— Что значит «и то, и другое»?
— Как я понимаю, Галлахера и Циммерманов убили одни и те же люди. Доктора и его жену застрелили из автоматической винтовки калибра 5,56 миллиметра. Оружие профессионального убийцы, собирается и разбирается за считанные минуты.
— Почему ты так уверен, что винтовка была разборной?
— Потому что свидетель, который видел парня, входящего в «Кингсли-Армс», сказал, что у него был чемоданчик. Что, по-твоему, лежало в этом чемоданчике, мороженая рыба? — Скэнлон пристально посмотрел на Харриса. — Как поживает миссис Галлахер?
— Нормально, Лу. Она оправится. Не сразу, конечно.
— Она вернула детей в приют?
— Да, вернула. Ей было очень тяжело, но она решила, что детям так будет лучше.
— Она, похоже, очень решительная женщина.
— Так оно и есть.
Скэнлон облокотился о стол.
— Она могла изменять мужу?
— Нет. Ты уже спрашивал меня об этом, чего зря мусолить эту тему?
Скэнлон пожал плечами.
— В этой женщине есть что-то такое, от чего у меня чешется культя.
— Извини, что так говорю, Скэнлон, но, может, тебе просто принять ванну?
— Возможно, ты прав, сержант, — ответил Скэнлон и пошел в дежурку, чтобы расписаться в журнале.
Харрис проводил его до выхода. Скэнлон махнул рукой офицеру на проходной и вместе с Харрисом покинул здание участка. Вдалеке гремел гром. У тротуара притормозила патрульная машина, из нее вылезли двое полицейских и с силой захлопнули дверцы. «Крепко разозлились», — подумал Скэнлон; увидев, как водитель распахнул правую заднюю дверцу. Сзади сидел человек в наручниках. Водитель потянулся к нему, чтобы вытащить наружу, но задержанный попытался отбрыкнуться. Офицер отпрянул, уворачиваясь от пинка.
Его партнер, здоровенный чернокожий с короткими седыми волосами, отпихнул своего белого напарника в сторону, вытащил дубинку и принялся колотить арестованного по ногам.
— Тебе нравится пихать ногой полицейского, да, дрянь?
— Нет! Нет! Перестаньте! — умолял арестованный, поджимая под себя ноги.
Полицейские выволокли мужчину из машины, поставили на тротуар и, по очереди подгоняя пинками, потащили к входу. Скэнлон подошел и открыл для них дверь. Чернокожий полицейский еще раз пнул задержанного, и тот повалился на пол в вестибюле.
— Эти чертовы поляки не умеют пить, — проворчал негр, проходя мимо лейтенанта.
— Как уживаешься с преемником Галлахера? — спросил Скэнлон, шагая рядом с Харрисом.
— Мы редко встречаемся. Я вернулся из отпуска, и меня два раза из трех посылали на патрулирование.
— Сейчас все в отпусках или на учебных сборах. На улицах неспокойно. Летом всегда нехватка патрульных.
— Я знаю это, Лу, но начальники отдела наркотиков никогда не назначаются в патруль. Ну, почти никогда.
Скэнлон открыл дверцу своей машины и сел за руль.
— Может быть, кто-то имеет на тебя зуб?
— Не могу понять, из-за чего.
— Если я что-то разнюхаю, дам знать.
Харрис слегка подтолкнул локтем дверцу машины, захлопнул ее и посмотрел на Скэнлона, который вставлял ключ в замок зажигания.
На Мэри Энн Галлахер было траурное платье с черными обшитыми бархатом пуговицами от горла до низа. На шее висел крестик на тонкой золотой цепочке. Косметики не было. На левом запястье блестели часы на золотом браслете. Она стояла на пороге своей квартиры на Энтони-стрит, на западной окраине Маспет-Крик в Гринпойнт и с беспокойством заглядывала через плечо Джорджа Харриса, осматривая парадное.
— Привет, Джордж.
— Как поживаешь, Мэри Энн? — спросил Харрис, заходя внутрь.
— Слава Богу, хорошо, — сказала она, закрывая дверь и привалившись спиной к притолоке.
Харрис вошел в квартиру и огляделся.
— Мы одни?
— Последние гости ушли несколько минут назад, но могут вернуться в любое время.
Он раскрыл объятия, и она бросилась ему на шею, прильнула, впилась зубами в обтянутое тканью рубашки плечо.
— Я хочу быть в тебе, — сказал он.
— Я тоже хочу, но сначала мы должны поговорить.
Взяв Харриса за руку, она втащила его в спальню и усадила на кровать.
— Что происходит, Джордж? У меня страшное чувство, будто все рушится.
— У них есть свидетель, который видел, как я убегал из «Кингсли-Армс». Они уже сделали фоторобот.
Ее голубые глаза злобно сверкнули. Она застыла.
— Он похож на тебя?
— Если без усов, то да, но фоторобот сам по себе ничего не значит.
— Думаешь, они нас подозревают?
— Нет, ни у кого из них не хватит ума, чтобы сложить кусочки в целое.
Он достал пачку сигарет, вытряхнул недокуренный бычок и зажег его.
Мэри Энн постаралась не выказать досаду. Этот жлоб, экономящий на спичках, был ей противен. Тот же Галлахер, только с маленькой разницей. Как и любой легавый, норовил все получить бесплатно. А когда доходило до подарков, воображения у него хватало только на уцененный миксер, за который он долго торговался с продавцом, или духи, полученные в откуп от какого-нибудь букмекера. Мэри Энн вспомнила о билете на самолет, спрятанном в шляпной картонке.
— Ты избавился от оружия и всего прочего?
— Не было времени. Но все в надежном месте, никто не найдет.
— Надежное место — чушь, Джордж! Я еще неделю назад просила тебя все выбросить.
— Я люблю тебя, Мэри Энн, и мне совсем не нравится, когда ты кричишь на меня.
— Тебе еще меньше понравится, если Скэнлон догадается заподозрить нас.
— Эта глупая свинья и мыслит по-свински. Он совершенно безопасен.
— Эта глупая свинья вообще не показалась мне глупой. А что с твоими новыми заданиями?
— Мэри Энн, если бы они хоть на мгновение допустили, что я виновен, то не ограничились бы двумя нарядами в патруль. — Он вытянулся на кровати и положил голову ей на колени.
Она начала гладить его лоб.
— Ты прекрасно понимаешь, что едва не испортила все, когда крикнула «эй, ты!».
Она наклонилась и поцеловала его в нос.
— Извини, дорогой, не удержалась. Я хотела, чтобы он посмотрел мне в глаза и увидел, кто отправил его в преисподнюю. Этот человек годами относился ко мне как к наложнице. Я ненавидела его и рада, что он сдох, этот жалкий сукин сын.
— Ты должна была сделать только то, ради чего пришла, и тотчас уйти, не говоря ни слова. Все должно было выглядеть как попытка ограбления.
— Знаю, — прервала она его. — Перестань меня доставать. Я уже сказала, что очень сожалею.
— Но из-за твоей ошибки Скэнлон понял, что это не ограбление, а преднамеренное убийство. Со временем кто-нибудь вспомнил бы, что ты, как вдова Джо, должна получить большие деньги. А это — серьезный мотив. Поэтому из-за тебя мне пришлось убрать Циммерманов, чтобы сбить всех с толку и навести на ложный след. И не сказал бы, что делал это с большой радостью, Мэри Энн.
— Так или иначе, ты это сделал.
— Да, сделал, потому что люблю тебя, потому что хочу начать чудесную жизнь с тобой и без денежных трудностей.
— Знаю, что ты любишь меня. Я тоже люблю тебя. — Она перестала массировать его голову. — Я не занималась любовью уже много дней.
— У меня сейчас нет настроения. Дай я сначала немного отдохну.
— Я хочу сейчас, Джордж, — сказала она, запуская руку под платье и снимая трусики. Она сунула их под подушку. И многозначительно произнесла: — Давай я подниму тебе настроение.
Она расстегнула его джинсы, спустила трусы, обнажая член, и неистово заглотила его, потом распростерлась на кровати, задрала платье и задохнулась, когда он вошел в нее.
Утолив страсть, Мэри Энн откинулась на подушки и сказала:
— Я много лет так не возбуждалась. Теперь, пожалуй, можно и расслабиться.
Он прилег рядом с нею.
— Я очень люблю тебя, Мэри Энн.
— Я тебя тоже, Джордж.
— Смешно, когда вспоминаю, что Галлахер сам познакомил нас, — нахмурившись, сказал Харрис. — Компания, в которой все друг друга ненавидели.
— Если бы они знали, каким был «святой Джо» дома!
— Он любил унижать меня перед людьми. Он опровергал мои показания только для того, чтобы выставить меня дураком.
— Знаю, дорогой, знаю, — сказала она, поворачиваясь, чтобы поцеловать его в щеку. — Давай больше не будем говорить о нем.
Внезапно развеселившись, Мэри Энн сообщила:
— Мне прислали чек на пять тысяч долларов из благотворительной ассоциации лейтенантов
— Это только начало, любовь моя.
— Скажи мне еще раз: сколько всего будет?
— Около миллиона, и почти без налогов.
— Миллион долларов? Я не могу даже представить себе такую сумму.
— Пожалуй, тебе пора привыкать мыслить такими категориями. Ведь скоро мы будем очень богаты.
Она взглянула на его довольное лицо, и ее губы растянулись в деланной улыбке.
— Да, дорогой, мы будем богаты.
Она уселась на кровати и принялась успокаивающе поглаживать его пальцами по лбу.
— Ты думаешь, кто-нибудь догадается, что мы не просто друзья?
— Нет. Никому это в голову не приходит. Ты — набожная ирландская вдова, считающая страсть грехом, а я — приятель твоего мужа. Кроме того, у меня есть подружка, Луиза Бардвелл. Все шито-крыто.
— Но ты же больше не встречаешься с ней?
— Конечно нет. Я только использовал ее. Главное, чтобы Скэнлон и остальные ослы не связали нас друг с другом.
— Знаешь, когда я в первый раз ощутила близость между нами?
— Нет, но я помню, что мы говорили часами, пока Джо не было дома.
— Это было, когда ты в первый раз сказал мне, что никогда… никогда не занимался французской любовью с женщинами.
Он приподнялся и провел рукой по ее теплой щеке.
— Да, я помню ту ночь.
Ее голос понизился до шепота:
— Ты делал это когда-нибудь Луизе Бардвелл?
— Нет, Мэри Энн, ты единственная женщина, с которой я это делал.
— Тебе нравится это со мной?
Его голос стал еще глуше:
— Я люблю это.
— А ты хотел бы сделать это мне сейчас? — проворковала она, наклоняясь и целуя его в шею. — Вся твоя любовь во мне. Я теплая и мо