Вот он итог – уничтожил и растоптал меня совершенно не посторонний объект. А мужчина которого я безумно люблю…любила.
И пусть он не знает о моих чувствах, а он никогда не узнает, но обо всем остальном Эрих знал. И его поступок – подлость. Жестокая, выверенная, циничная подлость. Хрень космическая, как же больно.
– Она спит? – услышала я заданный вполголоса вопрос офицера Тамрана.
– Нет, – ответил сотрудник санчасти. – Скорее что-то вроде транса. Не знаю, что произошло, но похоже на состояние психологического шока. Адмирал что-то…
– Действия адмирала не обсуждаются, – оборвал его Тамран. – Увеличьте дозу снотворного, изолируйте помещение. Девочке нужен отдых.
Помолчал и добавил исключительно для себя:
– А мне информация.
Усмехнувшись и не открывая глаз, произнесла:
– Хотите узнать, что такое Деран? Не советую. Иначе в кошмарах до конца ваших дней будет сниться. Уж поверьте, я знаю, о чем говорю.
Глаз я не открывала, но по тяжелому вздоху, по отсутствию звука шагов догадывалась, что Тамран все так же стоит рядом, испытывая по отношению ко мне, видимо, бесконечную жалость. Зря, мужик. Если кого-то и стоило пожалеть, то не меня точно. Я, конечно, дохну сейчас, и потом мне придется не сладко, но я из десанта… жалеть в итоге придется Эриха!
Внезапный рев сирены заставил все же посмотреть на мир закрывающейся медкапсулы, и я не сдержала усмешки, едва прочла то, что сейчас протранслировалось вероятно на каждый экран адмиральского крейсера.
«Мел, сообщение передано. Сэ».
В ту же секунду программеры отбили хакерскую атаку, в капсуле вновь воцарился белый стерильный свет, а я… я лежала и улыбалась.
Кем бы ни была крыса в разведуправлении, она нихрена не ведала об Исинхае. А Исинхай это Исинхай – мужик свое дело знает. И он назвал меня «Мел», а не Мегера – значит Стэм у него, и значит Исинхай в курсе ситуации. Всей ситуации.
Капсула медотсека медленно раскрылась, открывая мне вид на еще более бледное лицо офицера Тамрана.
– Мелани, что это было? – прямо спросил он.
Я улыбнулась шире и ответила:
– Сообщение от друзей.
– А друзья, похоже, не из правительства Гаэры, – сделал совершенно верный вывод Тамран.
– Похоже на то, – не стала я ни подтверждать, ни опровергать его предположения.
Несколько секунд мужик пристально смотрел на меня, затем тихо произнес:
– Элизабет… в смысле, Мелани, я не хочу, чтобы у дома Дагрэй были проблемы.
Типа угрожаем, да?
Спокойно встретив его взгляд, я ответила:
– Тамран, у дома никаких проблем не будет, а вот Эриху – хана.
Я ожидала более конкретных угроз, ожидала ругани, ожидала, что мужик психанет – ну не был для него Эрих кем-то посторонним, давно уже родным стал, но он спросил – я ответила. И если сейчас он хочет высказаться – я выслушаю.
Однако, вместо того, чтобы угрожать, Тамран судорожно вздохнул, сдержался, затем устало посмотрел на меня и произнес:
– Тот факт, что вас продали, видимо не взволновал вас ни капли.
– Нет, – я была предельно честна.
– Ясно, – еще один резкий выдох и с трудом сдержанное: – Кто такой «Сэ»?
О, об этом я могла бы рассказывать долго, Стэм о своем шефе рассказывал упоенно и вдохновлено, перемежая байки, которые травили про легендарного главаря преступности, с реальными фактами не изобилующей этими фактами биографии Исинхая. Но единственным, что я ответила Тамрану, было:
– Друг.
Что ж, наставник Эриха и тренер мышечной массы его офицеров еще раз глубоко вздохнул и медленно выдохнул. И мне уже даже стало интересно, что же сейчас выскажет Тамран мне, но мужик задал неординарный вопрос:
– И на что пойдет этот «друг», чтобы вас отсюда… скажем так вытащить?
Ага, слово «освободить» мы дипломатично опустили.
– На всё, – просто ответила я.
Не то чтобы сам Исинхай пошел бы «на все», но он контачит с Багором, а если бы даже и нет – Стэм соберет мою команду. И тогда мое освобождение становится только вопросом времени. А если Багор вмешается – то очень недолгого времени. Хотя парни и сами справятся. Ну и я, не отстану. Однократный секс и прощай Эрих, я тебе даже ринопластику собственноручно обеспечу, скотина.
– Мелани, – вдруг почти простонал Тамран, – вы, возможно, этого еще не осознаете, но, – и тут мужик посмотрел мне в глаза, – Эрих никогда не отпустит тебя, девочка. Никогда.
Улыбнулась. Молча. Демонстративно.
Тамран же ожесточенно продолжил:
– Он на тебе двинулся и двинулся основательно.
– Ничего, вылечим, – холодно гарантировала ему.
Отрицательно покачав головой, Тамран хрипло ответил:
– Нет, малышка, не вылечишь. Я его таким видел всего дважды. После первого раза – полетели головы, масштабно и массово. Все кто хотел захватить дом Дагрэй – подохли, не добравшись и до его порога. На это у Эриха ушло больше двадцати лет, но он уничтожил всех, кто имел отношение к заговору против его отца, или же пытался захватить власть в доме. Сдохли все, Мелани, а там счет на десятки тысяч жизней шел. И вот то же выражение я увидел на его лице, когда ты улетала на, как выяснилось впоследствии, Деран. Так вот, ты полежи здесь, детка, успокойся, о «друзьях» своих поразмышляй, и главное о том, что будет, когда до них доберется Эрих. А он доберется. Ты для него стала целью. Жизненным приоритетом. Насущной необходимостью. Не знаю, как у вас двоих это вышло, но за тебя он глотку перегрызет даже мне. Так что полежи и… подумай.
И резко выпрямившись, Тамран покинул медотсек.
Его уход я сопроводила очень мрачным взглядом.
И подумала вот о чем – чисто если исходить из моего жизненного опыта, то урою я этого урода тайремского одной левой. Ну, или двумя левыми, ногой там и рукой. За моральный, нахрен, ущерб. А он мне его нанес. И такой, что отмываться долго буду, очень долго… к мозгоправам придется идти.
Но если отбросить этот жизненный опыт, останутся два момента, которые мне очень не понравились. Первый – то, как быстро архонт Дагрэй разобрался с астероидным братством, которое мы подставили под удар. Очень быстро, очень целенаправленно, очень основательно.
Чего там Тамран сказал? «Ты для него стала целью»?!
И неприятный такой холодок прошелся по спине вдруг.
Был еще и второй момент.
Его тихие слова: «То есть это твой запах. Вот это я влип».
И вроде только слова, вообще бредовые так если подумать, но что-то в этой фразе было. Что-то пробирающее до костей, что-то пугающее. Можно сказать, что непонятное, и это, по сути, будет правдой, но мне чисто интуиция подсказывала, что дело здесь нечисто. Что-то не так.
Рывком поднявшись, села.
Капсула, начавшая было закрываться, резко открылась вновь. Зазвучала сигнализация, призванная привлечь внимание медперсонала.
Пока в отсек входил док, я осматривала себя. Видок был явно еще тот – на коже темные следы от тоника, на Деране я была почти чернокожей, на черном форменном костюме охраны Дерьма, а Дерьмо любил стильную охрану, пятна крови. Частично чужой – та троица, что пыталась меня поиметь, легко не отделалась. Вообще никому не советую будить спящего десантника, а домогаться его не советую особенно. Но местами пятна крови были и мои – наручники, которыми меня к стене приковали у Дула, кожу поранили существенно. Хотя вот момент который меня смутил – а как Эрих с его склеротизмом узнал загримированную меня? Это вот вопрос.
– Мисс, что-то случилось? – взволнованно спросил врач.
Мужик тоже в возрасте был, не намного моложе Тамрана похоже.
– Мне нужно в душ, и переодеться, – решила я.
Укоризненно покачав головой, доктор сообщил:
– Вам нужно лечь, мисс. Встать, и тем более пойти куда-либо вы сейчас не в состоянии.
– Да ладно! – возмутилась я. – Мне даже спать не хочется, и голова не кружится, и…
И тут меня вырубило.
Вообще вырубило.
Целиком и полностью.
Кажется, я поняла, чем меня дважды вырубали на Деране – тайремской хренью! И эффект у нее действительно был накопительным.
***
Мне снился кошмар. Абсолютно точно кошмар, потому что Деран я абсолютно и точно покинула, а я десантник, мы такие моменты всегда четко в сознании фиксируем. Короче это был кошмар. Поганый такой, жуткий, в котором не можешь шевелиться, а надо принимать решения и действовать.
Мне снилось, что мы летим. Я, Челка, Череп, Пигалица, Рвань, Жужель, Сморчок, Мс-9, Аббрев, в общем, все наши летят. Те, кто не долетел. Кто был со мной почти с самого начала, а потом… не долетел. Так бывает… в этой треклятой жизни. И вот мы летим, почему-то в брюхе белого червя, словно в белой трубе какой-то, но меня пугает не это. Не червяк, не Деран, не друзья, которых давно нет в живых – меня пугает Эрих.
Он идет ко мне, спокойный, расслабленный, вообще без снаряжения. Идет по этой белой муторной трубе, не отрывая от меня взгляда, с лицом-маской, на котором вообще ни одной эмоции не прочесть, а я слышу в переговорнике отчетливые слова сержанта Страйка: «Это враг, Мэл. Это твой враг! Стреляй, солдат». И все наши вдруг повернули головы и смотрят на меня. Все смотрят. И от Челки осталась одна голова, она смотрит на меня пустыми глазницами. А Черепушка горит, весь горит, прямо со снаряжением. Сидит и горит, но этого почему-то никто не замечает, все смотрят на меня. Пигалица кривит рот в усмешке. Она умерла вот так – с усмешкой, а в целом Пигалица была выше всех в подразделении на голову, не помню, за что ей погоняло такое дали вообще, и почему усмехнулась она всего лишь раз – когда ее выстрелом почти на две части разрезало. От ног и до шеи. Глаза ей закрывала я, последняя дань уважения павшему воину, чтоб ее эту дань уважения, но глаза ей закрыла я. А теперь они почему-то смотрели на меня, голубые, почти выцветшие, на меня… и ухмылка все шире, только горькая какая-то… А там Черепушка горит, и не орет даже, только на меня смотрит. Горит и смотрит…
Когда свои глаза открыла, они были на мокром месте.
И щеки тоже были мокрыми, и руки. Я оказывается, еще во сне, лицо вытирать начала… чтобы никто не увидел. Давняя привычка, скрыть любой намек на влагу, что не является потом льющим со лба. Дурацкая кстати привычка, я ведь вроде и не плакала никогда, но в десанте не рыдают, в десанте ведь ты не сопливая девка, ты сильный волевой пацан. А пацаны не плачут.