— В этой истории есть хоть слово правды? — покачала я головой.
— Целых три. Но, как я уже сказал, твоей истории я тоже до конца не верю.
— Вот и поговорили.
— Можно перейти и к делу.
— Ты о чем?
— Кажется, ты упоминала, что когда пьянеешь, становишься доступной.
Я фыркнула.
— Этого я не утверждала, предлагая тебе проверить.
— Я готов.
Он посмотрел на меня, взгляд его неуловимо изменился, что сразу привело меня в волнение.
— Не чувствую в себе никаких позывов, — ответила я с грустью, не до конца понимая, кого пытаюсь в этом уверить: себя или его, и даже решила подняться, памятуя о том, что произошло в номере. Тимур не дал мне этого сделать, ловко схватив за локоть, и уже через мгновенье был сверху. Рука его тут же оказалась на бедре под туникой. Сам он поцеловал меня в ямочку между ключиц, я неровно вздохнула, подавшись телом вперед, и он посмотрел на меня хитрым взглядом.
— Кажется, позывы появились, — усмехнулся он, но я дала себе слово держаться и сурово сказала:
— Отпусти меня, или тебе же будет хуже.
— Я тебе не нравлюсь?
— Ты знаешь, что нравишься всем женщинам независимо от возраста и семейного положения.
— Тогда в чем проблема?
— Я тебя совсем не знаю. А спать со всеми подряд не входит в мои привычки.
— Мы же неплохо поболтали только что.
— Слезай, говорю, — цыкнула я на него. Рассмеявшись, он отстранился и сел. Я поблагодарила за это небеса, продолжи он атаку, вряд ли бы я нашла в себе силы устоять. Пригладив волосы рукой, Тимур с иронией заявил:
— Раз большой любви не намечается, хочу предложить тебе сделку.
— Сделку? — я тоже села и уставилась на него.
— Смотри, что получается. О Мадянкине мы оба рассказать не можем, так как загремим тоже оба. Выходит, ты моя должница, ведь от тюрьмы я тебя спас.
— Так и думала, что не просто так, — хмыкнула я.
— Видишь, какая ты прозорливая. Твоя биография меня заинтересовала, мой осведомитель сказал, что после того, как ты появилась в этой шайке кладоискателей-любителей, их добыча увеличилась чуть ли не в разы. И если бы вы смогли правильно организовать свою деятельность, выбрались бы из грязи в князи очень быстро, заняв неплохое положение в своем городке.
— Мы были подростками-романтиками, — хмыкнула я.
— Это ты была такой, ребята, между прочим, толкали найденные вещицы, на что тоже нужна смелость и связи, тем более в таком маленьком городишке, как ваш. Вам не повезло, пареньки огребли, ты ограничилась отчислением из института. Бизнес, так сказать, загнулся, но знания-то при тебе.
— Ты, что, хочешь что-то откопать? — не поверила я.
— В точку, — усмехнулся Тимур, — мне нужно найти одну весьма определенную вещь.
— Можно поинтересоваться, какую?
— Прежде чем посвящать тебя в детали, я должен получить твое согласие.
— У меня есть выбор? — хмыкнула я, он неопределенно повел головой.
— С моей стороны было бы глупо приехать к следователю и сознаться, что я, покрывая тебя, придумал ту ночь и подкупил свидетелей, как считаешь?
— То есть ты рассчитываешь только на то, что я буду чувствовать себя обязанной тебе?
— Ты этого терпеть не можешь, так что согласишься.
— Ты вообще слушал, что я тебе рассказывала? Я только и делаю, что бегаю от ответственности.
Он снова пожал плечами.
— Так каков твой ответ?
Посверлив его взглядом, я уставилась на воду. Как ни странно, Тимур был прав: по отношению к нему мне не хотелось чувствовать себя обязанной. Основывалось это нежелание на двух факторах: во-первых, он не так прост, даже опасен, потому долг может припомнить в любой момент. А во-вторых… Он мне нравился, слишком нравился, чтобы мы находились с ним в неравных позициях. Ему, конечно, об этом знать не стоит. И вообще, дураку понятно: между нами быть ничего не может, в моих интересах разделаться со всеми долгами перед ним и порвать любые отношения.
— Вот что, — повернулась я к нему, — я согласна помочь тебе, но хотелось бы внести ясность. Мы заключаем деловой союз, который не предполагает никаких других взаимоотношений. Я буду искать эту твою вещицу, а когда мы найдем ее, то будем квиты. Соответственно, разойдемся, как в море корабли, и больше не появимся в жизни друг друга.
Я протянула ему руку, он немного подумал, разглядывая меня, потом пожал ее.
— Идет, — кинул мне и, поднявшись, потянулся. Я с трудом сдержалась, чтобы не уставиться на его тело. Поднявшись следом, спросила:
— Каков наш план?
— Искать вещицу будем не здесь. Так что для начала заедем в отель, возьмешь кое-какие шмотки, боюсь в таком виде ты пригодна для чего угодно, только не для раскопок. Хотя я бы посмотрел, — он ухмыльнулся, а я ему напомнила:
— Мы только партнеры, не забывай.
— Социальные ограничения мечте не помеха.
Покачав головой, я направилась к машине. Через некоторое время я уже была в номере, девчонок не оказалось, и я этому даже порадовалась, меньше всего хотелось пускаться в долгие объяснения. Я написала им пространную записку о том, что мы с Тимуром некоторое время хотим побыть вместе, потому скроемся ото всех неподалеку. Телефон буду включать по мере необходимости. Некоторое время я раздумывала, как к данному развитию событий отнесется Старков, если узнает, но потом махнула рукой. В конце концов, я же буду на связи, значит, в крайнем случае, он меня разыщет. Бумаг о невыезде я не подписывала, следовательно, против закона не иду. Переодевшись в шорты, майку и кеды, я собрала в рюкзак вещи и вернулась к Тимуру. Он ждал меня возле машины. Некстати я подумала о том, что убийцу Алины так и не нашли, значит, расследование идет полным ходом. Кто ее убил, по-прежнему оставалось загадкой, а главное, за что и не связано ли это с Мадянкиным? Скорее всего, нет, иначе вопрос по нему так или иначе уже бы всплыл. Последнее слово напомнило мне о том, где покоится сам дядечка, и я скорчила мину. Тимур в очередной раз расценил мое выражение лица по-своему.
— Ты жутко недовольна происходящим, — высказался он, когда я села в машину.
— Чему тут быть довольным? Я прячу трупы, меня обвиняют в убийстве, а теперь еще придется вернуться к незаконной деятельности, за которую я тоже немало огребла в свое время.
— За это не переживай, безопасность дела я беру на себя.
— Сеня тоже так говорил.
— Это твой парень-копатель?
— Ага.
— Могу тебя заверить, что он не идет со мной ни в какое сравнение.
— Все-таки ты самоуверенный сукин сын.
— И снова воспринимаю это как комплимент.
Я только головой покачала.
— Теперь ты можешь рассказать, что это за таинственная вещь, которую мы будем искать?
— Медальон.
— Именной?
— Не совсем. У моего хорошего друга во время гражданской войны в этих местах погиб прадед, медальон принадлежал ему.
— Твой друг знает, где конкретно? В каком году?
— Толком он ничего не знает. Как ты понимаешь, в глаза его ни разу не видел.
— Хорошо, но какие-то данные есть? Имя, фамилия, кем служил? Писал же он письма домой?
— Ларин Роман Сергеевич, 1890-го года рождения. Их батальон базировался в поселке не так далеко отсюда, там же он и погиб. Останки его найдены не были, предположительно, захоронен в братской могиле.
— Предположительно? То есть никаких документов, которые могли бы обозначить, что это он, найдены не были?
— По крайней мере, семье моего друга об этом не сообщали.
— То есть официально он числится в пропавших без вести?
— Пропадать особо было некуда, так что дед, наверняка, лежит в братской могиле в этой самой деревне.
— Если ты так в этом уверен, зачем тебе я?
— Потому что места захоронений весьма условны, а твоему чутью, как мне сообщили, можно доверять. Времени не так много, так что не хотелось бы его терять.
— Откуда твой друг узнал об этом медальоне?
— От своего деда, конечно, откуда еще? Тому рассказала его мать. Это что-то вроде семейной реликвии, которую передавали из поколения в поколение, потому, узнав о медальоне, друг захотел его отыскать.
— Так ты за этим сюда приехал? — нахмурилась я, — а при чем здесь Мадянкин?
— Мадянкин вовсе ни при чем. Мы приехали с ним, потому что планировали замутить совместное дело с местными ребятами. Так как мы с Ромой все равно собирались сюда, я решил совместить два проекта.
— Рома — это твой друг?
— Да, — кивнул он, — назвали в честь погибшего прадеда. Я планировал быстро разрулить рабочие вопросы, после чего присоединиться к Роме, который остановился недалеко от деревни. Потом ты свалилась на мою голову, Мадянкин отдал концы, в общем, пришлось разбираться и с этим.
— Если не ты убил Мадянкина, почему не сообщил в полицию?
Он усмехнулся.
— Был уверен, что это ты. Сдавать тебя не хотелось.
— Я его не убивала.
— Веры тебе нет, но в этом вопросе я и сам начинаю склоняться к данной версии. Это еще больше все усложняет.
— Почему?
— Потому что выходит, что убийца ходит на свободе, цели его мне неизвестны, за какие грешки он убил Мадянкина — тоже, так что… Ситуация неприятная, а я предпочитаю держать все под контролем. К тому же втянул тебя в это дело, так что теперь и за тобой пригляд нужен, как бы ты к ментам не пошла на нервной почве.
— Выходит, это ты прокололся, а не я, — не удержалась я, он покосился с насмешкой.
— Твоя радость мне понятна, но напомню, что ты все равно являешься соучастницей преступления.
Я тут же сникла, подумав, спросила:
— Каков твой интерес в поиске этого медальона?
— В общем-то, никакого. Друг попросил о помощи, вот я и помогаю.
— Без задней мысли? Или ты и с ним труп прятал?
— Такими вещами я занимаюсь только с красивыми женщинами.
— Странная у тебя манера соблазнения. И много красивых женщин ты покорил таким образом?
— Превеликое множество.
— Ну конечно, — хмыкнула я, задумываясь. Естественно, у Тимура баб, как грязи, каждая старается урвать себе хоть кусочек такого красавца. Он меняет их, как перчатки, особо на эту тему не запариваясь, потому что знает, что стоит ему только пальцами щелкнуть и… Я грустно вздохнула. По крайней мере, радует, что я не стала одной из многих. Чтобы отвлечься от мыслей о Тимуре, я вернулась к медальону.