Чтобы перед экзаменом освободить полдня, нужно хорошо спланировать время для экзаменационной подготовки, этого не может быть, если ребенок не владеет базовыми навыками тайм-менеджмента. Привить культуру режима дня перед экзаменами – это то, что именно родители могут сделать для ребенка. Плюс заранее говорить, что достаточный сон – это тоже подготовка. Плюс самая любимая еда. И я очень рекомендую специально подобранные смешные фильмы, какие-то приятные занятия.
Навык сдачи экзаменов – это продвинутый и развернутый навык. Он ложится на способность ребенка распределять время. Если такой способности нет или она только в стадии освоения, можно ему помочь, можно попробовать с ним сесть, если он готов, и написать. Например, у него неделя перед экзаменом, как он планирует распределить эту неделю? «Давай посмотрим, у меня эта неделя рабочая, еще я хотела бы то-то и то-то сделать, в магазин съездить, еще что-то. В гости сходить. Как ты будешь распределять свою неделю?» И подробно расписать все дни.
Праздник сдачи экзамена
Экзамены – это значимое событие. От того, как дети их сдадут, зависит следующий, ближний кусок жизни.
Это событие очень важно отпраздновать. Внимание: вы празднуете не результат, вы празднуете сдачу экзамена. Это работает очень здорово, вы не зря потратите время и силы, вы не разочаруетесь. И вы празднуете именно то, что экзамен сдан.
Спросите у ребенка, как он хочет отпраздновать то, что он сбагрил историю, алгебру сгрузил до осени, сдал этот ЕГЭ по информатике? Результаты придут позже, но ребенок в напряжении, он готовился, он сдал. Устройте маленький праздник. Кто-то говорит: «Мама, я хочу пойти пострелять в тир». Кто-то просит: «Ой, пойдем купим мне кофточку». Конечно, шопоголиков растить не нужно, но чем выше мотивация, чем выше напряжение, тем более приятным надо сделать процесс завершения экзаменов. Иногда ребенку нужно дать тысячу рублей и отпустить в кафе.
Очень важно, что независимо от результатов по завершении экзаменов вы намечаете что-то приятное.
Но и здесь есть разница. Локальное небольшое празднование – это для тех, кто мотивирован и кто не мотивирован. Скажем, если ребенок не готовился и сдал «дуриком», можно как-то скромно отпраздновать, сказать: «Ты молодец! Не знаем, как ты сдал, но, по крайней мере, ты дошел до экзаменов, ты постарался», – только без иронии. Но если ребенок готовился, он мотивирован, по завершении экзаменов должно быть что-то более глобальное независимо от результата, что-то, о чем он мечтал.
Если ребенок не готовился, но был мотивирован, хотя этого не показывал, должно быть просто какое-то событие, расширяющее границы восприятия, приятное вам самим. Например, какая-то совместная поездка, встреча со старшими родственниками или какая-то интересная книга.
Переживания родственников о результате как источник стресса
Мы живем в неидеальном мире, и как же быть, если кто-то из родственников относится к сдаче экзаменов нервно? Перед ОГЭ и ЕГЭ состояние нервности, по моим наблюдениям, очень часто накручивают не родители, а педагоги, или это могут быть старшие родственники. Почти всегда для тех, кто накручивает, это либо фиксация собственного успеха, либо пружина непроявленных отношений. Иногда это очень сильный вред, но те, кто его приносит, не видят это как вред, они это видят по-другому.
Самое важное с подростком – сберечь его самооценку, сберечь его учебную мотивацию и сберечь ваши с ним отношения.
Для этого иногда нужны экстренные меры. Если вы видите, что чье-то отношение – отчима, мамы, свекрови, может быть, даже мужа, педагога – конкретно разрушает ребенка, нужно снижать значимость экзамена. Надо уважительно и бережно показывать, что это мнение, которое ребенка ранит и накручивает, неуниверсально. Если речь идет о старших родственниках, или о педагогах, или даже о втором родителе, почти всегда очень терапевтично объяснить историю, откуда взялся такой подход. Почему папа так относится к экзаменам? Почему бабушка настолько тревожится? Почему педагог так давит и напирает?
«Смотри, бабушка родилась в таком-то году. В ее городе тогда был всего один вуз. Поэтому высшее образование имело огромное значение». Если рассказать спокойно, без осуждения, с уважением к человеку, но с подчеркиванием, что его мнение относительно, тогда подростку будет проще. Обычно это очень хорошо влияет.
Главное не победа, а участие
Бывают ситуации, когда праздновать особо нечего, когда и подросток не ожидал, и вы не ожидали провала, и вообще такие результаты, которые сложно отпраздновать. Надеюсь, что ни у кого такого не будет, но мы не выбираем результаты экзаменов, всякое случается. Очень важно разработать на этот пожарный случай специальные номинации. «Да, экзамен ты не сдал, зато эту часть задания до половины написал неплохо. Зато ты выучил все исторические даты. Зато ты подучил грамматику».
Всегда можно найти специальные номинации: «Самая неожиданная сдача теста в профиль», «Самая талантливая импровизация на экзамене». Очень важно, чтобы это было не юмористически, и важно сравнивать ребенка только с ним самим: «Когда ты поступал в четвертый класс, ты этого совершенно не умел. Да, ты сейчас не сдал, но для себя ты выдал очень хороший результат».
Не всем это нужно, не у всех этот подход вызывает сразу хороший результат, но он стратегически полезен.
Мне кажется, важно и правильно и самим готовиться, и готовить подростка к любому результату. Это не программирование неудачи, это не снижение мотивации. Самое важное – сохранить веру в себя и учебную самооценку: «Результат может быть любым, но у тебя продолжается жизнь, и ты сдашь в следующий раз». Если речь идет не о ЕГЭ, но и их тоже можно пересдавать, а о внутренних экзаменах, они вообще придуманы как тренировка. «Ты сейчас получил такой результат, давай подумаем, почему он тебе может быть полезен».
Пока ребенку нет 18 лет, пока он живет с родителями в одном доме, их реакция на все, что происходит, является для ребенка крайне важной. Если у них будет спокойный, позитивный настрой на процесс, а не на результат экзамена, если будет готовность поддерживать ребенка и принимать его опыт, будет желание подставлять «трамплины» в тех местах, где они нужны, – нанять репетиторов, провести консультации, профориентирование, оказать помощь в смене профиля, – это будет оптимально.
Самый важный результат – это переживать экзамены не как разрушающий стресс, а как стресс мобилизующий.
Есть стресс, который нас собирает, и мы выдаем то, что мы можем. Есть стресс, который нас изматывает, демотивирует, опустошает и оставляет плохое послевкусие. В психологии развития есть такое понятие, как «обучающий эксперимент». Экзамены должны стать обучающим экспериментом, в ходе которого человек получает новый опыт и когда формируются новые знания. Экзамены и задуманы как обучающий эксперимент.
Очень важно не грызть ребенка, очень важно не грызть себя.
Очень важно не ссориться с супругом по поводу результата.
Очень важно, чтобы был настрой на празднование усилия.
Очень важно, чтобы можно было отпраздновать это событие при любом результате.
7Любовь и гормоны
Говорить или молчать?
Подростковая любовь – одно это словосочетание вызывает у родителей бурю переживаний, напряжения, тревоги и смущенных чувств. А тема подросткового секса вообще вызывает ужас. Но ребенок растет, его тело «просыпается», и родителям необходимо эти перемены принять.
Когда росли мы, нынешние родители, тема любви, близости, физического взаимодействия была практически полностью заблокирована – в Советском Союзе, как мы знаем, «секса не было». Но и сейчас в разговоре с собственными детьми на тему секса, любви и влюбленности у людей наблюдаются некая непростота и напряжение. Это естественно и нормально, потому что в какой-то момент ребенок понимает, что он появился на свет благодаря тому, что его мама и папа были физически близки. В механике внутрисемейного взаимодействия этот факт делает тему секса сложной для обсуждения именно со своими детьми.
Очень важно, разговаривая с ребенком о нежных чувствах, не оттолкнуть его
Как же разговаривать с подростком о его нежных чувствах?
Во-первых, нужно помнить, что дети очень не любят такие разговоры именно со своими родителями. Если вы видите «кирпич» – знак, запрещающий въезд, возникающее со стороны ребенка напряжение, то лучше взять паузу.
И еще: скрываемый, отвергаемый, нелегализуемый интерес к противоположному полу для ребенка является нормой, и очень важно этот интерес не патологизировать и не раскачивать. Тут роль родителей – помогать ребенку поддерживать ту температуру собственного внимания к противоположному полу, которая нормальна конкретно для него. Помните, у нас у всех разные романтические склонности – есть те, кто влюбился в четыре года, а есть те, кто до 20 лет жил с нетронутым сердцем.
Действительно, интерес к противоположному полу и влюбленность могут появиться еще до школы. То, что дети в дошкольном возрасте проигрывают сюжеты свадьбы, собираются жениться и знают, сколько у них будет детей, – это известный дошкольный сюжет.
Но что добавляется в пубертате? А то, что появляется именно в период полового созревания, и то, что мы в свое время очень мало обсуждали с собственными родителями, – это странные и необычные ощущения от собственного тела. Девочек беспокоят набухшие соски, мальчиков может беспокоить половой член, который начинает в какой-то момент жить своей жизнью, и ребенок не понимает, что это. Плюс у мальчиков очень сильный, навязчивый интерес к вопросам физической близости с технической стороны.
Все эти переживания сопровождаются очень сложными эмоциями. Включается печка гормонального созревания, запускается некий магнит, который потом станет основой брака, настоящей влюбленности и взрослых романтических историй. А пока это довольно смутная тема, вызывающая много неоднозначных эмоций, и ребенок этим не делится – в тот момент, когда все это включается и является нормой, ребенок думает, что это ненормально, потому что мы, родители, этот интерес не легализуем. Мы учим детей биологии, астрономии, математике, спорту, но мы не рассказываем им про новые странные ощущения тела.
Телесность и сексуальность должны развиваться вне параллели взрослого контроля, но все же желательно при внимательном присмотре взрослых.
Надо понимать, что наши, казалось бы, совсем еще маленькие дети все это переживают, и порой очень остро. Ошибка родительского восприятия – в том, что нам кажется, что впереди еще куча времени. Но иногда даже дошкольная любовь очень похожа на настоящую. А влюбленность в подростковом возрасте может быть даже не репетицией, а самым сильным чувством, пережитым в жизни.
Норма интереса к другому полу
Итак, что является нормой в переживаниях детей подросткового возраста:
• интерес к противоположному полу;
• странные ощущения от собственного созревающего тела;
• интерес к физической близости, к техническим вопросам;
• сложные эмоции по всем этим поводам;
Очень важно в этот период, чтобы у ребенка не появилось отвращения к собственному телу, чтобы не получилось грубого табуирования.
Может сработать «принцип маятника»: если одно поколение жестко запрещало разговоры о сексе, то второе поколение может очень сильно легализовать эти темы и говорить больше, чем полезно детям. Мы находимся именно на этой стороне отмашки маятника: с нами не говорили вообще, а наше родительское поколение грешит тем, что говорит детям больше, чем им надо, и рассказывает ненужные подробности.
Очень важно поддержать ребенка, понимая, насколько сложные у него переживания.
Варианты нормы очень широкие. Иногда ребенок в кого-то влюблен, но ничего родителям не рассказывает, и они обо всем узнают только постфактум. Это не значит, что отношения в семье закрытые, ненадежные и ребенок не доверяет родителям – нет, это такой тип переживания. У тех, кто «партизаны», комплексный интровертированный тип переживания – сначала пережить, потом рассказать. Притом что ребенок может быть очень открытым, общительным и по всем внешним признакам – экстраверт, но тип переживания самых сложных эмоций у него интровертированный.
Бывает, что подросток говорит на эти темы больше, чем родителю комфортно, и это тоже нормально. Такие дети должны все рассказать в подробностях: как протекает влюбленность, какой мальчик или девочка нравились, как потом разонравились. Мальчики такого типа бывают реже, но и они тоже есть: это бесконечные рассказы о том, кто в кого влюбился в детском саду, в средней школе, в младшей школе особенно. Значит ли это, что у ребенка нет глубоких переживаний? Нет. Но это его тип, он понимает себя в разговорах. Пока у него не появится друг или подруга, с кем он поделится своими чувствами, он будет делиться этим с родителями.
Обычно в семье сочетаются противоположные типы. И часто родителю, который склонен про это поговорить, достается ребенок-«партизан». И наоборот, родителю, который «партизан», достается ребенок, который любит поговорить. Самое сложное сочетание, когда все похожи и есть только «партизаны», которые ничем не поделятся.
Хочу сказать о том, чего нельзя делать с «партизанами», – им нельзя учинять изнурительные расспросы и «допросы с пытками». К этим условным «партизанам» можно применять все, что вы знаете про интровертов. Понимать интровертированность характера и принимать эти черты – это очень важно.
Если же «радио» работает безостановочно, загружает вас и нарушает ваши личные границы, можно потихоньку, очень аккуратно и мягко ставить границы, показывая, что не всем и не всегда будет комфортно слушать эти «радиопередачи».
Говорить ли с подростками о личных отношениях
Я хочу напомнить о правилах коммуникации с подростком. Первое – это «запрос на посадку» даже для «радио». Удивительно, вроде бы ребенок-«радио» готов к взаимодействию и все время говорит, но несанкционированный вопрос может его дестабилизировать.
«Запрос на посадку» – это запрос на разрешение разговора: «Можно я тебя спрошу о чем-то важном?»
Также не надо забывать, что подростки почти не слышат советы – как только вы решили что-то посоветовать, нужно «переупаковать» совет во что-то другое. Отлично работает техника притчи, когда вы не выкладываете совет напрямую. Вы чувствуете, что ребенок влюблен, или у него происходит какая-то драма, или его друг переживает какую-то историю, и вам нужно донести некоторый сюжет – ни в коем случае нельзя это рассказывать напрямую, потому что совет с определенного момента отторгается, а вот история работает прекрасно.
Еще лучше, чем техника притчи, работает так называемое спровоцированное слушание, когда вы рассказываете кому-то, но не ребенку. Этот пункт для меня мегаважный. Эти способы коммуникации звучат как немножко нечестные, манипулятивные, но на самом деле они учитывают специфику восприятия подростка. Как глухому человеку мы скажем громче; пожилому человеку мы постараемся подобрать образы; для маленького ребенка мы используем то, что мы знаем про психологию этого возраста.
Техника притчи и спровоцированное слушание – это то, что очень хорошо работает в пубертате. Если мы этим пользуемся, мы не включаем у подростка сопротивление и защиту. Что касается притч и историй, их нельзя подобрать в текущий момент, особенно если он острый, и как у мамы дошкольника должен быть карман фокусника, так у мамы ребенка подросткового возраста должна быть копилка сюжетов. Это должны быть реальные истории, возможно дополненные, измененные, художественно обработанные, но все важные и правдивые.
Техникой притчи можно считать все сюжеты классической художественной литературы и мифологии. «Притчи» о Ромео и Джульетте, о Тристане и Изольде – это макроистории. Их можно художественно обработать или найти в своем жизненном опыте что-то похожее.
Ответы на коварные вопросы
У родителей нашего поколения, особенно у тех, кто внимателен к запросам своих детей, возникает проблема, как отвечать на коварные вопросы ребенка, например о прошлом. Можно услышать такой вопрос: «Папа, был ли у тебя кто-то до мамы, любил ли ты кого-то?» Девочка, которая разбирается с интимной стороной жизни, может спросить: «Мама, папа у тебя первый или у тебя был кто-то другой?» Если у вас ребенок-«радио», вы однозначно услышите вопрос, когда вы первый раз поцеловались. Также можете услышать вопрос: «Были ли использованы алкоголь, сигареты?»
У ребенка должно быть право задать такого рода вопросы. В этот момент очень важно:
• не врать;
• не закрыться полностью;
• не рассказать то, что вы не хотели бы рассказывать;
Нет однозначного ответа, принадлежит ли нашим детям наш собственный опыт. Это очень сильно зависит от того, какой опыт влюбленностей был у вас лично.
Рефлексивные вопросы
Мне кажется, что готовность к разговорам на сложные темы с подростком во многом проверяется этими вопросами:
• какой вопрос про интимность и физическую сторону близости вам было бы сложнее всего услышать от вашего подростка?
• на какие вопросы вам хронически не отвечали родители?
• что самое важное про любовь и близость вы действительно хотели бы сказать вашему подростку?
В практике мне встречались люди, очень травмированные в детстве, для которых абсолютно невозможно отвечать на интимные вопросы. Если вы знаете, что у вас есть серьезные биографические причины, и вы имеете затруднения ответить на любой из этих трех пунктов, нужно искать человека, который ответит на эти вопросы ребенку спокойнее.
Третий вопрос требует спокойного обдумывания и недидактического формулирования. У детей необыкновенный нюх и на вранье, и на правду. Даже если ваш вывод про любовь подростку не подходит, но он чувствует, что это ему не в воспитательных целях сейчас сгенерировали, а сказали искренне, это сработает.
«Мое тело – мое дело»
Нужно очень четко понимать, что подростки в каком-то смысле только вылупляются из яйца. Помните, в кризис трех лет личность ребенка отделяется от личности матери, этот процесс называется «хетчингом», или вылуплением из яйца. В подростковом возрасте «вылупляется» сексуальность. И романтические увлечения, и телесные бури в жизни подростка – это ожидаемое и понятное явление, тут, что называется, кому как повезло с количеством гормонов. Кто-то «спит» и физически находится в покое до 17, 18, 19 лет. Хотя сейчас происходит процесс ускорения физиологического созревания и поздний спокойный старт встречается все реже.
Также по-прежнему является нормальным то, что девочки начинают интересоваться всеми этими вещами раньше мальчиков. Абсолютно нормально, что мальчики-подростки гораздо меньше склонны говорить о физической близости, влюбленности и ощущениях от тела, чем девочки. Но и те и другие почти не понимают себя. И те и другие не знают, что происходит с их телом, а то, что происходит, для них открытие. Сексуальное или околосексуальное возбуждение, с которым ребенок первый раз сталкивается в среднем в диапазоне с 12 до 15 лет, – это абсолютно непонятная для него история. Даже если ребенок не экспериментирует с самостимуляцией, то в какой-то момент, наблюдая эротические сцены в фильмах, или читая описание любовной истории в книгах, или что-то такое слушая, он непременно столкнется с непонятными телесными ощущениями.
Здесь я бы советовала (это прямая рекомендация) лет в 12–13 с теми, кто непоздний, поговорить: «Есть такое дело: видишь, ты очень сильно вырос за этот год, у тебя меняются гормоны. Когда начинается созревание, бывают разные физические ощущения. Если тебя что-то будет пугать или удивлять, у тебя будут вопросы, ты иди к папе, спроси у него (если это мальчик), или приходи ко мне (если это девочка)». Вы даете «разрешение на посадку», вы обозначаете, что эта тема открыта к обсуждению, и тут же принимаете то, что ребенок говорит: «Мама, не надо. Фу, гадость какая!» Эта реакция: «Фу, гадость», «Не говори мне этой гадости» – это абсолютно нормальная история при разговорах о телесности.
Гормоны и любовь: почувствуйте разницу
Есть сексуальное возбуждение, есть то, что ребенок еще не понимает про свое созревающее тело, а есть мечта о любви, которая очень сильно укоренена во всей литературе, музыке, поэзии, фактически в любом сюжете, с которым сталкивается подросток. Очень важно понимать, насколько сильно эта мечта о любви влияет конкретно на вашего подростка. Девочки гораздо более охотно признают свое желание влюбленности, но это не значит, что его нет у мальчиков. О том, насколько сильно ваш подросток находится под воздействием мечты о любви, можно судить по тем книгам и фильмам, которые он выбирает, по каким-то мелким деталям и по общей степени задумчивости.
Ребенок не выбирает ни тип, ни скорость созревания, ни свой уровень романтичности. Изменить это нельзя. Очень важно это принимать и не пытаться подогревать его мечту о любви, если она на подростка сейчас не влияет. И стараться быть очень аккуратным с попыткой выключить эту мечту о любви.
Очень важный момент: в разговорах между собой на семейных советах и в разговорах с подростком эти вещи обозначить – понимает ли ваш подросток, где гормоны созревания, где любовь, а где он сам. Потому что есть абсолютно гормональные вещи, а есть действительно влюбленность, глубокое душевное влечение и связанные с этим переживания.
Физиологические сложности пубертата
Объем и характер сложностей, связанных с физиологией в пубертате, у каждого разный. Для кого-то это какие-то волшебные кристаллы, у кого-то – колкие обломки, у кого-то тело очень сильно и очень ярко буянит, это тоже зависит от гормонального фона. Родители, как правило, этого не знают. Дети обычно очень стесняются возбуждения – несанкционированной собственной реакции, не спровоцированной самостимуляцией или просмотром порнографических картинок. Возбуждение у детей очень сложное. Часто возникает страх, что это ненормально, что что-то происходит не то, что, если это происходит со мной, я плохой.
Тут же возникает невозможность поговорить – табу на обсуждение сексуальной стороны дела работает в обе стороны. И нам с детьми сложно поговорить, и детям сложно поговорить с нами. Но если у вас есть какая-то разветвленная сеть знакомых – дяди, племянники, друзья, крестные, доверенные близкие люди, с которыми у вас диалог, очень здорово, когда ребенок в пубертате может с этим человеком встречаться и разговаривать, потому что какие-то вопросы, которые его тревожат, в частности реакция на возбуждение, проще задать не маме, а тете, не папе, а дяде.
Важно сказать и показать, что вы тоже живой человек и вам это знакомо. Пожалуйста, не бойтесь уронить свой авторитет, корона с вас не упадет, рога у вас от этого не вырастут. Ребенок поймет, что вы тоже через что-то такое проходили, это нормально, если об этом можно разговаривать.
Интимное в современном мире
С тех пор как мы с вами были тинейджерами, когда мы проходили через период созревания, многое поменялось кардинально. Сейчас наши дети взрослеют с абсолютной доступностью информации, включая картинки и видео про физическую близость в любом ее аспекте. Если ребенок умеет пользоваться поисковыми запросами в интернете, он увидит все.
Очень сильно изменилось отношение к сексу в обществе в целом.
Наше общество начало переживать сексуальную революцию в 90-е годы прошлого века, а Америка – на 30 лет раньше. Сейчас и Европа, и Америка – на волне отката, к ним уже возвращается какая-то часть пуританских взглядов на сексуальные отношения, а мы все еще находимся в поле сексуальной революции.
Многие родители создают ребенку максимально приятный климат для взросления, как в теплице: лучшие занятия, лучшая еда, лучшие книги, дозированный видеоконтент. Это хорошая программа, но, к сожалению, с конечным сроком действия. Полностью изолировать ребенка от информации мы не можем, и как раз в пубертате наступает тот период, когда родители уже не в состоянии поддерживать такой образ жизни.
Ограничение видеоконтента – это, с моей точки зрения, правильный выбор родителей. Но после 13 лет, когда тело ребенка начинает созревать, дозировать видеоконтент уже невозможно. Поэтому нужно готовиться к тому, что вы перестанете быть фильтром, который отсеет подобную информацию. Мне кажется, что с 7, 8, 9 лет нужно объяснить ребенку, что такое не только «реклама», но и «порнография». Порнография – это часть маркетинга, и на этом зарабатывают колоссальные деньги. Как ни странно, этот аргумент работает и работает хорошо.
Физическая близость еще не любовь
Детям надо говорить, что физическая близость не равна любви, и что соединять эти две вещи – это уникальная возможность, которая есть только у человека. Про животных мы знаем меньше, они не образуют долговременных союзов, за исключением редких видов. А то, что делается в порнографических роликах, – это исключительно физическая сторона близости, а не человеческая. Там секс преподносится как зарядка, как ни к чему не обязывающая гимнастика.
Большинство родителей в силу своего опыта, пережив разные юношеские приключения, приходят к пониманию, что только любовь, только глубокое чувство привязанности и преданности, только надежные отношения делают физическую близость чистой и человеческой. У меня ощущение, что говорить с подростком нужно именно на этом уровне. Он, может быть, не поймет, потому что подростков в определенный период взросления очень интересует именно техническая сторона физической близости.
Говорить или не говорить ребенку про однополые отношения? Я думаю, что, пока ребенок не столкнется с этой картинкой и не задаст вопрос, с этим можно повременить, особенно если вы живете в более-менее традиционной стране, такой как Россия. Если у вас рядом квартал, где привыкли селиться гомосексуалисты, конечно, у вас будет совершенно другой ответ. Я не сторонник того, чтобы считать гомосексуальность болезнью. Я как психотерапевт не работаю с гомосексуальными парами, поскольку мне этот выбор не близок абсолютно, хотя я понимаю, что за гомосексуальным выбором очень часто стоят не гормональные сбои, а непролеченные психологические травмы, часто очень тяжелые отношения с собственными родителями.
Включение собственных фильтров
Я считаю, что до определенного момента, примерно до 11 лет, должны быть родительская регулировка видеоконтента и разговор в правильное время о том, почему вы контент фильтруете. Нужно объяснить, почему вы не смотрите тот или иной канал, почему выбираете фильмы без рекламы. И точно так же до 10–11 лет ребенка нужно обучить, что делать, если на него из интернета начинает вываливаться порнография. Ребенок должен иметь четкую инструкцию: он просто выключает экран.
Но надо понимать, что к 12–13 годам от определенного рода информации ребенка могут уберечь только собственные фильтры. Если он будет искать, он найдет все. Некоторые дети, особенно активные и ищущие, начинают осторожно относиться к порнографии, только уже насмотревшись, отравившись и получив собственный очень глубокий ожог. Как ни странно, очень страдают мальчики, эти просмотры могут сильно повлиять на восприятие близости вообще и надолго, потому что в сознание въедаются неправильные картинки, штампы и клише.
Ребенку должно быть понятно, что есть информация, от которой ему будет только хуже, потому что это сильно искаженный взгляд на физическую любовь.
Хороший вариант, когда 13–14-летний ребенок говорит: «Мама, сейчас здесь плохие кадры, дай-ка я это промотаю, тебе это смотреть нельзя». Это про то, что какие-то нескромные сцены надо проматывать, а явно откровенные куски выключать и искать другой ресурс, где этих картинок нет. Это должно быть позицией, которую ребенку необходимо впитать точно так же, как он впитывает всякие другие выборы семьи. Но проблема в том, что в какой-то момент все выборы родителей подростком отвергаются, отвергается и этот.
Нужно ли объяснять, если ребенок не спрашивает
Очень важный принцип – не отвечать на незаданный вопрос. Отвечать только на то, что ребенок спросил.
«Мама, что такое порнография?» – вы ответили.
«Мама, кто такие гомосексуалисты?» – вы ответили.
«Мама, почему противозачаточные средства нужны?» – вы ответили.
Но в некоторых темах этого принципа придерживаться очень сложно.
Что нужно знать подростку о своем теле
Мне кажется, про репродуктивное здоровье ребенку нужно говорить до его вопроса. Во-первых, нужно хорошо объяснить, что такое созревание, что это за процесс: созревает репродуктивная система, созревают половые органы – то, что позволит стать папой или мамой.
Возможно, я озвучу совершенно консервативные и даже пуританские взгляды, но моя позиция такая – детское тело созревает не для раннего использования. Рассказ о созревании нужен прежде всего для безопасности ребенка. Мы же помним, что в свои 11–12 лет мы не понимали, что к чему и почему к нам имеют интерес взрослые люди. Мне кажется, нужно рассказать как можно раньше, что у людей есть определенная форма отношений – физическое взаимодействие. Но это может происходить только между взрослыми и по обоюдному согласию. Эти два пункта очень важны.
Должен быть простой разговор о физиологии: с девочками лучше говорят мамы, с мальчиками – папы. Мне кажется, что можно уже говорить с семи-восьми лет и начинать с разговора о беременности. У детей в этом возрасте огромный интерес к моменту зарождения жизни, они еще совершенно не интересуются гаджетами, но очень хотят знать, откуда берутся малыши. Важно не начинать обсуждать слишком рано, потому что в пять-шесть лет дети слушать готовы, но у них еще абсолютно сказочное восприятие.
И тут очень важна мысль, связанная с глобальной безопасностью сексуального взаимодействия, – что зачатие происходит при физическом контакте и при зачатии сразу же появляется человек, хоть и очень маленький. Это еще и антиабортная практика, которая для девочек имеет одну важность, для мальчиков – другую. Для мальчиков это не менее важно, потому что тема ответственности, в том числе при сексуальной близости, должна быть хорошо проговорена до того, как у них гормоны «сорвут крышу».
То, что физическое созревание происходит раньше, чем созревание социальной ответственности, мне кажется, должно быть в сознании у ребенка до того, как он перестанет вас слушать, то есть до 12, 13, 14 лет. Тема не такая сложная, как кажется, важно снять собственные внутренние табу и выбрать правильное время и правильный разговор.
Страхи, влияющие на взрослых
Один из доминирующих родительских страхов разговора про гормоны и любовь – это страх упустить время и сказать о чем-то важном слишком поздно. Этот страх заставляет спешить и давить. Он заставляет подозревать что-то нехорошее про ребенка и говорить не те слова. Страх часто вообще лишает родителей тормозов, и они начинают говорить ребенку то, что он возьмет и реализует, потому что, когда мы говорим в страхе, мы выдаем отрицательную программу действий.
Я приведу грубый пример: «Ты с ним гуляешь, ты, наверное, уже с ним целовалась? Ты, наверное, с ним уже переспала?» Такие слова могут не только ранить, но и нанести долгосрочный вред.
Эти страхи нужно знать в лицо. Мы все живые люди, у нас у всех есть собственный опыт взросления, опыт истории семьи. Основной страх – что мой ребенок пойдет по дурной дорожке, а я ничего не смогу с этим сделать. Мне кажется, очень важно понимать, действует ли на вас какой-то из страхов, заставляет ли говорить с ребенком так, как вы на самом деле говорить не хотели. Но если вы что-то такое сказанули, испугавшись, застав ребенка за самостимуляцией или за просмотром порноролика, все, что вы можете сделать, – «взять в рамку» этот эпизод, то есть в нейтральное время поговорить об этом спокойно и в доверительном тоне.
«Стоп-сигналы» подростка
Очень важно видеть у подростка «стоп-сигналы» – это когда мы начинаем говорить про физиологию зачатия, а ребенок уходит от разговора и произносит: «Стоп, не говори это». Или когда подросток просто физически уходит от этой темы – мы начали разговор, а он топ-топ-топ и ушел в свою комнату. Еще «стоп-сигналами» у подростка являются дурацкий возбужденный смех или полное отсутствие контакта глазами.
Нельзя взламывать его защиту, это неправильно. Нужно останавливаться. Скажу так: если эти «стоп-сигналы» взламывать, то ребенок будет переходить к другим, более грубым оборонительным сигналам, например к крику: «Прекрати! Перестань!»
Очень важно реагировать на «стоп-сигналы» подростка так, как вы хотели бы, чтобы ближние реагировали на ваши «стоп-сигналы».
В таком случае можно сказать: «Да, я вижу, что ты не хочешь про это говорить. Давай мы сейчас остановимся». Но если вы чувствуете, что тема такая, что вы молчать не можете, нужно договориться, когда к этой теме можно вернуться. И нужно хорошо понимать, какой уровень обсуждения сложных тем подходит конкретно вашей семье. Потому что есть семьи, где говорят часами, и к этому склонны не только девочки, но и мальчики тоже. Есть семьи очень немногословные, где для того, чтобы поговорить, нужно вместе посмотреть кино, или сначала написать письмо, или заложить какую-то страницу в книжке, но все равно разговор не будет долгим.
Можно нанести подростку травму, если сказано больше, чем он может воспринять. Это вообще вопрос искусства дозирования, нет общей схемы, потому что все дети разные: кто-то более коммуникативен, кто-то менее, кто-то «партизан», кто-то «радио», кто-то визуал, кто-то аудиал. Нужно очень чутко, реагируя на «стоп-сигналы», подобрать тот уровень обсуждения, который близок именно для вашей семьи.
Подростковые «болевые точки»
При разговорах на тему интимности и любви нужно учитывать «болевые точки» подростков и очень сильно постараться на них не нажать.
Часто необсуждаемой темой является внешность. Абсолютно необсуждаемой темой является объект влюбленности, только если сам ребенок не задает эту тему. Очень часто, если уже был какой-то предыдущий опыт, табуированной темой является прежняя влюбленность. Нельзя спрашивать: «Помнишь, ты любила мальчика (помнишь, ты любил девочку)? Что тогда произошло?»
Часто табуированной темой является ваш собственный опыт, потому что вы про него уже двадцать пять раз рассказали дидактически, и вообще ребенок не готов слушать, кого еще любила мама, когда есть такой прекрасный папа. Или он не готов слушать по той причине, что ему кажется, что это стыдно. Абсолютно необсуждаемой темой является ошибка подростка, даже грубая. Все эти «болевые точки» не стоит затрагивать.
Есть гораздо более легкие заходы на разговоры про любовь. Например, стратегия разговоров о тех семейных историях, которые, с вашей точки зрения, должны быть подростку известны. Очень важно, рассказывая о себе, об историях дедушки или бабушки, в частности историях влюбленности, не задавать высокопарный и назидательный тон.
Есть определенные маркеры для взрослых, которые показывают, что разговор на сложную тему идет не туда:
• как только вы начинаете морализировать, останавливайтесь;
• как только потеряли собственное внутреннее равновесие и что-то вас сбило с толку, прекращайте;
• при этом, если вы интуитивно чувствуете, что вы обязаны рассказать именно сейчас, говорите.
Иногда родительская интуиция срабатывает так, что и момент неподходящий, и равновесия внутри нет, но есть ощущение, что, если здесь и сейчас не сказать, что-то важное будет упущено. Основное, что нужно сделать, – это убрать страхи, связанные с прошлым опытом, и избегать собственные области травмирования.
Если вы интуитивно чувствуете, что должны что-то рассказать, пусть неоднозначное и болезненное, рассказывайте, но идеально, если вы подберете для этого более-менее хорошие время и место.