Наклонившись, она подобрала несколько листьев и веточек, занесенных ветром на пол, и это кое-что напомнило Винтеру.
— Слушайте… Я так никогда и не понял до конца связь с лавровыми листьями, — сказал он, подбирая завалявшиеся листья, которые оказались аж под кухонным столом. — Почему же они так важны для него… для вас обоих.
Замявшись, Элоиза подошла к мусорному баку, прежде чем ответить:
— Ну, чтобы это понять, вам нужно понимать последнюю скульптуру — «Аполлон и Дафна».
Винтер сел:
— У меня весь день впереди.
— Неправда.
— Да. Вы правы. Не весь. У меня, может, есть сорок минут, если я не буду принимать душ. И все же… мне очень хотелось бы послушать.
— Ладно, — сказала она, садясь напротив. — Скульптуру Бернини «Аполлон и Дафна» считают одним из самых красивых произведений искусства за всю историю. Она изображает кульминацию мифа, рассказанного в «Метаморфозах» Овидия, где говорится следующее: самоуверенный и окрыленный своей победой над великим змеем Питоном Аполлон встретил Купидона…
— Опять Купидон?
— Да, Купидона, игравшего со своим луком и стрелами. Аполлон посмеялся над молодым богом, унизив его вопросом о том, какую пользу тот извлекает из оружия, предназначенного для войны. В гневе Купидон вытащил две стрелы из своего колчана: одну — разжигающую любовь, и вторую — убивающую ее и выстрелил могучему Аполлону прямо в сердце. Он немедленно влюбился в нимфу Дафну, дочь могущественного речного бога. Затем Купидон взял стрелу со свинцовым наконечником и выстрелил ею в прекрасную девушку, которая сбежала в лес, отталкиваемая ухаживаниями Аполлона.
— Аполлон мечтал о Дафне, не находя никого достойнее. Поэтому однажды он последовал за ней в лес и гнался за ней, даже когда она убегала от него. Он умолял ее остаться, но она все равно бежала, с каждым шагом заставляя его желать ее еще сильнее. «Так и летели бог и девственница: он — на крыльях любви, а она на крыльях страха. Но он был быстрее ее, и когда силы начали ее покидать, она воззвала к своему отцу за помощью: „Разверзни землю, чтобы она поглотила меня, или измени мой облик, который подвергла меня этой опасности!“».
— Как только она произнесла эти слова, все ее тело окоченело. Ее грудь покрылась тонкой корой, а волосы превратились в листья. И когда ее руки превратились в ветви, а ноги погрузились корнями в землю, лишь приглушенное сердцебиение слышалось глубоко внутри.
С разбитым сердцем Аполлон обнял все, что осталось от Дафны, и осыпал дерево поцелуями. И не менее влюбленный, он одарил ее бессмертием, пообещав, что ее листься навеки останутся зелеными… что она никогда не познает разложения.
Винтер надул щеки:
— Напряженно.
— И знаете, как по-гречески будет «лавр»? — спросила она. — …Дафна.
— Это снова те же темы, да? Безответная любовь, брак и бегство от возлюбленного.
— Роберт называл меня своим лавром, — грустно вспомнила она.
— Теперь понятно, — сказал Винтер обеспокоенно. — Чеймберс обо всем этом знает?
— Частично. Но…
— Да. Да. Роберт никогда бы вам не навредил.
— Если он делает все это ради меня, он хочет, чтобы я это увидела.
Винтер выглядел не таким убежденным:
— Вы собрали сумку?
— Вчера.
— В ту же секунду, когда мы позвоним вам, чтобы вы приехали… вы приедете. Ясно? — произнес он, звуча непривычно властно. — Я серьезно. Пообещайте мне.
— Обещаю.
Он крепко ее обнял. А затем, без энтузиазма взглянув на бушующий шторм, направился к двери.
— Подождите. Вы куда?
— Покончить с этим, чтобы я мог перестать за вас волноваться.
Винтер проинструктировал Патрика у двери и осторожно направился вниз по скользкой лестнице, пассивно-агрессивно кивнув промокшему насквозь соседу Элоизы, когда тот прошел мимо него.
Снаружи неустанный ветер сопровождался странным гудением, прорываясь по городу, — одновременно зловещий и сильный, как дыхание Бога.
Чеймберс вошел в дверь отдела убийств…
— Судмедэксперт хочет видеть вас внизу.
…фыркнул и направился обратно.
— Детектив Чеймберс, Кристофер Райан. Кристофер Райан… А, вам плевать. Вы мертвый.
— Как я понимаю, образцы ДНК совпали? — нетерпеливо спросил он Сайкса.
— Да.
— Вам стоило позвонить.
— Может, я не из-за этого хотел с вами встретиться, — ответил Сайкс, подступая к нему на шаг ближе. Затем передал ему маленькую металлическую коробочку и, будто опасаясь, что люди в морозильных камерах могут подслушать, прошептал: — Вы получили это не от меня.
Открыв ее, Чеймберс посмотрел на содержимое.
— Там одна доза, — сказал Сайкс. — И даже не спрашивайте, как я для вас это достал.
— Ладно, — пожал плечами Чеймберс. Он и не собирался. Сказав краткое «Спасибо», он засунул коробочку во внутренний карман пиджака и направился к выходу.
— И вы будете мне должны, Чеймберс!.. Много! — крикнул ему вслед Сайкс, когда дверь захлопнулась, обрывая их разговор.
— Мы снова встретимся здесь завтра в… — Чеймберс посмотрел на часы, потеряв все представление о времени. — Господи, пять часов, — сказал он, закончив брифинг команды.
Уэйнрайт быстро встала и направилась на следующую встречу, а остальные не сдвинулись со своих мест.
— У кого-то еще есть плохое предчувствие насчет сегодняшней ночи? — спросил Винтер, наблюдая за стучащим в окна дождем. Ни Чеймберс, ни Маршалл не ответили, по всей видимости думая о том же. — Плохая работа всегда подворачивается в дни вроде этого, — продолжил он, — когда чувствуется нарастающее давление… напряжение в воздухе.
Странно взглянув на него, Чеймберс повернулся к Маршалл.
— Хотите поработать сверхурочно сегодня вечером? — непринужденно спросил он.
— И что я буду делать?
— Доделывать отчеты. Сортировать документы. Да хоть просидите всю ночь в комнате отдыха, глядя «Ист-Эндеров». Я бы просто предпочел, чтобы вы сегодня остались здесь.
— Вы позволяете Винтеру залезть вам в голову, — сказала она ему.
Ничего не подумав, когда колесико его кресла наехало на отклеившийся стикер на ковре, он пожал плечами: «Я знаю. Но все же…»
Завывание ветра прозвучало как вопль, проносясь мимо окон, и стекла задрожали сильнее, пока он не успокоился.
— Да, конечно, — сказала она, внезапно передумав. — У меня нет других планов.
Чеймберс потянулся к синей папке и пачке нескрепленных документов в его корзине для почты, когда в дверь внезапно постучали.
— Детектив Чеймберс? — спросила запыхавшаяся констебль, не дожидаясь приглашения. — Я думаю, вам нужно кое-что увидеть… Только… Чеймберс, пожалуйста, — добавила она, когда все трое собрались встать.
Хмурясь, он последовал за полицейской, присоединяясь к ней перед экраном ее компьютера.
— Я провела последние два дня, просматривая записи из больницы. Как вы и просили, я выписала всех мужчин, которые по одному входили в течение двух часов до убийства и выходили в течение двух после него. А также по возможности использовала записи, чтобы отследить передвижения каждого внутри.
— Хорошо, — сказал он, не потрудившись сесть.
— Что, — продолжила женщина, — я проделала и с этим человеком. — Она запустила трехсекундный отрезок, на котором мужчина, чье лицо невозможно было разобрать на зернистом изображении, с рюкзаком и букетом входит через главный вход. — А теперь смотрите, — сказала она, переключая на другую запись: двое санитаров исчезают в комнате, и тот самый мужчина бежит, чтобы перехватить дверь.
Теперь заинтригованный, Чеймберс пододвинул стул и сел.
— А это три минуты спустя, — сказала она, проматывая вперед и показывая на выходящего мужчину, теперь облаченного в белую тунику.
— Это он. Это Коутс! — взволнованно сказал Чеймберс.
— Я как раз собиралась пойти позвать вас, когда внезапно вспомнила, что видела этого человека где-то еще.
Она кликнула на последнее видео и Чеймберс напрягся, увидев на экране себя, Уэйнрайт, Маршалл и плетущуюся за ними Элоизу.
Она запустила видео.
Чеймберс подался вперед, расстроенно наблюдая, как Коутс прошел прямо мимо них. Он уронил голову на руки и выдохнул.
— Вы видели?
— Что именно?
— Смотрите на Элоизу Браун, — встревоженно сказала она, включив видео в замедленном режиме и демонстрируя едва заметное, но неоспоримое движение пикселированной руки Элоизы к его, когда он проходил мимо нее.
Видео продолжило воспроизводиться повторно, когда полицейская повернулась к нему:
— Извините, что была так груба. Я не знала…
— Вы все правильно сделали, — заверил ее Чеймберс, оглядываясь через офис на Маршалл и Винтера, болтающих в комнате для расследований.
У них не было времени на еще один спор об Элоизе. Лавровые листья, картина в галерее, а теперь это — он уже принял решение.
— Я хочу, чтобы это пока осталось между нами, — сказал он женщине.
— Да, сэр.
Он одобрительно кивнул и попросил:
— Вы не могли бы оставить меня на минуту? Мне нужно воспользоваться вашим телефоном.
В дверь постучали.
— Входите, Патрик! — крикнула Элоиза из спальни, где она раскладывала свои постиранные вещи по стопкам, и услышала, как осмотрительный полицейский задвигает засов. — Чаю? — спросила она, когда он появился в коридоре. Она заметила, как он неловко переминается с ноги на ногу. — …Патрик?
— Я только что получил сообщение от детектива Чеймберса, — сказал он.
— Все в порядке?
— Не совсем.
Он снял с ремня пару наручников.
— А?
— Таков приказ, — сказал он извиняющимся тоном, входя в комнату. — Элоиза Браун. Вы арестованы по подозрению в содействии в убийстве…
Ошеломленная, Элоиза присела на край кровати, едва слыша голос полицейского и почти не заметив, как холодный металл обернулся вокруг ее запястий. Глядя на усиливающийся шторм, она думала о том, какой же разочаровывающий конец для этой сложной постановки. Но она знала, что музам предназначено растворяться в тени гениев, которых они вдохновляют.