— Я к вашим услугам, — почти без акцента ответил Дайэн.
Молодых отпустили лишь к вечеру, когда начало смеркаться. На этот раз им никто не мешал уединиться.
— Только теперь я по-настоящему ощутил, что женат, — прошептал Сид, подхватывая новобрачную на руки, чтобы внести в спальню. — Отец Маркиан прав. Отличная вещь — эти народные обычаи.
И он поцеловал Фенеллу. Венок из цветов апельсина упал вниз с ее запрокинутой головы.
Сид сел на убранное цветами ложе, не выпуская девушку из рук. Светлым водопадом окутали ее плечи густые волосы, освобожденные от шпилек и ленточек. Медленно сползло вниз черное с серебром платье, обнажая белоснежную кожу…
Никогда ранее не испытанные ощущения взбудоражили и обожгли душу девушки. Все в первый раз, так остро и так ярко… Сид замирал каждый раз, когда она вздрагивала от неожиданности, и терпеливо дожидался, пока она снова доверчиво ему не покорялась, шептал что-то ласковое, что никогда не сумел бы потом повторить. И в тот момент, когда он сдерживаться уже не смог, она почти не сознавала себя, потрясенная и захваченная водоворотом ярчайших впечатлений.
Потом они долго лежали без сил, потом уже сердце Фенеллы наполнилось теплом и нежностью к тому, в чьих бережных объятиях она раз и навсегда стала женщиной. Тогда она прошептала ему в плечо что-то благодарное и ласковое. Сид приподнял ей голову, чтобы заглянуть в глаза. И Фенелла всей душой ощутила оборотную сторону настоящей любви — беззащитность и уязвимость перед тем, кого любишь. Ее, Фенеллы беззащитность, его уязвимость…
— Ты знаешь, — тихо сказал Сид, — все мои страдания не стоят этой ночи с тобой, любимая.
На следующий и, по-счастью, последний день свадьбы молодоженам дарили всяческие подарки, а Сид добросовестно отдаривался в ответ. Вообще говоря, свадьбу можно было праздновать куда дольше, да что там, ее и пару недель можно было праздновать, но отец Маркиан был прав. Жителей Ахены скоро ждало куда более увлекательное занятие — свадьба всем известной парочки с Портовой улицы. Только поэтому Сида с Фенеллой и оставили в покое так быстро.
Летний зной в городе смягчался свежим ветром с моря. Фенелла вроде бы и занималась хозяйством, ходила на как всегда шумный портовый рынок, богатый разнообразными товарами и впечатлениями, но нерушимая тишина упоительного счастья окутывала ее душу. Тогда она поняла, в чем слабость молодых пар Странников, молодых, любящих друг друга пар. Душа не могла и не хотела собраться, чтобы дать импульс телу на перемещение сквозь пространство, слишком уж было хорошо рядом с любимым. Счастье запредельно расслабляло.
А вокруг дозревал сладкий виноград, томно ворковали горлинки…
Когда изнуряющая жара конца лета пошла на убыль, в Ахену за принцессой с супругом прибыл лично дон Цезар.
— Дон Сид, вы должны постигать и отшлифовывать рыцарские искусства, — громогласно сообщил он. — Решено, что для этого вы должны поселиться в доме дона Альвеса де Карседы. Он вызвался быть вашим наставником.
Сид резко загрустил, а Фенелла вздохнула с облегчением. Когда Боэланд не мешал людям жить, он придумывал неплохие выходы из сложных обстоятельств. Дона Альвеса она могла часто навещать, не привлекая лишнего внимания к своему браку с Сидом.
— И еще, донна Фенелла, — уже гораздо тише рассказал командир королевской стражи по дороге в столицу. — По вашу душу и руку приезжал Карласский принц с дарами. Но его величество отказал ему, заявив, что вы уже обещаны в награду одному рыцарю. И, как только тот рыцарь, имени которого король не может разгласить, совершит предстоящий ему подвиг, вы станете его женой. Цените милость короля.
«Все-таки Боэланд озлобленный и Боэланд, надеющийся на личное счастье, — оценила милость короля Фенелла, — это два разных человека».
— Не рви себе сердце, парень, — не оставил без внимания дон Цезар и хмурого Сида. — Ты хотел бы остаться только оружейником. Понимаю, ты чудесный оружейник. Но иногда от нас требуется, чтобы мы стали больше, чем мы есть, а ты способен стать по-настоящему великим. Неприятно, да. Мучительно иногда, но необходимо. Положись на милость Божию и терпи.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
— Ты похорошела, Фенелла, — с досадой сказал Боэланд, окидывая цепким взглядом светящуюся от избытка счастья супругу дона Сида Оканнеры, — но, если бы ты только знала, как мне не хватает твоих удивительных способностей!
Фенелла вполне могла понять досаду его величества. Пару часов назад на приеме у короля был спешно прибывший из Мараканда посол Остарии в Борифате. Ну как «спешно»? Почти две недели непрерывной скачки из одной столицы в другую. В Борифате творилось нечто ужасное, по словам немало в жизни повидавшего посла. Мараканд наводнился листочками с карикатурами на Владетеля и сатирическими стихами в его адрес. Казалось, как скала незыблемый авторитет повелителя страны катастрофически пошатнулся. Его подданные тихонько пересказывали самые смешные строчки и смеялись над Тем, перед кем еще несколько недель назад трепетали. Владетель в панике приказал казнить несколько десятков уличных певцов, но это привело только к тому, что запрещенные к исполнению песенки стали петь только в узком кругу доверенных людей. Шутку не убьешь и не остановишь так просто.
— Владетеля может спасти только атмосфера всеобщего страха, кум Элан, — тихо сказал королевский шут, сидя на полу. — Потому что посмеяться вместе со всеми он не сумеет.
— Всеобщий страх, — с сомнением протянул король. — Когда под боком прогрессоры? Ну это навряд ли. Лучше бы он посмеялся над идиотскими шуточками. Жаль, что у него и вправду не получится…
— Согласен. Он совсем не такой смешной, как ты.
— Может, отправить ему в подарок тебя? — с досадой спросил Боэланд. — Уверен, что ты справишься с этой сложной задачей. Отыщешь в нем нечто по-настоящему смешное.
— Нет, кум, не надо! — шут в притворном ужасе отполз подальше от кресла короля. — В тебе-то кто будет отыскивать смешное? Не-ет, без меня тебя конец. Ты, ведь, кум Элан, так и не понял, что именно такого конца, которого с ужасом ждет Владетель, опасались для тебя твои приближенные во главе с ди Лартегой. Те, которых ты подверг опале. А они боялись, и не зря, полагаю, боялись, именно этого хода со стороны прогрессоров. Сначала высмеивание правителя, потом разоблачение его недостойных поступков или клевета. А потом — не смотри на меня таким тяжелым взглядом, кум, я боюсь — потом замена правителя на свою марионетку. Хи-хи, как смешно.
— Что же там случилось в чертовом Борифате за те две недели, пока посол скакал сюда?! — Боэланд стукнул кулаком по подлокотнику. — Как же я иногда жалею об отсутствии голубиной почты!
— А почему ее нет? — удивилась Фенелла. — И вправду…
— Вправду? — усмехнулся король. — В нашей гористой стране столько хищных птиц, что ни один голубь не долетает от Альнарда до Вальямареса.
— И тут, ваше величество, — глуховатым голосом заговорил дон Цезар, — снова возникает вопрос об электрической связи между городами.
Боэланд тихо застонал, откинулся в кресле и показательно закатил глаза.
— Ну зачем вы так? — с укором продолжил командир его личной охраны. — Я не говорю о той связи, которую прогрессоры называют спутниковой. Она, понятно, не для нас. Но электрическая связь — это так просто! По длинному-длинному проводу почти мгновенно проходит электрический ток на электромагнит в соседнем городе. Включенный электромагнит притягивает к себе железный штырек. Приделанное к штырьку перо рисует. Длинную полосочку, если ток шел несколько секунд. Точку, если сигнал шел одну секунду. А мы потом эти полосочки и точки расшифровываем, как и любой другой шифр. Только всего и надо, заправлять чернила в перо.
Король наклонился вперед к подошедшему к его креслу дону Цезару.
— Вы как маленькие дети с доном Альвесом, — резко сказал он. — Причем де Карседа — явно ребенок постарше. Подумай, дон Цезар! Про перо, наполненное чернилами, я молчу пока…
— Можно присобачить стержень из пережженного угля, — тут же сказал дон Цезар, — было бы желание.
— Желание у тебя есть, — признал Боэланд. — Сообразительности — куда меньше. Я все пытаюсь сказать тебе про длинные-длинные провода, про источник электрического тока пока тоже молчу… Не перебивай своего короля, фанатик электричества! Говорю про провода. Которые длинные-длинные. Где мы достанем такое количество тонкой медной проволоки, чтобы сделать из нее электромагниты и провода через половину страны? Мы не умеем так тонко раскатывать медь. А ведь провода нужно еще чем-нибудь оплести, чтобы их не мочила вода. Это как раз то, — наставительно закончил король, — что более трезвый, чем ты, дон Альвес называет разным техническим уровнем культуры. Забудь, наконец, об электрической связи.
— У меня такая хорошая память, — протянул дон Цезар. И вдруг пристально поглядел на Фенеллу.
— А ведь предыдущий граф де Маралейд считался колдуном, — вроде бы ни к селу, ни к городу сообщил он, не отрывая внезапно загоревшихся глаз от жены дона Сида Оканнеры. — Он умел много всего неожиданного. Никто не удивится, если и следующий граф будет… э-э-э… со странностями. Главное, чтобы эти странности были на благо короны.
— Короче! — рявкнул Боэланд.
— Поручите дону Сиду создать электрическую связь между городами! Уверен, что он создаст и медную проволоку и оплетку для проводов. И даже источник тока. И вообще все, что нужно. Он сообразительный. И никого не удивит тогда, что вы отдали этому рыцарю руку своей сестры.
Глаза у короля загорелись тоже.
— Вы, ваше величество, — усмехнулась Фенелла, — конечно же, самый старший ребенок из них троих.
— И все же, идея хороша, — заметил Боэланд. — Я хоть отвлекся от непрерывной тревоги за судьбу Владетеля. Неужели же и вправду прогрессоры сумеют его настолько опозорить, что сместят с трона…
— Возможно, уже смогли, — пробормотал шут. — Мы просто еще об этом мне знаем.
— За две нед