—Нет, неправда. Никакой не порядок. И поэтому я буду держаться за тебя, пока ко мне не вернется мужество.
—Ты молодец. — Фокс погладил ее по волосам. — Во всех отношениях.
Чувствуя, что не имеет права расклеиваться, Лейла слегка отстранилась и обхватила ладонями его лицо. Левый глаз Фокса был еще красным, но припухлость почти прошла. Лейла поцеловала глаз, щеки, виски.
—Я до смерти напугалась.
—Знаю. Но ведь это и есть героизм, правда? Делать то, что должен, хотя до смерти напуган.
—Фокс, — она нежно поцеловала его в губы, — раздевайся.
—Я ждал этих слов несколько недель.
Теперь Лейла уже смогла улыбнуться.
—И иди в душ.
—Все лучше и лучше.
—А если тебе нужно потереть спину... я пришлю Кэла.
—Ну вот, все мои мечты разбились вдребезги.
В конечном счете Фокс присел на край ванны, а Лейла развязала ему шнурки и с сестринской — к сожалению — заботой помогла снять рубашку и джинсы.
—Ой, Фокс, — не удержалась Лейла, когда он остался в одних трусах. И причиной тому было не восхищение его мускулистым телом, а сплошь покрывавшие это тело синяки.
—Когда много внутренних повреждений, внешние заживают медленнее.
Лейла молча кивнула, собрала одежду и вышла из ванной.
Настоящее блаженство — горячая вода, упругие струи. Как хорошо быть живым. Фокс стоял под струями воды, упираясь руками в стену, пока окончательно не успокоился, а боль не ушла в сливное отверстие вместе с водой. Когда он вышел из ванной, на полочке его ждали аккуратно сложенные джинсы и футболка. Ему удалось самостоятельно одеться, хотя и с перерывами на отдых, пережидая легкие, но неприятные приступы головокружения. Он протер зеркало над раковиной и критическим взглядом окинул свое лицо: бледнеющие синяки, измученные глаза, не до конца затянувшиеся порезы. Пришлось признать — Кэл, как всегда, прав.
Ему нужно поспать.
Фокс побрел — ему казалось, что он плывет — в спальню Лейлы. Забрался на кровать и заснул, окруженный обволакивающими ароматами.
Проснувшись, Фокс обнаружил, что кто-то накрыл его одеялом, опустил шторы и притворил дверь. Он сел и с опаской прислушался к себе. Ни боли, ни ломоты. Даже когда нажимаешь на левый глаз. Усталость больше не давила на него тяжелым грузом. И очень хотелось есть. Хорошие признаки.
Выйдя из спальни, он нашел Лейлу и Куин в кабинете.
—Я немного прилег.
—Пять часов. — Лейла тут же шагнула к нему, всматриваясь в его лицо. — Отлично выглядишь. Сон пошел тебе на пользу.
—Пять часов?
—С гаком, — кивнула Куин. — Рада тебя видеть.
—Нужно было стащить меня с кровати. Мы же хотели дочитать до конца первый дневник — как минимум.
—Мы и дочитали. А теперь систематизируем комментарии. — Лейла указала на ноутбук Куин. — Краткую версию изложим тебе позже, Фокс. Хватит пока.
—Не думаю.
—Нужно давать себе отдых. Ты ведь сам мне говорил. Сибил приготовила потрясающий суп с луком-пореем и картофелем.
—Там что-нибудь осталось?
—Много, даже для тебя. Пойдем, налью тебе тарелку.
Внизу Гейдж стоял у окна в гостиной. Услышав шаги, он оглянулся.
—Дождь перестал. Вижу, ты снова такой же урод, как всегда.
—Все равно красивее тебя. Где Кэл?
—Поехал в свой боулинг несколько минут назад. Просил сообщить, когда ты решишь воскреснуть.
—Я хочу супу.
Гейдж подождал, пока они останутся вдвоем.
—Поешь, потом позвоним Кэлу. Он будет ждать нас в полицейском участке. Куин записывает для тебя резюме того, что мы прочли в дневнике.
—Что-нибудь важное?
—Лично я не нашел там ответов на главные вопросы, но лучше тебе прочесть самому.
Фокс жадно проглотил две тарелки супа с огромным куском хлеба. Когда он закончил, в гостиную спустилась Куин с папкой и дневником в руках.
—Основное ты поймешь из краткого пересказа, а если тебе понадобятся подробности, возьми на вечер дневник. Остальные уже слышали.
—Спасибо. Записи, суп, нежная и любящая забота. — Он обхватил подбородок Лейлы и крепко поцеловал ее в губы. — И на кровать. До завтра.
Когда мужчины ушли, Сибил насмешливо наклонила голову.
—У него очень красивые губы.
—Да, — согласилась Лейла.
—И судя по тому, что я наблюдала на кухне, как он сражался с болью, чтобы выздороветь... Думаю, таких мужественных людей мне еще не приходилось видеть. Тебе очень повезло. И... — Она извлекла из кармана листок бумаги. — Двойное везение — сегодня твоя очередь идти на рынок за продуктами.
Вздохнув, Лейла взяла список.
Когда они появились в полицейском участке, начальник полиции Хоубейкер пристально посмотрел на лицо Фокса. Уэйн уже видел такое. Хотя для большинства людей это непривычно.
Однако большинство жителей Холлоу ничего не замечали — или делали вид, что не замечают.
—Думаю, с тобой все в порядке. Я наведался в дом, который снимает мисс Блэк. Видел, как ты ковылял туда. Дверь открыла некая мисс Кински. Сказала все, что обо мне думает. Но заверила, что о тебе позаботятся.
—Совершенно верно. Как Блок?
—Пришлось вызвать парамедиков, чтобы привести его в порядок. — Уэйн задумчиво поскреб щеку. — Но выглядит он все равно хуже тебя. Знаешь, если бы я не видел, что произошло, то мог бы подумать, что это ты его отделал, а не наоборот. Похоже, он ударился головой. — Хоубекер не отрывал взгляда от Фокса, а по небрежному тону было понятно, что решение он оставляет за Фоксом. — Блок плохо помнит, что случилось. Признает, что напал на тебя и нанес серьезные повреждения, но не очень понимает почему.
—Я могу с ним поговорить?
—Можно устроить. А мне поговорить с Дерриком?
—Он твой заместитель. Только советую держать его подальше от меня. Как можно дальше.
Уэйн молча взял ключи и повел Фокса через все комнаты к камерам, где содержались арестованные.
—Он не требовал адвоката, не просил телефон. Блок? Фокс хочет с тобой поговорить.
Блок сидел на койке в одной из трех камер, обхватив голову руками с ободранными костяшками пальцев. Услышав шаги, он выпрямился и вскочил. Когда Блок приблизился к решетке, Фокс увидел его расцарапанное лицо. Потом с удовлетворением отметил два заплывших глаза и разбитую губу.
—Господи, Фокс. — Заплывшие глаза Блока широко раскрылись; в них застыло растерянное выражение, как у испуганного ребенка. — Господи Иисусе.
—Оставишь нас на минутку, шеф?
—Ты в порядке, Блок?
—Да, да, конечно. Господи Иисусе, Фокс, я думал, что вышиб из тебя дух. А ты целехонький.
—Ты меня здорово отделал, Блок. Чуть не убил — причем именно этого ты и хотел.
—Но...
—Помнишь, как в меня неудачно отскочил мяч, когда в предпоследнем классе школы я играл на второй базе? Он попал мне в лицо. Конец третьего периода, двое в ауте, раннер на первой базе. Все подумали, что у меня сломана скула. Помнишь, как к концу четвертого периода я вернулся на вторую базу? Блок облизнул рассеченную губу; его распухшее лицо отражало испуг и растерянность.
—Кажется, помню. Я думал, может, это все сон. Сидел тут и думал, что ничего этого не было. Похоже, было. Клянусь Богом, Фокс, я сам не знаю, что на меня нашло. Я еще ни на кого так не набрасывался.
—Нэппер сказал тебе, что я сплю с Шелли?
—Да. — Блок с явным отвращением пнул нижнюю часть решетки. — Козел. Я ему не поверил. Он тебя жутко ненавидит, всегда ненавидел. Кроме того, я знаю, что Шелли не бегает на сторону. Но...
—Эта мысль не давала тебе покоя.
—Точно. Понимаешь, Фокс, она выставила меня за дверь и подала на развод, даже не поговорив. — Блок стиснул пальцами решетку и опустил голову. — И я начал думать... ну... может, это потому, что у нее есть ты. А вдруг?
—А не потому, что Шелли застала тебя, когда ты лапал ее сестру?
—Я облажался. Здорово облажался. Мы с Шелли... немного повздорили, а Сэми... — Блок пожал плечами. — Она уже какое-то время подбивала ко мне бабки, а в тот день попросила меня зайти в подсобку и с чем-то помочь. Потом стала ко мне прижиматься — она все время прижимается к мужчинам. Расстегнула блузку. Черт возьми, Фокс, я здорово облажался.
—Это уж точно.
—Мне не нужен развод. Я хочу домой, Фокс. Понимаешь? — В этих словах, обращенных к другому мужчине, сквозило отчаяние. — Шелли даже не поговорила со мной. Я просто хочу все исправить, а она рассказывает всему городу, что в суде ты сдерешь с меня шкуру, и все такое прочее.
—И ты разозлился, — предположил Фокс, наблюдая, как Блок хмуро разглядывает носки своих ботинок.
—Господи, Фокс, конечно, я разозлился, а потом еще эта болтовня Нэппера. Но я в жизни ни на кого так не набрасывался. Никогда не бил лежачего. — Блок поднял голову; лицо его вновь стало растерянным. — Как будто сошел с ума, или что-то в этом роде. Не мог остановиться. Я думал, что убил тебя. Не знаю, как бы я с этим жил.
—Нам обоим повезло, что тебе не придется с этим жить.
—Правда, Фокс. Честное слово. Ты же мой друг. Мы... Я не знаю, что... Должно быть, на меня нашло какое-то помрачение.
Фокс вспомнил мальчишку, смеющегося и проглатывающего самого себя.
—Я не собираюсь выдвигать обвинения, Блок. Мы с тобой никогда не ссорились.
—Отлично ладили.
—И насколько я понимаю, теперь у нас тоже нет друг к другу претензий. Что касается Шелли, то я ее адвокат — и все. Со своим браком разбирайся сам. Но если ты мне скажешь, что хочешь попробовать обратиться к консультанту по семейным отношениям, я могу передать это своей клиентке. Возможно, даже выскажу свое мнение как адвокат и друг — ей стоит пойти этим путем, прежде чем продолжить процедуру развода.
—Я сделаю все, что она захочет. — Адамово яблоко Блока резко дернулось — он с трудом вздохнул. — Я твой должник, Фокс.
—Нет. Я адвокат Шелли, а не твой. Но ты должен пообещать: когда шеф Хоубейкер тебя отпустит, ты пойдешь домой. Посмотришь по телевизору автогонки. Сегодня как раз заезды.
—Я пока переехал к матери. Да, я пойду домой. Даю слово.