Я понимал, или, по меньшей мере, догадывался, что за всем этим, должно быть, стоял Сакке, и возможно – его Крэбб с Гойлом. Что Сакке осуществил свою месть и сделал это быстрее, чем я мог себе представить. Но не мог же он оказаться настолько тупым, злым и ужасным человеком, чтобы поджечь целую свалку? Отравить целый город. Не мог же он в самом деле хотеть…
С водительского сиденья папа прикрикнул на меня, чтобы я не ревел. Он, мой папа, который всегда твердил мне, как важно не скрывать свои эмоции…
– Да, но только не сейчас! Подожди! Без паники! Только без паники!
Похоже, он убеждал больше себя, чем меня.
Но это, конечно, не помогло. Если уж слезы полились, так просто их не остановишь. Если в тебе зреет паника, ты в конце концов взорвешься. Так и произошло. Я взорвался.
– Но Кристер! – рыдал я. – Он умрет! Папа, он умрет!
Папа шумно задышал.
– Нет, – выдохнул он. – Нет, нет, нет.
А потом:
– Тшшшшш!
– Папа, я не хочу, чтобы Кристер умер! Я не смогу жить без…
Я понял, что папа тоже вот-вот взорвется. Что он, должно быть, готов выкинуть меня из машины прямо на ходу. Что сейчас главное – сосредоточиться. Поплакать мы сможем потом. Еще я вдруг понял, что папа со мной не спорит – он не считал, что я преувеличиваю опасность.
Папа попытался меня успокоить.
– Он уже идет домой, мы его скоро увидим, – бормотал папа, но взгляд его при этом метался по дороге, как испуганный заяц, а рулил он, как псих.
Внезапно он кинул мне свой мобильник и велел звонить Найминому отцу. В каком-то смысле здорово было получить задание, потому что теперь я был вынужден сделать глубокий вдох, хоть это и было трудно. Я только судорожно хватал ртом воздух вперемежку со слезами, чувствуя, что у меня в горле что-то застряло.
Но я сумел набрать номер.
Пошли гудки.
– Возьми трубку! – вскричал папа, но это не помогло.
«Здравствуйте, вы дозвонились…»
Я сбросил автоответчик, и перед глазами у меня встала страшная картина. Телефон Найминого папы плавился среди пластиковых пакетов, тостеров, емкостей с токсичными жидкостями, рядом с наполовину готовым роботом и… и… и…
– Просто дыши, – скомандовал папа. – Успокойся, мы справимся. Он сейчас появится.
Но Кристер не появлялся. И у меня никак не получалось вздохнуть.
Над свалкой возвышался гигантский столб черного дыма, а вокруг него клубились тяжелые облака ядовитых испарений. Подъезд к воротам свалки был перегорожен, и со всех сторон мигали голубыми огнями пожарные и полицейские машины.
Нас оглушили сирены. Прямо позади нас раздался их пронзительный вой, папа резко вырулил на тротуар и прямо там заглушил мотор. Мимо нас на чудовищной скорости промчалась скорая и, свернув в сторону свалки, едва не снесла заграждения, которые в спешке убирали полицейские.
– Кристер! – завопил я.
– Тихо! – взревел папа.
Так громко и зло он почти никогда не кричал, но в тот день он кричал так чрезвычайно много. Обычно он всегда потом извинялся, но не в этот раз. В этот раз дело было не в том, что кто-то не хочет чистить зубы или как попало бросает свои ботинки в прихожей. На этот раз всё было серьезно. По-настоящему.
Я посмотрел на папу. Он был до смерти напуган.
На небольшой прогалине на другой стороне тротуара виднелось несколько белых звездочек.
Это были первые подснежники.
Хаос
Подснежники – такая штука, из-за которой у всех взрослых немного съезжает крыша. У Зузу, у папы, да почти у каждого. У населения. Когда распускаются первые подснежники, всегда возникает ощущение, будто на подходе нечто важное. Что всё начинается заново. Возвращается тепло, а впереди ждет очередное лето и новая жизнь.
Первые подснежники – это знак.
Но папа ничего не заметил – просто распахнул дверцу и выскочил наружу.
Я остался в машине. Оторвав взгляд от полянки с подснежниками и вернувшись в реальность, я буквально остолбенел. Просто сидел и смотрел сквозь ветровое стекло на хаос, творившийся за оградой свалки. Валил дым. Пожарные в своих защитных костюмах, шлемах и кислородных масках выглядели, как заправские космонавты. Потом я увидел скорую и врачей в зеленом. Их лица были закрыты масками. Они тащили носилки, а на носилках лежало тело. Это не могли быть ни Зузу, ни Наймин папа.
На носилках лежал кто-то поменьше.
Прощение
Да, люди в зеленом действительно собирались грузить носилки с телом в машину скорой помощи.
Папа помчался к ним, но его тут же оттеснили в сторону двое полицейских.
– Но там мой сын! – кричал папа, пока полицейские, говоря ему что-то успокаивающее, пытались отвести его подальше.
Тогда я выскользнул из машины и принялся потихоньку пробираться сквозь хаос.
– Мой сын! – долетел до меня издалека папин голос.
Я двигался в сторону скорой, и всё, что творилось вокруг, происходило словно в замедленной съемке, а я просто шагал напролом. Если кто меня и видел, я этого не заметил. Если кто-то окликал меня, чтобы я убрался с дороги, я не слышал.
Я подобрался к скорой.
И увидел.
Тело на носилках подавало признаки жизни. Я услышал кашель.
Но кашлял не Кристер.
Это был Сакке.
На носилках возле машины скорой рядом с нашей свалкой лежал живой Сакке, кашлял и хрипел. Вокруг него суетились медики. Они как раз прилаживали что-то ему на лицо, поверх рта и носа. Это оказалась прозрачная кислородная маска. В этот миг Сакке заметил меня.
Он внезапно приподнялся на локтях. Я посмотрел ему в глаза. Лицо у него было черное от копоти и такое серьезное, такое печальное!
Он разразился кашлем, пытаясь что-то выговорить между приступами. Сначала я не мог разобрать слов, но постепенно понял.
– Прости, – хрипел Сакке. – Прости.
Медики принялись оттаскивать меня прочь. Они пытались уложить Сакке обратно на носилки, но тому удалось прохрипеть еще несколько слов.
– Это моя вина, – выговорил Сакке. – Прости, Кай, это я виноват, прости… спасай…
И силы его покинули. Сакке повалился на спину и остался лежать с маской на лице, а медики понесли носилки в скорую.
Как раз в тот момент, когда Сакке почти уже скрылся в фургоне скорой помощи, вдалеке показалась бегущая фигура. Подбежав ближе, фигура бросилась прямо в гущу толпившихся возле ограды людей и нырнула под заграждение. Бегущий был одет в облегающие блестящие штаны и маленькую шапочку, а на руках у него виднелись следы ожогов – ведь чуть раньше ему пришлось тушить горящий почтовый ящик. Это был папа Сакке.
Он тоже кричал.
– Исак! – кричал он. – Исак!
И тогда, ровно в тот миг, когда червяк в лосинах запрыгнул в скорую, за ним закрылись двери и скорая с включенными голубыми мигалками понеслась в больницу, я рванул прямо через калитку в ограде – туда, откуда валил черный дым.
Я слышал крики полицейских у себя за спиной, слышал, как кричит папа, но не оборачивался. Не останавливаясь, я натянул ворот свитера повыше, закрывая рот и нос, чтобы можно было как-то дышать, и вскоре скрылся из виду в клубах плотного черного дыма.
Взрыв
Из-за этого ужасного дыма я почти не мог дышать. Вокруг стало жарко и стояла отвратительная вонь. Но я мог лишь двигаться вперед. Ведь только я знал, где нужно искать.
Там, за контейнерами, он и лежал.
Я нашел Кристера – я в самом деле нашел его.
Он лежал на нашем месте. Абсолютно, совершенно неподвижно.
Я бросился на колени, вцепился в него и замолотил кулаками по его груди.
– Ты не можешь умереть! – закричал я. – Не можешь исчезнуть!
Помню еще, что тряс его и кричал, что он со мной не попрощался. Совсем как мама, Кристер тоже не попрощался со мной.
Дым, попадая в легкие, разъедал их изнутри. Кричать с моей стороны было очень глупо, но больше я сделать ничего не мог. Так что я кричал – снова и снова.
Кричал на Кристера, чтобы тот очнулся. Что если он умер, то я хочу умереть вместе с ним. Я звал Зузу. Звал полицейских и папу.
– Помоги-и-ите! – кричал я так громко, как только мог, но выходил у меня, похоже, лишь тонкий писк.
Я плакал от отчаяния, дым царапал и рвал мои легкие, и я понимал, что всё кончено.
Не знаю, откуда у меня взялись силы, но ничего другого не оставалось. Откуда ни возьмись, у меня вдруг появились и стойкость, и решительность. Я ухватился за куртку Кристера, рывком усадил его и потащил, со спины подхватив его под мышками. Я знал, куда идти, несмотря на весь этот дым, я нашел правильный путь. Я столько раз ходил здесь, по этой свалке, что смог как-то сориентироваться, хотя почти ничего не видел. Я старался пригнуться как можно ниже к земле, потому что там было меньше дыма. Вцепившись в Кристера, я тащил его дальше и дальше – и мы медленно, но всё же продвигались к выходу.
Я протащил своего брата мимо контейнера с текстильными отходами, потом мимо контейнера с пластиком, и понял, что сарай с опасными отходами, где люди оставляли батарейки, лампочки, ядовитые жидкости и всё такое, был совсем близко, за поворотом. Ворота были прямо за этим сараем.
Как раз туда мне и было нужно.
Туда было нужно нам.
Если бы я только смог. Я не верил, что смогу. Я чувствовал, что суперсила, которую я так внезапно обрел, уже на исходе. Преодолев половину пути к сараю, я совсем выдохся.
Но в этот миг я увидел спасение.
Обернувшись, я заметил пожарных. В клубах дыма я смог разглядеть пожарную машину и двоих мужчин с баллонами за спиной. Я принялся махать им руками и кричать, я плакал и звал их.
– Помоги-и-ите! Помоги-и-те! – кричал я.
Я уже почти отключился, когда один из пожарных посмотрел в нашу с Кристером сторону, поднял свою большую тяжелую руку и помахал нам. Пожарные заметили нас. Пожарные наверняка нас заметили! Мы были спасены!
Я рухнул на колени рядом с Кристером.
– Нас спасут, – прохрипел я ему в ухо. – Сейчас нас спасут.