за всю жизнь, захотелось разбить ей лицо. Вот же сука. Я же могла помочь ей. Если бы она ранее рассказала мне обо всем, для Фелисы я бы сделала все. Но она этого не сделала. Не искала моей помощи. Она топила меня в грязи. В той информации была запись о том, что несколько раз снявшись в порнографических роликах, она делала себе кудряшки и ставила условия, что партнеры по съемке должны были называть ее Ромолой.
Я вспомнила о словах Винченсо. Ранее, думая, что я Фелиса, он однажды сказал, слова, которые дали мне понять, что сестра пыталась меня подложить под него в обмен на помощь. И я вспомнила ту фотографию, которую мне дала мама в Дзоньо. Она просто решила, что на ней была Фелиса со своим парнем, но мне уже казалось, что, прифотошопив именно меня к Ксиану, она и тут хотела совершить что-то не очень хорошее. Та фотография меня не особо волновала, поэтому в своих мыслях я быстро переключилась на другие, не менее горькие, жженые мысли. Но, значительно позже я все же узнаю, что Фелиса этой фотографией хотела настроить Винченсо против меня и Ксиана. Она знала, что Ян тогда следил за мной и могла разыграть из этого связь. Вообще, Фелиса многое сделала, пользуясь нашей внешней схожестью. Многое будет вылазить намного позже. Она умерла, но после себя оставила столько грязи и горечи. А я все не могла понять почему. Хотя, ответ был очевиден. Винченсо Медичи. Фелиса до конца его любила и не могла принять того, что он ее так грубо отверг.
Единственной загадкой для меня оставалось ее прощальная записка. Именно из-за нее, чувствуя безысходность и боль сестры, я поехала в Милан. Но, если Фелиса меня ненавидела, зачем писала мне те строки? Этого мне уже было не суждено узнать. В этот момент, сидя на коленях у Винченсо и, чувствуя, как он еле ощутимо большим пальцем гладил мою ногу, я наконец-то отпускала мысли о своей сестре.
Разве что все еще оставалась злость на этого Ардженто. Но, как я позже узнаю, этот парень уже мертв. Его застрелили в собственном доме. Он это заслужил.
***
Прошла неделя моего пребывания в больнице. С одной стороны, мне не нравилось находиться в палате. Белые стены и запах лекарств угнетали. Но, с другой стороны, это время считала самым счастливым за всю свою жизнь. А все потому, что Винченсо был рядом.
Я все больше млела всякий раз, когда Винченсо садился на край кровати и опять вплетал пальцы в мои волосы, начиная перебирать кудряшки. Всякий раз у меня по коже бежали мурашки и хотелось закрыть глаза, просто наслаждаясь ощущениями.
Правда, стоило мне закрыть глаза, как перед глазами возникали совершенно другие картинки. Например, то, как Винченсо, поставив меня на четвереньки около края кровати, наматывал мои волосы на ладонь и, сжимая их в кулаке, сзади жестко вколачивался в мое тело, пальцами второй руки до красных отметин сжимая мою попу. Да, грубо и, ко всему прочему, тогда эта близость была не особо по моей воле, но все равно от этих воспоминаний, кожу начинало покалывать и внизу живота все ныло.