Я оказываюсь в общем зале и со всей дури врубаюсь в официанта, несущего огромный поднос с блюдами. Классика жанра. Успеваю засечь лишь его дикий взгляд и мчу дальше, подгоняемый грохотом бьющихся тарелок. И шагами амбала Кинг-Конга, спешащего за мной.
Всё, как в кино. Шухер, вскрики, всеобщее недоумение, гомон и огонь в крови, гонящий вперёд. Скорее! Скорее!!!
Скорее, да, но этот здоровяк догоняет. Вылетаю из зала и, притормозив, со всей силушки отправляю тяжёлую дверь навстречу преследователю. Бинго! Это же надо додуматься бежать вперёд головой. Он успевает смягчить удар, подставив руку, но я его останавливаю, а сам лечу дальше, через кухню, расталкивая обалдевший персонал — поваров, официантов и не знаю, кого ещё.
Выскакиваю в коридор, на этот раз служебный и вон там впереди, похоже, выход. Подлетаю, толкаю дверь и да! Она открывается! Свобода! Я вылетаю наружу и… втыкаюсь в двоих амбалов, успевших пробежать вокруг ресторана.
Ни слова не говоря, они хватают меня под руки и закидывают в грузовую «Буханку». Окон нет и когда за мной захлопываются дверки салон погружается во мрак. Правда за короткий миг, предшествующий этому, я успеваю заметить сидящих на полу Цвета и Парашютиста.
— Какого хрена, Цвет?! — спрашиваю я.
— Вон у этой сучки спроси, — зло отвечает он.
— Я не при делах, Паша, — канючит Парашютист. — Меня Кот заставил. Я не собирался ничего предъявлять, клянусь, бля буду. Это его мутки, ты видишь, он меня тоже кинул.
— А сначала ты меня, да?
— Ну он заставил! Я не хотел!
— А как честного вора заставить можно?!
— Цвет, ну ты чё в натуре, я же и сам пострадал! Мы же в одной лодке щас! Друзья по несчастью.
— Петух опущенный тебе друг, — рычит Цвет. — Ты понял?
Машина трогается, и я резко заваливаюсь, ударившись плечом. Попадос так попадос. Как-то всё вдруг херово стало, да и пазл у меня в голове не складывается никак. Что-то здесь не стыкуется. То есть, меня выманили, чтобы прихлопнуть одним ударом вместе с Цветом и этим уродом?
Зачем? Почему? Кому я помешал? Вроде наоборот, перспективы и всё такое… И зачем так сложно? Правилка, развенчание законников… Можно было просто убрать по-тихому и никто бы даже не спросил, куда это делись Цвет и Парашютист… Хотя, нет, там их люди, можно было зарубиться, засветиться и всё, а тут просто всё… Блин…
Едем мы около часа, может чуть больше. Парашютист всю дорогу ноет. А какой орёл был, когда меня к себе вызывал. Король Олень, мля. Цвет молчит, ничего не говорит. Я тоже помалкиваю, что толку причитать.
— Да засохни ты, — не выдерживает Цвет и он затыкается, как провинившийся пёс.
Наконец, машина останавливается. Раздаются голоса, и двери нашей консервной банки открываются. Я вижу всё тех же амбалов, но теперь они вооружены. Чьи они, Котовские или Абрамовские? Скорее всего, люди Кота, он неплохо, говорят, укомплектован и дела делает большие, с размахом. К тому же, Абрам в Москве, наверное, людей не имеет…
— Выходим! По одному давайте. По одному, я сказал.
Я выпрыгиваю первым. Останавливаюсь и осматриваюсь.
— В сторону отходи! Давай, не задерживай!
Блин, лес.
— Шагай, не стой.
В спину мне бьёт ствол пистолета. В принципе, если бы он был один, я бы с ним поработал, но слева и справа идут другие головорезы. Где их набрали, из десантников, что ли… Для афганцев рановато…
Минут десять мы идём вглубь леса. Ветки хрустят под ногами, птицы поют, воздух сладкий, дышится легко. Красота просто. Эх, бросить бы всё, дурацкие планы и всю эту ахинею… Гори оно всё огнём. Синим пламенем. Начать бы жить обычной жизнью, наслаждаться молодостью, получать удовольствия. Ещё десять лет покоя мне обеспечено.
Схожу в армию, выучусь, женюсь, наколочу бабла, куплю биткоины. И всё, считай жизнь удалась. А вы все делайте, что хотите. Так нет же, за державу видите ли обидно. Сознательный, твою мать. Раз получил второй шанс, нужно его использовать с пользой.
Может надо было перестрелять всех Калугиных, Горбачёвых, Ельциных и прочих «реформаторов»? И остаться в «застое» на подольше… Э-хе-хе… Кабы знать…
Вдруг деревья расступаются и мы выходим на довольно большую поляну, окружённую лесом. На ней стоит маленькая покосившаяся избушка с редким почерневшим деревянным забором. А рядом — приличного размера котлован с начатым фундаментом. У фундамента пыхтит зилок с цистерной с надписью «Цемент», как в «Джентльменах удачи».
— А чё, прям сюда нельзя было подъехать? — тихонько бурчит один из бандитов.
— Ну ты мозги-то включи, — отвечает другой. — Они, вообще, есть у тебя? Тогда надо было бы через деревню проезжать, на виду у всех.
— Ну а чё, мало ли кто куда ездит…
Мы подходим к котловану и останавливаемся. Хороший кто-то себе домик строит на опушке леса, терем настоящий. Стоим. Ничего не происходит. Чего ждём?
— Чего ждём? — спрашивает один из толпы.
— Тебе чё больше всех знать надо? Сказано стоять вот и стой.
— Шеф сейчас приедет, — говорит ещё кто-то.
Цвет стоит с непроницаемым видом, хотя, разумеется, понимает, к чему всё идёт. Я на свою беду тоже понимаю и внимательно слежу за бандосами, пытаясь найти брешь в их строю, зацепиться хоть за какую-то возможность.
Проходит минут пятнадцать и из леса выходят два человека. Понятно. Один из них Кот. Так я и думал. Ну, послушаем, что он скажет, видать есть что сказать раз сам пожаловал.
— Ну что, бывшие авторитетные воры, — широко улыбаясь говорит он. — Заждались? А вот и я.
Он прямо лучится от счастья, будто тройной оклад получил или в лотерею выиграл.
— Дай-ка, сам хочу. Глушак тоже дайте.
Он берёт у одного из своих людей пистолет и осматривает. Потом передёргивает затвор. Прикручивает глушитель.
— Давай цементовоз на эту сторону, — командует Кот и делает шаг вперёд.
Мы стоим на самом краю, Парашютист, я и Цвет. Первым Кот подходит к Парашютисту и останавливается примерно в двух метрах. Руку не перехватишь, приём не применишь, да ещё и свора рядом, у всех оружие. Откуда столько, арсенал что ли взяли?
Умирать не страшно… Хотя нет, неправда, страшно, конечно, но я ведь уже умирал однажды. А вдруг ещё куда перенесусь? Впрочем, второй шанс, наверное только однажды выпадает. Ну вот, заодно и проверим…
— Дурак ты, Парашютист, — с улыбкой, будто сказку рассказывает, говорит Кот. — Дурак. Повёлся? Ну ничего, ты же гнида, за свою шкуру всех продать готов. Так что тебя и не жалко. Тем более аппетит у тебя вообще не по возрасту и не по уму. Думал тебя вместо Цвета поставят? Ты когда в общак нормально платил последний раз? Всё слёзы крокодильи лил? Сдохни, короче.
— Кот! — орёт Парашютист. — Ну ты чего! Я же за тебя горой. Я же всё сделал, как ты велел! Я же всё сделал и сделаю. За что?! Я ведь не знаю даже.
Он падает на колени и тянет руки к Коту. Кот смотрит на это умильным взглядом, а потом хмыкает, чуть качнув головой и, быстро подняв руку с пистолетом, нажимает на спусковой крючок.
Раздаётся металлический, щёлкающий звук плевка, не такой уж и тихий, между прочим, но и недостаточно громкий, чтобы заподозрить в нём звук выстрела. Парашютист чуть дёргается и вмиг делается неживым. На лбу его вздувается шишечка с красным кратером посерёдке, а из затылка вырывается красный фонтанчик.
Я хорошо его вижу и слышу очень тихий чавкающий звук. Был Парашютист и нет. Выражение его лица вмиг меняется и становится неестественным. Мертвенным и отчуждённым. Его коленопреклонённое тело несколько секунд продолжает стоять, но жизни в нём больше нет. Постояв на коленях, телесная оболочка Парашютиста чуть наклоняется вперёд и падает, втыкаясь лицом в мягкий, как специально насыпанный в этом месте песок, мелкий и сырой…
Жаль загубленную жизнь? Да… Я поднимаю голову и смотрю в небо. Красота-то какая. Птицы кружат, вдали летит вертолёт, ещё выше самолёты прочерчивают лазурь жёлтыми следами. Это всё тоже жаль…
— За что, за что… Место твоё понадобилось хорошим людям, вот за что.
Не прекращая улыбаться, Кот подходит ко мне.
— Вот и ты, Бро… Я ведь тебя и не знаю совсем. Возможно, ты нормальный кент. Наверное, тоже хочешь знать за что? — улыбаясь, мяукает Кот и поднимает руку.
Честно говоря, не очень. Какая разница теперь-то уж, когда сделать, по всей видимости, ничего не получится. Сейчас мой мысленный взор переносится к моей тайной недостроенной империи. И её жаль. Только всё налаживаться начало, стало вырисовываться, контуры появились. Скоро польются виски и ром, а ещё и водка. Не «Белуга», конечно, но тоже хорошая, а главное, нужная трудящимся.
Швейная фабрика начнёт выпускать джинсы, джинсовые куртки и юбки, колбаса, опять же, отличного качества, между прочим, и уже на потоке. Два казино уже работают, но это капля в море, сколько ещё открыть нужно, и букмекерские конторы, это вам не спортлото, здесь выигрыш реальный.
А ещё в перспективе у нас что? Строительство. ВССО. Нужно налаживать работу, посылать студентов в Узбекистан, да и у нас в области тоже работа найдётся. А внешнеэкономическая деятельность? До этого ещё конечно далеко, но без неё никак, вот совсем никак.
И всё это в тесном сотрудничестве с партией, КГБ и МВД. Эх, не жизнь, а… служение. Служу Советскому Союзу. Как могу, конечно, по мере своего понимания.
И потом, Наташка, наверное расстроится… Почему-то грустнее всего становится от воспоминания о ней… Ну вот, зато я всё-таки прав был, что не стал с ней шуры-муры крутить… Но, если бы сейчас удалось спастись, тогда совсем другое дело… Да… И родители тоже расстроятся. И Трыня. И, конечно же Платоныч. Прощай, дядя Юра… Уехал ваш Егор и не вернулся, стал надеждой и опорой, буквально фундаментом подмосковной дачной недвижимости. Короче…
В Париж он больше не вернётся,
Оставил только карточку свою…
— В отличие от Парашютиста, к тебе у меня нет претензий, — гнёт своё Кот, выводя меня из раздумий. — Странно, да? Действительно ведь странно. Жизнь вообще штука странная. Но тут вот какое дело, ничего личного, поверь. Просто кореш попросил, а я пообещал, так что вот, Киргиз привет передаёт.