— Давай-давай, пошёл, — подгоняет меня Махмуд.
Тоже мне, замкомвзвода. Ты мне сначала баньку истопи, спать уложи, а потом уже командуй. Демонстративно неспешно выхожу во двор. Я ведь не просто боец, я человек с репутацией.
Но, что касается баньки, то её и просить не надо. Жара всё ещё не отступает. Хэбэшка не продувается, да, собственно, и ветра никакого нет, одно лишь плавкое отупляющее марево.
Провожу тыльной стороной ладони по лбу. Всё лицо мокрое. Несколько дней понадобится на адаптацию. Во дворе стоит защитного цвета буханка. Пять минут назад её ещё не было. Рядом с ней переминаются трое парней в такой же одежде, как и я. Из дома выходит старый сухощавый дед с редкой бородой. Он в халате и шлёпанцах с загнутыми носками. Хоттабыч.
— Нематулла, Нематулла, — шепчут парни.
Он что-то сердито говорит по-узбекски, а потом поворачивается ко мне. Осмотрев с ног до головы, повелительно машет рукой, мол подойди. Я подхожу.
— Здравствуйте, уважаемый, — говорю с почтением.
Он молча ест меня глазами.
— Тебе лет сколько? — наконец спрашивает по-русски.
— Семнадцать.
— Щенок совсем. Пороха не нюхал.
Он начинает крутить головой и вдруг неожиданно громко кричит:
— Айгюль! Где тебя носит?! Айгюль!
Вот молодец старикан, использует положение, гарантируемое возрастом по полной программе. Что мне нравится в Средней Азии — это уважение и почтительное отношение к старикам. Впрочем, это, наверное, связано с тем, что я уже и сам не дитя. Чем старше становишься, тем больше ценишь подобные вещи.
Айгюль выходит из другого здания, маленького и косенького.
— Подойди, — прикрикивает Нематулла завидев её, и машет рукой.
Она подходит с улыбкой, с какой обычно разговаривают с детьми.
— Зачем, — сердито продолжает старик, — тебе этот нестреляный юнец? От него только и жди неприятностей. И себя защитить не сможет, что уж говорить про других. Эй, Махмуд, ну-ка врежь ему как следует!
Смотри, какой кровожадный. Это что вообще значит, «врежь»? Махмуд, похожий на Абдуллу из «Одинокого солнца», быстро подходит и, не слова не говоря, резко замахивается и наносит удар, вернее, пытается нанести. Козлина!
Я на автомате, не задумываясь и, в общем-то, не отдавая себе отчёта, отступаю, блокирую его руку и резко выворачиваю. У него даже кости трещат.
— Отпусти, — велит Нематулла и качает головой.
— Так, — вступает Айгюль уже безо всякой улыбки. — Садимся в машину. Ехать далеко, а времени уже много. Давайте. Резвиться потом будете, когда дело сделаем.
Махмуд смотрит хмуро и потирает плечо. Ну а что ты хотел?
Я замечаю, что у всех есть небольшие вещмешки.
— А где мои личные вещи? — уточняю я.
— Получишь, когда вернёмся, — отвечает Айгюль и поворачивается к Махмуду. — Почему он без вещмешка?
Махмуд молча кивает и уходит в сторону дома. Через минуту появляется с таким же мешком, как у всех. Там котелок, кружка, смена белья, консервы. Ничего особенного.
— Всё, по местам! — снова командует Айгюль, и на этот раз мы забираемся в машину.
Она садится на переднее сиденье, а я с остальными парнями размещаюсь на жёстких продольных лавках в салоне. Мда… Путешествие будет приятным. И комфортным…
— Сегодня доедем до Джизака, — объявляет Айгюль. — Будем ехать часов пять. Там заночуем и рано утром отправимся дальше. А завтра в пути проведём целый день.
Выезжаем. Вот такое путешествие. Вместо конференции и торговых переговоров я участвую в неназванной операции в составе диверсионной группы. Я, конечно, не знаю, что у нас за задачи, но выглядит это всё как-то стрёмно.
Бабки мои забрали и, мало того, что я не знаю, кто такая на самом деле эта Айгюль и действительно ли она связана с Фериком Ферганским, так ещё и не понимаю, куда влип и для чего еду с басмачами, переодетыми в зелёных человечков.
И едем мы, вообще-то совсем не в сторону Ташкента, если я верно помню географию родной страны. Завтра в пути будем целый день. И куда же это мы направляемся? Уж не на границу ли с Афганом? Блин… Зад будет квадратным после такой поездочки. На этой лавочке даже не уснуть нормально. Хотя, чего это я, давно ли в неженку превратился? Спать в случае чего и стоя можно, опыт есть…
— Ребят, — нарушаю я всеобщее молчание после часа медитативного созерцания природных красот и шума ветра и двигателя. — А когда у вас дыни пойдут?
Горы, холмы, не слишком буйная, мягко говоря, растительность, всё это чрезвычайно красивое однообразие и неудобное положение тела, с невозможностью погрузиться в сон, немного утомляют. Горячий воздух, врывающийся в открытые окна, треплет волосы, а неопределённость сосёт сердце.
Никто даже звука не издаёт, чтобы утолить моё любопытство. Понятно. Путешествие рискует стать самым увлекательным в моей жизни. Я качаю головой и прикрываю глаза. Не сплю, разумеется, но и думать особо не получается.
Время едва тянется, но, всё же, ползёт и продолжает оставаться неумолимым. Наконец, мы прибываем в пункт назначения. Никакого города я не вижу. Заезжаем в кишлак и останавливаемся во дворе довольно зажиточного дома с большой территорией, обнесённой высоким забором.
Выползаю из «буханки». ЁПРСТ… Скрюченный, переломанный, чувствую себя стариком. Осталось только начать кряхтеть при каждом шаге. А ещё и завтра целый день скакать на этой доске. Короче, будем воспитывать спартанский дух.
Контуры раскидистой чинары проступают на фоне неба, усыпанного звёздами. К дому жмутся различные пристройки, вероятно жилые. На противоположной стороне двора замечаю несколько хозяйственных строений. Пахнет овцами.
Женщина, вышедшая из дома, в свете тусклой лампы поливает нам из чайника, чтобы мы могли умыться. Две другие женщины, вернее ещё девушки, начинают выносить еду и расставлять на скатерти-самобранке, расстеленной под деревом.
— Где туалет? — спрашиваю я у Абдуллы.
— Там, — машет он рукой, показывая на глиняный скворечник, стоящий чуть поодаль.
Душно. Солнце не жарит, но земля и камни отдают накопленное тепло. Нахрена я вообще сюда попёрся, сидел бы сейчас в сибирской прохладе… Но, как говорил Фоменко, взялся за гуж, иди в душ. Двигаю в сторону туалета. Меня догоняет девушка и протягивает керосиновый фонарь.
Спасибо. Туалет типа «сортир». Местная специфика заключается в том, что вместо круглой дырки здесь в земляном полу устроена узкая щель. Меткость, судя по всему, обязательный навык. Ну что же, будем соответствовать.
Ополаскиваю руки из чайника и иду к столу. Братья по оружию уже рассаживаются, поджимая под себя ноги.
— Иди, — машет мне рукой Айгуль, — сядь рядом.
Дважды просить меня не нужно.
— Ну что, четыре спартанца и Айгуль, может, уже расскажете, куда мы путь держим?
— Пойди туда, не знаю куда, — говорит старец, сидящий с нами, и лукаво улыбается. — Принеси то, не знаю что.
Вот же, действительно, союз нерушимый. В наше время далеко не каждый знает, что такое аксакал, а вот этот аксакал из глухой деревни, пожалуйста, цитирует название русской сказки. Это, как я понимаю, хозяин дома. Он лысый, с жидкой седой бородой и, разумеется, в халате.
— Почему спартанцы? — удивляется наша предводительница.
— Потому что мы, кажется, нежданно проявляем сочувствие их системе ценностей. Полдня тряслись на жёстких скамьях, не имеем возможности помыться, а спать даже и не знаю, будем ли вообще. И они, кстати, были крайне немногословными.
— Нет, никакие вы не спартанцы, — усмехается старик и обводит рукой «поляну». — Посмотри на этот стол. Спартанцев так не кормили, а для тебя вот даже дыню нашли. Внучка специально к соседу сбегала. Кушай, дорогой гость.
Действительно, рядом с собой я замечаю блюдо с ломтями дыни. Вот бы в дорогу с собой взять.
— Помыться тоже можно будет, — продолжает улыбаться хозяин дома. — Всё можно.
Атмосфера постепенно теплеет и становится более непринуждённой. Кажется, отток крови от мозга к желудку способствует раскрепощению. Мои спутники начинают переговариваться, растрачивая былую спартанскую суровость. В такие моменты понимаешь, что человеку нужно не так много. Только, если этот человек… не я…
После ужина нас отводят в пристройку, освещённую тусклой лампой. Пол и стены здесь устланы и завешаны коврами, кругом лежат подушки. Мои предположения оправдываются, спать нам предстоит на полу. Ну что же, это не самое страшное испытание в жизни. Жарко будет, но, в любом случае, лучше, чем прошлой ночью в яме.
Перед тем, как опуститься на ковёр, я делаю растяжку. Не по полной программе, но минут пятнадцать уходит. Мои братья по оружию наблюдают с интересом, хотя никак не комментируют. Впрочем, Абдулла, со мной заговаривает.
— Ты меня сегодня подловил, — хмуро бросает он. — Я, признаюсь, не ожидал от тебя. Хочу с тобой побороться немного, не против?
— Сейчас? — удивляюсь я.
— А зачем тянуть? Хочу познакомиться с твоими способностями.
Я соглашаюсь. На удивление, он оказывается довольно ловким противником и легко справиться с ним у меня уже не получается. В бою он мне не доверяет и часто разгадывает задумки. Шахматист хренов. Один раз даже умудряется положить меня на лопатки под одобрительный гомон членов отряда.
В разгар спарринга заходит Айгуль. Дождавшись завершения боя, она удовлетворённо хмыкает:
— А ты ничего, Егор. Не зря, всё-таки, мы тебя взяли.
Махмуд-Абдулла смотрит на меня не то, чтобы потеплевшими глазами, но, по крайней мере, уже не как на ошмёток глины, налипший на сапог.
— Иди за мной, — делает мне знак Айгюль и выходит из пристройки.
Во дворе уже никого. Ворота закрыты, наша «буханочка» отдыхает, готовясь к новому броску.
— Вон та избушка, — показывает атаманша, — помывочная. Там стоит фляга с водой. Вода из арыка, пить не рекомендую, но, если хочешь освежиться, можешь туда заглянуть. Но только после меня, понял? Так что жди, заодно охраняй.
Кивнув, она поворачивается и идёт буквально в баню. Я же остаюсь на месте, наблюдая, как колышутся её бёдра, затянутые в тугой хлопок короткой юбки. Красотка… И почему на моём пути так много искушений?