Она поднимается с шезлонга. Медленно, словно во сне. Подходит ближе. Поднимает лицо. В её глазах стоят слёзы, и это делает её ещё более ранимой и прекрасной.
— Я боюсь, — шепчет она едва слышно. — Боюсь ранить Инну. Боюсь… что вы передумаете. Боюсь себя… потому что я хочу этого больше всего на свете.
Не могу больше сдерживаться. Моя рука сама тянется к её лицу. Касаюсь щеки — кожа на ощупь нежная, словно шёлк. Она не отстраняется. Закрывает глаза, и в этом жесте столько доверия, что у меня перехватывает дыхание.
Наклоняюсь медленно, давая ей время оттолкнуть меня. Но она не отталкивает. Наши губы соприкасаются — легко, неуверенно. Как первое прикосновение к чему-то хрупкому и бесконечно ценному.
Поцелуй становится глубже. Мир сужается до точки соприкосновения. До её вкуса — вина и чего-то сладкого, до её рук, которые обвивают мою шею, до её тела, доверительно прижимающегося ко мне.
Это не просто поцелуй. Это признание. Клятва. Падение в бездну вместе. Падение, которого я так долго боялся и которого так отчаянно желал. Падение, которое изменит всё.
Мы отстраняемся, тяжело дыша. Она прижимается лбом к моей груди, и я чувствую, как её тело сотрясается от едва сдерживаемых рыданий. Обнимаю её крепче, вдыхая аромат её волос — свежесть хлопка и сладкий персиковый нектар.
— Артур… — её голос прерывист, словно каждое слово даётся с трудом.
— Я знаю, — шепчу в её волосы, касаясь губами мягкой пряди. — Я всё знаю. Но я ни о чём не жалею. Ни об одной секунде.
Стоим так, обнявшись под бескрайним куполом итальянского неба, усыпанного звёздами. Слушаем, как шумит прибой, как волны разбиваются о скалы. Время словно останавливается, замирает в этой волшебной минуте. Есть только она, только мы, и безумная надежда, что мы сможем преодолеть все преграды.
Утро приносит с собой кошмар, окутывающий сознание ледяной пеленой ужаса. Просыпаюсь с противоречивыми чувствами: эйфория от воспоминаний о прошедшей ночи смешивается с леденящим страхом будущего. Что теперь? Как рассказать Инне? Как защитить Соню от сплетен, осуждения, косых взглядов?
Выхожу на террасу с чашкой кофе, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли в кучу. И тут же застываю: у ворот резко тормозит ярко-красный спортивный Феррари. Из машины выходит Оксана.
Высокая, безупречно одетая, с холодной, почти скульптурной красотой. Моя бывшая — последняя спутница, с которой мы расстались полгода назад после того, как я застал её в объятиях моего же партнёра по теннису. Расставание было громким, с битьём посуды — её — и угрозами –тоже её. Я выплатил отступные, думая, что всё кончено.
— Арчи! — её голос, сладкий как сироп и острый как бритва, разносится по террасе. Она направляется ко мне с ядовитой улыбкой. — Как мило! Ты отдыхаешь! А я соскучилась!
Кровь отступает от лица, когда замечаю Соню в дверях террасы. Она застывает, её лицо белее мела, глаза огромные от шока и боли. Она всё услышала, всё увидела.
— Оксана, — мой голос звучит ледяным тоном, хотя внутри всё полыхает. — Что ты здесь делаешь? Ты — незваная гостья, как минимум, нелепо заявляться сюда без предупреждения.
Оксана фальшиво смеётся, приближаясь ко мне.
— Ой, не злись, Арчи! Мы же взрослые люди. Подумаешь, маленькая ссорка! Я уже простила тебя! — бросает оценивающий, презрительный взгляд на Соню. — О, твоя новая игрушка? Мило. Но, детка, не обольщайся. Он всегда возвращается ко мне. Правда, Арчи?
Соня отступает на шаг. В её глазах отражается всё, чего я так боялся: предательство, боль, унижение. То, что может разрушить хрупкое доверие, только что зародившееся между нами.
— Вон, — шиплю я, делая шаг к Оксане. — Сию же секунду. Или я звоню в полицию. И не смей больше появляться в моей жизни!
Её улыбка сползает. Глаза загораются злобой.
— Ты! Ты меня решил заменить! Серьёзно? Променять… на вот это⁈ Кто она такая? Эта… девочка? — Голос звучит брезгливо, словно она в самом деле считает себя незаменимой. Как же нелепо!
— Уходи, Оксана, — повторяю твёрдо, не отводя взгляда. — Это твой последний шанс уйти достойно.
Она что-то шипит, разворачивается и идёт к машине. Дверь хлопает с оглушительным грохотом. Феррари взрёвывает двигателем и с визгом шин уносится прочь.
Обернувшись к Соне, вижу её застывшую, словно мраморную статую. Слезы катятся по её щекам, оставляя блестящие дорожки на безупречной коже.
— Соня, — делаю шаг к ней. — Это не то, что ты подумала! Она…
Слова застревают в горле. Что я могу сказать? Что всё это время я не желал показывать ей правду? Что моя жизнь — это клубок лжи и предательств? Что я — вовсе не тот безупречный принц, каким она, должно быть, меня представляла?
Она резко отстраняется, её тело дрожит, словно осенний лист на ветру.
— Не надо! — её голос прерывается, в нём слышится боль и отчаяние. — Я всё поняла. Я… я пойду.
Не успеваю я и слова сказать, как она разворачивается и почти бежит в дом, её шаги эхом отдаются в моей душе.
Остаюсь один посреди террасы, чувствуя, как сердце разрывается на части. Ветер играет с моими волосами, но я его не замечаю. Всё вокруг теряет краски, становится серым и безжизненным. Самое прекрасное, что случилось со мной за долгие годы, только что рассыпалось в прах, словно хрупкий кристалл. И виной тому — призрак прошлого, моя собственная нерасторопность, моё молчание.
Закрываю глаза, пытаясь собрать мысли в кучу, но они разбегаются, как испуганные птицы. Как я мог допустить, чтобы это произошло? Почему не предупредил её? Почему не рассказал всё раньше? Теперь она убежала, а я стою здесь, как последний идиот, не в силах её догнать.
Смотрю вслед Соне, и внутри растёт отчаяние. Она верит словам Оксаны, верит в эту ложь, в эту ядовитую ложь. Но как доказать ей, что всё это неправда? Как показать, что наш поцелуй под звёздами был настоящим, искренним, наполненным чувствами, которых я никогда раньше не испытывал?
Оксана… всего лишь тень, бледное отражение того, что я чувствую к Соне. Но как донести это до неё? Как заставить поверить, что я готов бороться? За неё. За нас. Хотя бы попытаться.
Сжимаю кулаки, чувствуя, как боль пронзает сердце. Я должен её догнать. Должен объяснить. Должен показать, что она — единственная, кто имеет значение. Что её доверие — самое ценное, что у меня есть. И я не позволю какому-то призраку прошлого разрушить то, что только начало рождаться между нами.
Но ноги словно приросли к полу. Знаю, что должен пойти за ней, но страх потерять её навсегда парализует. Что, если она не захочет слушать? Что, если уже всё потеряно? Эти мысли терзают душу, но я должен рискнуть. Должен попытаться. Потому что без неё моя жизнь теряет всякий смысл.
Глава 7Соня
Словно ледяная вода выплеснулась мне в лицо, но нет — это было хуже. Как будто всё моё нутро вывернули наружу, втоптали в грязь, а потом заморозили, превратив в глыбу льда. Каждая клеточка тела кричит от боли и унижения.
«Он всегда возвращается ко мне».
Эти слова, произнесённые этой… этой… Оксаной с таким торжеством, с такой ядовитой уверенностью, вонзаются в сердце острыми осколками. Я стою, не в силах пошевелиться, наблюдая, как Артур пытается её прогнать. Его лицо искажено яростью, но это ничего не меняет. Она здесь. Знает, где его искать. Говорит о нём с ужасающей интимностью — «Арчи». А я? Для неё я просто «детка», очередная игрушка в руках её богатого мужчины.
Боль пронзает насквозь, острая, режущая, как осколки битого стекла. Она топит всё: и сладкие воспоминания о вчерашнем поцелуе под звёздами, и тепло его рук, и глупую, наивную надежду, которая расцвела в моей душе. Чувствую себя такой обманутой, такой униженной. Дурочкой, которая поверила в сказку.
— Соня, это не то, что ты подумала! Она… — его голос доносится словно издалека, будто сквозь толщу воды.
— Не надо! — вырывается у меня, голос дрожит, срывается. — Я всё поняла. Я… я пойду.
Не могу смотреть на него. Видеть его лицо сейчас — значит умереть от стыда и боли. Разворачиваюсь и бегу в дом, вверх по лестнице, в свою комнату. Запираю дверь на ключ, прислоняюсь к ней спиной и медленно сползаю на пол. Тело бьёт крупной дрожью, слёзы льются ручьями — горячие, солёные и такие горькие от разочарования. Не пытаюсь их остановить. Пусть текут. Пусть смоют тот дурацкий блеск счастья, который был в моих глазах ещё час назад.
Сжимаю в руке кулон. Холодный металл впивается в ладонь. «За вашу искренность. Которая так редка». Редка? Какая глупость! Наивная дурочка — вот я кто! Он просто играл со мной. Пока его настоящая женщина, эта гламурная пантера Оксана, ждала где-то там. Может, они поссорились? Может, он приехал сюда, к дочери, чтобы переждать бурю, а я… я стала его развлечением? Утешением? «Первой настоящей любовью»? Ха! Скорее, первой в череде наивных студенток, поверивших харизме богатого мужчины.
Стыд сжигает изнутри. Перед Инной. Боже, Инна! Как я могла? Предала её доверие самым подлым образом. Влюбилась в её отца, позволила ему целовать себя… а у него, оказывается, есть кто-то. Серьёзные отношения. И Инна, наверное, знает эту Оксану! Она сейчас вернётся с яхты… Что я скажу ей? Как посмотрю в глаза?
Обхватываю колени руками, прячу лицо. Мысли кружатся в голове как вихрь. Как я могла быть такой слепой? Такой глупой? Верила каждому его слову, каждому взгляду. А он… он просто играл со мной. Использовал мои чувства, мою наивность.
Кулон холодит ладонь. Его слова теперь звучат насмешкой. Искренность? Где она была? В его лживых обещаниях? В том поцелуе, за которым, как оказалось, стояла такая тайна?
Закрываю глаза, но перед внутренним взором всё равно стоит картина: Артур и Оксана. Её ядовитая улыбка, её презрительный взгляд в мою сторону. «Он всегда возвращается ко мне». Эти слова звучат в голове, как приговор. Как подтверждение того, что я была всего лишь временной игрушкой, развлечением во время небольшой размолвки в его настоящих отношениях.