Итого, лежа в санчасти, пока гелликс сращивал мои кости, я пришла к конкретным выводам.
Вывод первый: Этот архонт – трепло.
«Найду», «по асфальту размажу» – нихрена не смог. Правильно я ему сразу сказала – ручки коротки.
Вывод второй: Нахрен мне психолог, я и так уже во всем разобралась.
Вывод третий: Без силовых тренировок я загнусь, потому что секс мне пока явно не светит. Тупо не с кем.
Но сегодня был явно не мой день.
После гелликса еще четыре часа провела на беговой дорожке – силовые тренировки мне запретили, Шорох перестарался с ударом, а я сглупила с падением, даже не перегруппировавшись. Итого бег. Любимый плейлист в наушниках, пейзажи пустынной безжизненной Аттикоры на дисплее, и злость где-то внутри, перемешанная с болью, потому что от нейроблокираторов я отказалась, теперь огребала приятных ощущений по самое не могу, как сказал бы сержант Страйк.
И главное я уже почти успокоилась, как вдруг на внутреннюю линию раздался звонок.
Выругавшись, нервно включила сейр и услышала слова господина Эгвера:
– Собирайся, Мэг. Они затребовали заместителя разведуправления Гаэры, для получения официальных извинений.
Что за хрень?
Вырубив беговую дорожку, я раздраженно, причем причину раздражения надо было бы обдумать, поинтересовалась:
– А президентских извинений им было мало?
Посол развел руками.
– Черт!
Что-то мне в этом вот всем очень не нравилось. Почему-то было четкое ощущение подставы какой-то. На дерсенга им зам разведки? И почему сейчас? Сверилась с часами – они нашу легенду сожрали без слов девять часов назад. Они что, весь день переваривали свой «завтрак»? Какого хрена?!
– Когда были затребованы дополнительные извинения? – срывая с себя майку, уточнила у посла.
И получила офигительный ответ:
– Только что.
Постояв немного, уточнила:
– И почему зама?
– Генералу Багору доступ на территории Тайрема закрыт. Покутил в молодости. Так что остаешься только ты.
Эгнер отключился.
– Что будешь делать? – спросил подключившийся к моему сейру и все слышавший Стэм.
Хороший был вопрос.
Внезапно очень четко осознала, что я женщина. Потому что только женщина сначала может страдать на тему «Он меня не узнал с первого взгляда», а после загоняться на проблему «Но может узнать со второго».
И проблема в том, что да – может.
А еще препаршивое препоганое чувство на душе, от всей этой ситуации. Ведь как бы я не злилась на себя, не отметить факт странности происходящего, было бы не профессионально. А я профессионал.
Послала запрос: «Стэм, кто-нибудь связывался с танаргской армадой после того, как они получили извинения от президента?»
Пришел ответ: «Нет».
А вот я готова была поклясться, что да.
И тут два варианта – втихую обратиться к безопасникам и попытаться выяснить не завелась ли у нас крыса, или к треклятому космосу забить на собственное чувство интуиции и вспомнить о том, что в разведке своих не сдают. К слову, доказательств у меня тоже не было, Стэм искал, но раз уж даже он ничего не нашел, то впору задуматься о проблемах своей интуиции. Но, я же десантник. А первое правило десанта – «Всегда верь себе». Вообще оно звучало чуть иначе «Жопа все чует», но это нам разъяснил сержант Страйк уже после. Моя попа чуяла проблемы, а еще подставу и предательство.
Подставу в большей степени. С самого задания на Франциске, меня не покидало стойкое ощущение, что нас подставили. И не важно, что Стэм не нашел ничего – я верила себе куда больше, чем любой технике. И вот была бы я в десанте, проблем бы не было – достаточно сообщить о своем подозрении и руководство принимало меры, но в разведке все было иначе.
Первое правило разведчика – «Думай медленно, принимай решения быстро».
И раз уж я сейчас была в разведке и пойти со своей интуицией мне было некуда, пришлось поразмыслить над ситуацией.
На размышления ушло секунд тридцать, не больше, а потом встала, натянула на себя рубашку Шороха, он мне чистую принес, и отправилась в кабинет к Хаму.
Ненавижу просить, но делать нечего – хрен этого адмирала ведает, но со второго раза может и узнать, это «во-первых. А, во-вторых, – если интуиция права, то нас подставили, а сейчас еще и предали. Так что соваться на тайремский крейсер у меня ни малейшего желания не было.
***
Когда шла по коридору, уставшая, помятая, злая, да еще и дико «счастливая» по поводу предстоящего, на меня все пялились. По управлению прошел слух, что кадры Мегеры накосячили, и теперь с языком через плечо заметают следы. Мерзкая ситуация и мерзкое ощущение, ну да делать нечего – не будешь же всем и каждому объяснять, насколько они не правы. Да и нельзя – государственная тайна, причем высший уровень секретности. Пришлось сделать морду кирпичом и идти дальше.
Перед кабинетом Хама стояла с минуту, собираясь с силами, затем толкнула дверь и вошла.
Капитану Рего никто не позволил уйти в отставку, военная служба вещь суровая, и потому два дня Хам появлялся на работе в хлам пьяный. Дважды пытался устроить мне скандал, но Шорох и Боров не позволили, попросту не пропустив мужика в мой кабинет.
И вот я пришла к нему сама.
Войдя, остановилась на пороге, огляделась. Кабинет Хама представлял собой строгое следование классике – деревянные пол и мебель, широкий резной письменный стол, широкое, ну так под габариты, кресло. Гардины на окнах. Раскладывающийся диван у стены. Книжная полка. И да – награды, грамоты, благодарственные письма по стенам. Как же, эго нужно холить и лелеять… Кстати, а где мои грамоты и благодарственные письма? Попыталась вспомнить… Вспомнилась пьяная попытка запихать вываливающиеся листы под диван… Мда.
– И чего пришла? – полюбопытствовал Хам.
Прошла ближе, остановилась перед его столом… Выругаться бы, а нельзя, и вообще мне сейчас придется глубоко, очень глубоко запихнуть свою гордость. Прямиком в то самое место, которое отличается повышенной интуицией и чуйкой.
– Выпьешь? – неожиданно спросил капитан.
Молча забрала из его руки полный стакан, махом все выпила, с тихим звоном вернула стакан на стол и, сказала:
– У меня… трудности.
– Уже слышал, – усмехнулся Хам. – От меня чего хочешь?
И, сволочь, совершенно трезвым голосом спросил. Получается, пьянка была показательной, чисто для воздействия на совесть руководства? Сволочь.
– И? – Хам вскинул бровь. – Давай, Мелани, я очень внимательно слушаю.
Черт! Черт! Черт!
– В общем, так, – я присела на край стола, потому как сутки активной мозговой деятельности, подкрепляемые только алкоголем, уже начали сказываться на самочувствии, – ты заменишь меня и принесешь извинения архонту Дагрею, а я откажусь от должности зама Багора, в твою пользу, соответственно.
Высказав все, выжидательно посмотрела на Хама. Предложение было щедрым, более чем щедрым, и я если даю слово, за слово отвечаю и Рего об этом знает. Но почему-то, взгляд Хама странным образом затуманился и я услышала:
– Раздевайся, Мелани.
– Что?! – от возмущения, голос вмиг охрип.
– Я сказал – раздевайся, – спокойно повторил Хам. – Хочу посмотреть на твои кубики пресса, глядишь и мне тоже будет… забавно.
Появилось непреодолимое желание расквасить его наглую рожу. Преодолела. С трудом, но преодолела, и устало спросила:
– Только пресс?
– Начнем с него, – милостиво просветил капитан Рего.
Нет, я его все-таки ненавижу. Но вспомнив взгляд и усмешку архонта Дагрея, взялась решительно расстегивать блузку. Расстегнула, распахнула края и продемонстрировала свой, не особо накаченный уже живот. Нет, раньше тут был стальной пресс, но я больше не десантник.
– Доволен? – вопрос прозвучал враждебно.
Хам плавно поднялся. И мне бы сразу заподозрить неладное, но Рего произнес:
– Стой, дай проверю. От тебя всего можно ожидать, так что это вполне может оказаться пластиковая насадка.
То есть меня сейчас еще и полапают. Хрень космическая! Вскинув руки, продемонстрировала, что может проверять спокойно, и это было моей ошибкой – плавно обойдя стол по кругу, Хам приблизился ко мне, сидящей на краю столешницы, долго смотрел почему-то в глаза… А потом я вдруг оказалась опрокинута, шею сдавила крепкая мужская рука, а сам, мерзавец, прикоснулся губами к моему животу! Губами, затем потерся щекой, пока я отчаянно пыталась встать.
– Тихо-тихо, Мелани, – Рего хрипло рассмеялся, – у нас же переговоры, так? Ты меня уговариваешь, так что должна быть хорошей девочкой, да, Мел?
Понимая, что рукой я его хрен достану, нанесла удар коленом в плечо. Я из десанта – болевые приемы наше все. Рего отлетел, с трудом удержался на ногах. И когда я поднялась, ринулся ко мне, чтобы получить апперкот в челюсть. Взвыл, пошатнулся, временно утратив ориентацию в пространстве, но не упал.
– Ну ты и мразь, – стремительно застегиваясь, прошипела я. – Мразь ты, Хам, отстойник ходячий!
Он дернул головой, посмотрел на меня налитыми кровью глазами.
– Но есть для тебя одна хорошая новость, ублюдок, – продолжила я, поправляя одежду, – кажется, место зама освободиться для тебя естественным способом – как только я сдохну. Доволен?
Хам нахмурился, перестал изображать подобие быка на арене и, придерживая явно болящую челюсть, спросил:
– Что?
– Что слышал, глист викрианский! – я обошла его, и направилась к двери. – Счастья тебе на новой должности.
Из управления вышла, ни с кем не прощаясь. На улице уже ждал катер министерства инопланетных дел, так что даже не пришлось своего водителя ждать. Посла не было, видимо мне давали время привести себя в порядок.
***
В квартире сразу пришла на кухню, поставила кофе, приготовила омлет с поджаренным хлебом. Пока все остывало, приняла душ. А когда вышла из ванной, услышала звук открывающейся двери. Сразу и искренне пожалела идиота, рискнувшего грабануть мою квартиру, но тут из-за поворота в прихожую, показался Хам.
В мундире, гладко прилизанный, без каких-либо повреждений на лице и с самым официальным видом.