Это может быть совсем не про гормоны
Для меня основное, самое важное и значимое про подростковую любовь – это не про гормональные бури, а про настоящую влюбленность. Часто, после того как проходит гормональное созревание, ребенок может проживать первую любовь.
Это состояние невероятно сильной любви, которая ни во что на самом деле вылиться не может и точно не должна выливаться в близость, потому что это не про гормоны. Эта влюбленность может быть самой сильной в жизни, это может быть что-то, что вспоминается даже в браке, хотя понятно, что это не могло стать ничем большим, чем просто увлечением.
Самая сильная влюбленность – платоническая, романтическая, где объект любви недостижим ни физически, ни эмоционально.
В нашей культуре идеал романтической любви дети получают рано, начиная еще со сказок. И сильные платонические влюбленности переходного возраста могут совершенно неправильно истолковываться на основе, например, картинок из американского кино, где легкая влюбленность быстро переходит в следующую влюбленность, где никто не страдает, а все счастливы со следующими избранниками. Такое представление делает нормальную, сильную платоническую влюбленность чем-то патологическим.
Как могут влиять незавершенные родительские истории и идеализация влюбленности
Хорошо бы родителям завести дневник, написать письмо о собственных переживаниях влюбленности, пока они это помнят, пока они в контакте с этими воспоминаниями, пока их ребенку они еще не нужны. Что-то вроде «Что я знаю о любви». Обычно это настолько личный опыт, о нем настолько трудно говорить с правильной интонацией, что люди молчат. А потом в ситуации, когда подростку надо об этом сказать, столько затрачивается нервов и эмоций, что произносятся неправильные, ошибочные слова.
Это должен быть взрослый текст, абсолютно секретный. Возможно, это что-то, чего не знает даже ваш муж, хотя мне кажется, что с точки зрения брака здорово, когда люди такие вещи друг про друга примерно знают. Там не должно быть физиологических подробностей, это именно про переживания. Именно адресованные ребенку. Возможно, это те вещи, которые вас потом сблизят.
Хотя те, кто никогда ничего не писал, испытывают муку от написания и знают, что ребенок точно читать не будет, наверное, не станут этого делать. На самом деле эти неотправленные письма, даже просто написанные, позволяют перейти на новый уровень осознания собственных историй. Важно, чтобы ваша неразделенная любовь завершилась и не влияла на вас в настоящем, не влияла на то, в какую сторону вы можете направлять выбор ребенка. Потому что эти незавершенные родительские истории, идеализация влюбленности могут создавать эффект колодца, в котором сильное эхо.
Раннее начало половой жизни – это не про любовь
Раннее начало половой жизни, эксперименты – это не про любовь. Это стандарты американского кино, стандарты эпохи постсексуальной революции, которые, к сожалению, влияют на нас на всех гораздо сильнее, чем мы думаем. Сложно сказать, когда раннее, в общем-то, до 16 лет – это раннее начало половой жизни. На самом деле, я думаю, что и до 17–18 лет – это раннее.
Есть семьи и подростки, которые придерживаются того, что до брака нужно хранить чистоту. Но обычно этой очень верной мысли больше придерживаются родители, чем дети. Потому что на детей сильнейшим образом влияют эти самые стандарты американского кино, когда все можно и вступление в физическую близость – это лишь часть знакомства.
Взрослые, имеющие самый разный опыт, иногда довольно болезненный, понимают, почему было бы хорошо, чтобы отношения с супругом были первыми. Часто именно противоположный опыт позволяет понять, почему лучше было бы иначе, но это та категория опыта, которая обычно не может быть донесена до детей от родителей.
Сильно влияют ложные стандарты, хвастовство перед окружением, страх ненужности и того, что тебя не выберут, что ты останешься не у дел, а также незнание последствий, незнание того, что вступление в половые отношения – это необратимый шаг.
Часто на ребенка сильно влияет неумение делать самостоятельный выбор, неумение понимать, к чему приведут те или иные последовательные действия, потому что всегда за это отвечали родители. У нас подростки невероятно несамостоятельные, не имеют пространства личных решений и часто не могут ставить границы. Если ребенок сам для себя ничего не выбирает, кроме одежды в супермаркете или косметики, если ребенок не понимает, как он может вляпаться, если он опоздает и будет вынужден врать, то есть если у него нет опыта самостоятельного выбора в разных ситуациях, он и здесь не может сделать верный выбор.
Охраняя детей от всех областей самостоятельности, устраивая их жизнь с точки зрения оптимальной организации, мы оставляем их беззащитными перед выборами такого рода.
У нас дети настолько сейчас несамостоятельные, что у них отсутствует понятие о риске, потому что риска в их жизни нет. А вступление в близкие отношения – это огромный риск, это серьезнейший шаг, который влияет на всю жизнь. Мы, взрослые, это знаем. Часто рано начавшаяся половая жизнь – это не собственный выбор, а решение по абсолютной глупости и по непониманию, что оно такое и к чему приведет. Это рывок в самостоятельность, который ребенок не может взять.
Поэтому я большой сторонник максимальной передачи ответственности в других областях жизни – в бытовой, школьной, помощи по дому, умении распоряжаться деньгами, возможности самостоятельно передвигаться и выстраивать собственный график. В сложных ситуациях серьезных выборов это может ребенку очень сильно помочь.
Если окружение живет условно по стандартам американского кино, а у ребенка сокращена его собственная область ответственности и самоорганизации, это огромная зона риска.
Почему мы многое про сильные подростковые чувства можем забывать, когда становимся родителями
Мне кажется, для того чтобы лучше понимать себя в роли родителя подростка, очень хорошо оживить свои воспоминания и прикоснуться к волшебному шарику собственного детства, вспомнить свое тогдашнее восприятие, вспомнить себя, объект влюбленности, взрослых в этой ситуации.
Часто у нас слишком много ответственности, которая не дает искренне поговорить про опыт ошибок, про те знания, которые мы вынесли из собственной юности и периода выбора. Иногда ложные стандарты собственной взрослости, то, каким должен быть настоящий родитель, побуждают взрослых молчать о собственной боли. Но если ваши воспоминания живые и там много всего неоднозначного, действительно болезненного, лучше, чтобы ребенок не попал под первую итерацию вашего рассказа. Попробуйте сначала дважды, трижды, четырежды рассказать свои выводы кому-то другому, но не ребенку.
Если у вас была какая-то история влюбленности, потери, брошенности, боли, переживаний и вы готовы поделиться этим с ребенком, можно сначала проговорить это с тем, кому вы доверяете. Тогда та версия истории, которая достанется ребенку, будет гораздо более зрелая, правдивая и более безопасная.
Как себя вести, если у подростка – любовь
Часто, когда случается влюбленность, человек оказывается в «коконе» этого чувства. И обычно это «кокон» неразделенной любви, который очень сильно огораживает, изолирует, затыкает уши тому, кто ее переживает. Это очень сложно, и в этот момент слышимость почти на нуле. А у родителя – тревога и ответственность, и он пытается своими историями ребенка из этого «кокона» достать. А ребенку так плохо, что ему ни до какой новой информации.
У меня ощущение, что состояние острой влюбленности – вообще плохое время для разговоров. Нужно говорить либо до, либо после.
И пожалуйста, внимательно смотрите, что происходит с вашим влюбленным подростком, не вошел ли он в состояние саморазрушения, не началась ли у него какая-то невротическая реакция. Не пора ли его сводить к неврологу, возможно, он что-то назначит, что смягчит остроту драмы, но все равно нервные страдания не смягчаемы в этом возрасте. Это действительно те переживания, через которые ребенок должен пройти, чтобы вырасти.
Неразделенная любовь
Я не думаю, что неразделенная любовь обязательна для всех. Человек может входить в жизнь абсолютно другими воротами. Но как есть врата рождения, когда рождающемуся человеку нужно пережить боль и продраться через эти самые врата, точно так же взросление происходит через влюбленность.
Нравится нам это или не нравится, хотим мы этого или не хотим, тут мы не выбираем, но один из способов стать взрослым – пережить боль неразделенной любви.
Я не хочу идеализировать неразделенную любовь. Более того, у меня ощущение, что нынешнее поколение с ценностями постсексуальной революции может иметь настолько замутненное восприятие темы телесной близости, секса, «технологий» секса, что многим молодым людям любовь вообще недоступна, потому что у них в голове другое понимание про любовь.
Мне кажется, нужно знать, что за неразделенной любовью, которая является одним из вариантов болезненного, сложного взросления, часто стоит мечта о любви, которую человек лелеял с детства, причем и мальчики, и девочки. Помните, в три года, иногда в четыре, ребенок говорит: «Как я найду свою вторую половинку? Как я ее узнаю?» – это мечта о любви, которая к 12–13 годам развивается в огромную историю.
Он ни в кого не влюблен – это вообще нормально?
Мы обсуждаем неразделенную любовь, страшные переживания, но бывает, что человек ни в кого не влюблен. Часто родители тревожатся не из-за того, что ребенок влюблен, а из-за того, что он ни в кого не влюблен – и это тоже поле родительской тревоги.
За время начала душевной жизни, которая часто начинается с влюбленности, с тяги к человеку противоположного пола, мы не отвечаем. Но сейчас наблюдается такая тенденция, что из-за отсутствия самостоятельных выборов, из-за отсутствия автономности, из-за того, что мы водим детей за ручку до школы до 12 лет, иногда до 14, из-за того, что у них в целом по-другому идет созревание, это общее взросление замедлено на три-пять лет. При этом гормонально они созревают раньше.
В целом, если личностное взросление замедлено, влюбленность может наступать позже.
А иногда человек ни в кого не может влюбляться, потому что он влюблен сам в себя, он стопроцентный эгоист, он привык быть средоточием внимания, и ему никто не нужен. Это действительно может быть преградой.
Чего точно делать не стоит
Что можно сделать, чтобы облегчить ребенку состояние при сильной влюбленности? Я бы начала, как обычно, с того, что точно делать не стоит.
• во-первых, не стоит говорить: «Это у тебя пройдет», «Перестань, это еще несерьезно. В 15 лет настоящей любви не бывает»;
• очень вредно говорить: «Не он первый, не он последний»;
• абсолютно бесполезно говорить: «Прекрати так страдать, собери сопли», «Не теряй гордость. Не унижайся так из-за ее, она того не стоит»;
• очень важно не говорить: «У них у всех одно на уме. Всем им только одно от тебя надо». Или: «Все бабы – стервы, она тебя все равно бросит, как только ты пойдешь к ней на веревочке».
Это и отрицание, и обесценивание, и просьбы сделать то, что сделать невозможно. Невозможно прекратить влюбленность.
Обесценивающие советы только построят стену между вами и ребенком.
Это действительно очень неправильные советы, которые ребенку только помешают и могут разрушить отношения, но люди это делают непроизвольно, как правило, от страха, из желания защитить, сделать хотя бы что-то. Но это не работает. Я очень надеюсь, что нам всем, даже в самой острой ситуации, удастся избежать этой ловушки неправильных слов по поводу влюбленности.
Что же родители могут нарушить, находясь в большой тревоге за ребенка и пытаясь с ним поговорить, взломав «кирпич»?
В первую очередь – доверие. Эти неправильные слова могут нарушить готовность рассказывать о личном, они могут нарушить веру в правильность собственных выборов.
Правильные слова об отношениях
Иногда лучший ответ – это молчаливое присутствие и отсутствие комментария, но при этом посыл: «Как только ты захочешь со мной поговорить, я рядом. Мне далеко не все равно, что с тобой происходит». Мне кажется, это самая безопасная форма разговора, когда вам еще не пришли на ум правильные слова.
Прежде чем говорить, всегда нужно понимать, какие слова подросток не в состоянии услышать точно. И очень важно не говорить того, во что вы не верите. Но чем выше уровень тревоги, чем стремительнее пубертат, чем сложнее у ребенка темперамент, чем навороченнее ваша собственная биография, тем это сложнее.
Еще одна мысль, абсолютно банальная, но далеко не очевидная для всех: для того чтобы иметь возможность поговорить о любви, о влюбленности, о гормонах, о личном опыте, нужно быть с ребенком в контакте. Если вы первые шесть классов говорили с ним только про то, как делать уроки и посещать занятия, и ни про что личное не говорили, конечно, у вас и этот разговор не пойдет. Если у вас отношения с взрослеющим ребенком как с маленьким – вы его контролируете, опекаете, заставляете, проверяете, – в таких отношениях нет поля разговорам про любовь.
Разговоры о любви, о влюбленности, о гормонах – это разговоры взрослого и взрослого, разных возрастов взрослых, но не маленького ребенка и взрослого человека.
Дурацкие разговоры про…
С точки зрения ребенка, есть дурацкие разговоры, которые начаты в тревоге и нарушают границы, – это разговоры про беременность, про способы предохранения, угрозы ВИЧ и венерических заболеваний, которые ребенок не запрашивал.
Если эти темы поднимаются на ровном месте без других доверительных бесед и связываются с любовью, с влюбленностью, то в глазах подростка эти разговоры могут только опошлить чувства.
У меня вообще ощущение, что разговоры про беременность, про угрозы заболеваний, которые передаются половым путем, про некоторые способы предохранения, про то, что человек с самого зачатия – живое существо, первый раз должны прозвучать еще до созревания, когда к ребенку все это еще не имеет никакого отношения.
Как говорить так, чтобы вас действительно слышали
Еще раз, это хорошее, нейтральное, максимально спокойное время. Говорите искренне – не морализируя, не оценивая, не становясь в позицию ментора, и не говорите с позиции, что – «ты еще маленький, ты все поймешь позже».
Мне кажется, что про отношения и про любовь говорить можно только то, в чем вы не сомневаетесь, в чем вы уверены, искренне уверены. Тогда будет результат. Даже если ребенок вас не услышит, даже если у ребенка будет другое мнение, это не пойдет в спам, это не нарушит отношения. Он увидит, что вы с ним говорите по-честному.
На честность у подростков нюх необыкновенный.
«Мама, ты снова об этом…»
Наша стандартная ошибка – это долбить ребенка разговорами такого рода. «Мама, ты снова об этом? Я уже все про это слышал, ты мне уже рассказывала эту историю, прекрати!» – это нежелательная реакция.
Как и когда ребенку нужно предоставить – и нужно ли – необходимую информацию? Идеальный вариант – это отвечать на вопросы, которые подросток задает сам, с интересом глядя на вас. Но если этого нет, если ребенок – «партизан», еще можно сказать такие слова: «Когда ты захочешь, я тебе все расскажу. Мы выберем время, мы выберем место, чтобы нас не отвлекали дела. Я подумаю, как с тобой поговорить».
Очень важно говорить без подробностей. Если вы рассказываете личную историю, то без физиологических, душераздирающих, слишком интимных подробностей. Обычно ребенок в этом возрасте, запрашивая разговор, хочет знать сюжет. Он не хочет знать детали, он до них еще не дорос, они его могут травмировать.
Часто череда подробностей является тем препятствием, когда следующий разговор становится невозможен.
Границы приватности и личная тайна
Еще очень важно, чтобы не нарушались границы приватности, чтобы личная тайна ребенка и тайна, связанная с его переживаниями, были соблюдены. Мне кажется, многие из нас знают по себе или по своим знакомым, по книгам, что будет, если нарушить тайну без какого-то серьезного повода.
Те, кто нарушают границу приватности детей, лезут в дневники, переписки без должных оснований, портят отношения невероятно. Но если видно, что с ребенком что-то не так – признаки депрессии, паники; возможно, что-то похожее на пробы наркотиков как повод уйти от боли влюбленности; что-то, связанное с самоповреждением, – только в ситуациях тревоги первого порядка может быть нарушена граница, и то это нужно стараться сделать так, чтобы ребенок не был в курсе.