Я киваю, потому что, честно говоря, я здесь единственная, кто не заслуживает доверия. Майлс — само совершенство.
Опускаю руку вниз и дрожащими пальцами начинаю возиться с его джинсами, безумие от того, что он не заполняет эту жажду внутри меня, одолевает с каждой пройденной минутой. Я нуждаюсь в нем так же сильно, как и он во мне. Удовольствие избавит меня от чувства вины и терзающих мучений. Мне нужно потеряться под его тяжестью и в его теле и не думать обо всем, что я от него скрываю, и о том, как плохо все это может закончиться.
Стягиваю джинсы с его ягодиц и крепко сжимаю член, располагая его между складками и тем местом, где он мне нужен.
— Майлс, — умоляю я. — Сделай это.
— Мерседес, — рычит он и толкается в меня. Глубоко. Очень глубоко.
— Да, — кричу я, потому что соприкосновение плоти с плотью — это чудесно. Эта полнота чудесна. Давление жизнеутверждающее.
— Мерседес, — стонет он снова и снова, чередуя мое имя с поцелуями в шею и ключицу. И вскоре я чувствую, как мои закрытые глаза покалывает от слез. Слез моей неминуемой гибели.
Он никогда меня не простит.
ГЛАВА 27
Майлс
Я хмуро смотрю на телефон, крепко зажатый в руке, глупо желая, чтобы он издал сигнал. Зазвонил. Что угодно. Прошло уже несколько дней, как Мерседес побывала у меня дома, и с тех пор я не слышал от нее ни слова.
Знаю, заниматься сексом без резинки опасно, вдруг она беспокоится, что подхватила что-то от меня? Я, черт возьми, чист. Потом мы даже немного об этом поговорили. Я всегда пользуюсь презервативом. Даже все годы с Джос. Она так боялась забеременеть, что даже смешно, учитывая ее случайную беременность от того богатого ублюдка.
И, да, с тех пор я спал с девушками, но всегда был осторожен. Так чертовски осторожен. Не знаю, что на меня нашло в тот вечер в дедушкином грузовике. Наверное, я просто столкнулся с двумя мирами. Старым и новым, и все это казалось таким правильным, таким естественным, таким... настоящим. Я должен был овладеть ею. Там. В том грузовике.
Дедушка бы чертовски гордился. Он похлопал бы меня по спине и, наверное, посоветовал надеть кольцо на палец любой девушки, которая раздвинет ноги в винтажном грузовике.
Усмехаюсь от этой мысли и делаю большой глоток пива, затем жестом показываю бармену принести еще.
— Чувак, ты вообще слушал меня все это время? — говорит Сэм, поворачиваясь ко мне лицом, рыжая борода длинная и неровная, глаза узкие и злые.
— Да, я слушал тебя. Твой дядя хочет, чтобы ты выкупил его долю в «Магазине шин». Чертовски круто, чувак.
— Круто для нас обоих, тупица.
— А? — отвечаю я, бездумно разрывая на части подстаканник с надписью «Перл-Стрит Паб». — Я-то тут при чем?
— Если я стану управлять «Магазином шин», то хочу, чтобы ты был рядом. Может, в качестве менеджера или долбаного руководителя по поставкам запчастей. Не знаю, старик. Черт, может, тебе удастся открыть гараж по ремонту старинных авто, а «Магазин шин» возьмет тебя под свое крыло. Сможешь наконец-то чаще работать с классикой. Мы дадим рекламу и все такое. Представь себе, как круто будет выглядеть грузовик твоего деда в нашем салоне? Покрышки с чертовой белой полосой. Проклятье, только от мысли об этом у меня встает.
Я качаю головой и протягиваю бармену пустую бутылку, а он дает мне новую.
— Думаю, не так уж плохо.
— Ты чертовски прав, — рявкает Сэм и чокается со мной бутылкой. — Господи Иисусе, в одной мастерской у нас было бы все. Шины, ремонт машин и реставрация старинных автомобилей. Мы могли бы дать объявление в Денвер, сам знаешь, владельцы классики приедут ради умелых рук. А ты — чертов король классики, братан. И ты это прекрасно знаешь.
Я бездумно киваю, зная, что он говорит то, о чем мы часто мечтали вместе, но по какой-то причине я не могу отвлечься от мыслей о Мерседес.
— Чувак! — Сэм сильно толкает меня в плечо.
В мгновение ока я вскакиваю на ноги, ярость вспыхивает быстрее, чем ожидалось. Так сильно сжимаю челюсть, что мне кажется, я слышу, как крошатся зубы.
Сэм поднимает руки в знак капитуляции.
— Остынь, мать твою. Я просто пытаюсь вывести тебя из этого жалкого настроения. Тебе нужно потрахаться.
— Отвали, — рычу я и снова опускаюсь на барный стул.
— Это правда. Ты тоскуешь по своей приятельнице по траху, и это глупо.
— Она не приятельница по траху, — рычу я и пихаю его в плечо. — Выбирай слова, твою мать, когда говоришь о ней. Я не шучу, старик.
— Ладно, ладно. Но ты должен четко расставить свои приоритеты. Не позволяй этой девушке забраться себе в голову и заставить упустить прекрасную возможность. Хочу сказать, что в ближайшем будущем мы можем стать деловыми партнерами. Я говорю о том, чтобы сделать Боулдер нашей сучкой, и это будет чертовски фантастично.
Я торжественно киваю и позволяю его словам проникнуть в сознание. Ясно, что сегодня вечером Мерседес занимала все мои мысли, и именно этого дерьма в жизни мне не нужно. Если она мне не позвонит, то я не собираюсь из-за этого переживать. У нас случайная связь. Именно этого я и хотел.
Я не хотел драмы.
Чувствуя новую цель, хлопаю ладонью по стойке бара.
— Ты чертовски прав, Сэм. Это будет круто.
— Да, черт возьми! — Он чокается со мной пивом и в замешательстве смотрит, как я встаю. — Что мы делаем?
— Уходим.
— Уходим? Куда?
— Мы же празднуем, брат. У нас новое будущее, и нам пора сойти со старой сцены. Давай пройдемся по Перл-Стрит и посмотрим, в какие неприятности сможем попасть.
Сэм громко смеется и хлопает меня по спине.
— Я в деле!
ГЛАВА 28
Кейт
— О, я вижу только что освободившийся столик! — взвизгивает Линси, бросаясь прочь с коктейлем Лонг-Айленд и практически обрушиваясь на стол из нержавеющей стали, даже не дождавшись, чтобы пара, занимавшая его все это время, взяла куртки и ушла.
Съеживаюсь при виде этой сцены и оглядываюсь, чтобы проверить, сколько людей на нас смотрят.
Не слишком много. Могло быть и хуже. Но я ценю старания Линси, потому что столики в таверне «Вест-Энд» трудно заполучить. Это трехэтажный бар в Боулдере с местами на открытом воздухе, и в летнее время их терраса на крыше всегда переполнена. Отсюда открывается потрясающий вид на горы, и это одно из тех мест, где всегда шумно, так что вы чувствуете себя частью чего-то.
С застенчивым выражением я поворачиваюсь к паре, которая медленно отступает назад, и одними губами произношу «Извините». Наконец, Линси соскальзывает со стола и садится на стул.
— Ладно, продолжай с того места, где остановилась, — говорит она, когда я сажусь напротив нее.
— А на чем я остановилась? — спрашиваю я, потягивая вино из бокала, после этой недели пиво уже не поможет.
— Драйстон вернулся... — начинает она, повторяя мои предыдущие слова.
Я отрывисто смеюсь.
— Да, но это почти все, что я знаю. Пару дней назад, находясь в супермаркете, я получила от него сообщение, в котором большими буквами было написано «ГДЕ МОИ ШМОТКИ». И он поставил точку вместо вопросительного знака... идиот.
— Тогда он явно побывал дома, — взволнованно говорит Линси, широко раскрывая карие глаза.
Я пожимаю плечами.
— Видимо, да. Он сказал, что остановился у своего друга Митчелла.
Она качает головой, и тоненькие пряди каштановых волос выбиваются из наспех сооруженного пучка на макушке.
— Просто жуть.
— Супер-жуть, — соглашаюсь я, откидывая волосы в сторону, чтобы охладить шею. — Драйстон должен был вернуться только через месяц. Я думала, у меня есть время сказать ему, что я перевезла все его вещи на склад. — Перевожу: я думала, что у меня есть время рассказать Майлсу правду о своем соседе.
— Так, и что ты ответила? — спрашивает Линси, делая еще один глоток Лонг-Айленда.
— Сказала, где находится контейнер, и что я могу отправить его туда, где он собирается жить, потому что теперь, когда он вернулся в город, я поменяю замки.
Ее глаза горят от возбуждения.
— О боже, ты этого не сделаешь!
Я киваю.
— Сделаю. К черту его. Он тайком возвращается в город, даже не сообщив, думает, что может просто заявиться в мой дом, будто все лето платил арендную плату? Ни хрена подобного, потому что он точно не присылал мне чеки. Если потребуется, я выплачу ему задаток, который мы вместе внесли за таунхаус. Но сама и с места не сдвинусь!
— Молодец! — восклицает Линси, возбужденно хлопая ладонью по столу. — Наконец-то ты отстаиваешь свою позицию.
— Чертовски верно, — отвечаю я с улыбкой и делаю глоток вина. – Так, расскажи о себе. Где пропадала последние несколько дней? Я заходила к тебе домой, но ни разу не застала.
От внезапной смены темы разговора лицо Линси заливает багровый румянец. Глаза буквально сверкают в свете нависающих над нами ламп.
— Ты будешь очень мной гордиться.
— Говори.
Она тяжело вздыхает.
— В общем, моя диссертация шла ужасно, поэтому я решила вернуться в больничный кафетерий, чтобы проверить, не снизойдет ли на меня волшебство твоего «Магазина шин».
Я широко улыбаюсь.
— И получилось? — чуть не визжу я.
— Да, — визжит она в ответ и закрывает лицо руками, как обезьянка на смайлике.
— Почему ты испытываешь смущение? Это же потрясающе!
Она закатывает глаза.
— Боже, теперь я каждый день там ем, и мне кажется, работники кафе думают, что я там по какой-то действительно трагической причине. Обычно они вопят — «следующий», когда подходит твоя очередь платить, но всякий раз, когда они видят меня, они говорят: «давай, милая». Это до странности очевидно. Полагаю, люди начинают замечать.
Я усмехаюсь:
— Какие люди? Семьи пациентов, которые там временно? Их не будет через неделю.
— Ну... не только семьи пациентов. Там есть один врач, который вроде как мудак. Он продолжает хмуриться каждый раз, когда меня видит. Не могу сказать, то ли у него всегда такое лицо, то ли он думает, что я чудачка.